1000 не одна ложь

Женщина была красива, но какой-то грубой и хищной красотой, которая, скорее, отталкивает. Высокомерная, с ядовитым блеском в узких черных глазах и ухмылкой на мясистых больших губах. Ее широкие брови почти сошлись на переносице, и всем своим видом она источала дикую ненависть. Ко мне. Я не знала, за что… и до этого мгновения я, наверное, была еще счастлива. В своих иллюзиях и в своих надеждах. В своих оправданиях зверю по имени Аднан ибн Кадир.

— И ради этих костей и бледной кожи он пренебрегает мною вот уже целый месяц?

— Кто вы? — тихо спросила, всматриваясь в смуглое лицо и еще не анализируя ее слов.

Она говорила с собой. Не со мной. Обошла меня вокруг и остановилась напротив.

— Кланяйся мне, сучка. Я твоя госпожа.

— У меня только один господин, и о других мне не известно. Пусть придет и поставит меня в известность.

Вздернула подбородок.

— Меня зовут Фатима. Я — сестра Асада и законная жена Кудрата. Его вторая и любимая жена.

Лучше бы она меня ударила. Лучше бы всадила мне нож прямо в сердце и прокрутила его там несколько раз. Я ожидала чего угодно, только не этого… чего угодно, но не такого унижения, не такой боли от понимания, что все мои оправдания лишь ложь самой себе. Не страдал он. Не страдал… Проклятый Кудрат женился. Развлекался и спал с этой… с сестрой своего врага. Женился на ней.

— Становись на колени, дрянь. И может, я пощажу тебя и не сожгу твое лицо и твое тело.

А я расхохоталась. Это был истерический хохот вместо слез, вместо отчаянных рыданий от понимания, насколько я действительно жалкая идиотка.

— Ты чего смеешься? Я велю тебя изуродовать, и никто не посмеет меня ослушаться. Он приедет, а ты уже сдохла. Дряяянь… чем ты его взяла? Чем ты лучше меня?

Я смотрела на нее, тяжело дыша, и чувствовала, как схожу с ума от ревности и от отчаяния.

— Нет… нееет. Я тебя не изуродую. Это слишком просто и слишком глупо. Зачем мне будить его ярость.

Она прищурилась и растянула толстые губы в ухмылке.

— Тебя убьет пустыня и дикие звери… а ему… ему скажут, что ты сбежала, — теперь расхохоталась она, — Фатима умна. Фатима всегда была умнее даже своего брата.

Подошла ко мне вплотную и толкнула меня в грудь.

— Тебя вывезут в самое пекло и бросят без еды и воды. Кудрат вернется через пять дней. К тому времени от тебя останутся одни кости.

Развернулась, чтобы уйти… и тут же обернулась, когда услышала мой голос:

— Он найдет даже их и, если узнает, что это ты…

— Не найдет и не узнает. Слишком самоуверенная шармута. У него таких, как ты, было сотни. Я избавилась от каждой. И от тебя избавлюсь. Я не тупая Зарема. Я намного умнее.

Она вышла, а я опустилась на пол и закрыла лицо руками. Пусть так и будет. Пусть вышвыривает меня в пустыню. И сам Бог решит — жить мне или умирать. Только бы не увидеть снова проклятого лжеца и предателя, который посмел обвинять меня, когда сам… когда сам спал с этой гадиной, пока я умирала от адской боли по нему и никак не могла воскреснуть.





ГЛАВА 11




Я думала, меня вышвырнут в пустыню, вывезут и оставят в песках, но Фатима оказалась более изобретательной. Не знаю, что именно она сделала и как ей удалось убедить людей в том, в чем она их убедила, но она это провернула, и к вечеру следующего дня к моему сараю пришла толпа, вооруженная факелами и вилами. Фатима была среди них…

— Русская шармута, из-за которой погибло столько людей, — вещала она зычным и звонким голосом, — бывшая девка Аднана ибн Кадира. Вы знаете, кто это такой? Да. Это тот ублюдок, который лишил вас родных и близких. Шармута легла не только под него, но и под его друга Рифата. Убейте подлую тварь, на растерзание ее диким псам.

Получается, не все знают, кто такой на самом деле Кудрат. И обычные люди считают, что это два разных человека. Аднан ведет свою игру. Я была в этом уверена. Я не доверяла ему как мужчине, не доверяла, боялась и даже ненавидела его, но я верила в Аднана воина. Он бы не предал свой народ.

— А Кудрат вернется и…

— И что? Если будете молчать, ничего вам не будет. Скажете, что она сбежала и попалась одичавшим собакам.

Убедить толпу очень легко, особенно если ей нужны виноватые во всех несчастьях, и я была нужна, чтобы выплеснуть на меня свою ненависть. Я совсем рядом, и я настоящая, тогда как до истинных врагов они добраться не могли. Стало страшно, и я попятилась к стене сарая, понимая, что от этих одичалых от злобы людей меня никто и ничто не спасет. Фатима более безумна, чем Зарема, и опасней. В ней нет страха, и она твердо решила от меня избавиться. Дверь вынесли и на меня набросились целой толпой. Голодные до крови и злые… они были рады сорвать на мне свою ненависть.

Я испугалась и попятилась назад, видя, как они наступают, слыша яростные вопли и отборную брань. Они шли на меня, вооружившись вилами и лопатами, а потом набросились. Оказаться в руках обезумевшей толпы страшнее всего. Женщины рвали на мне волосы и одежду, царапали и кусали, били ногами. Пока мне вдруг не удалось вырваться и выбежать на улицу.

— К вольеру ее гоните, к псам. Откройте клетки. Пусть загрызут грязную шармуту живьем.

Голос Фатимы прорвался сквозь рев осатаневшей толпы.

От ужаса у меня отнялись руки и ноги, они загоняли меня к огромной клетке с псами. Недавно возле деревни отловили одичавших собак. Я слышала, как Аднан говорил об этом. Они планировали их откормить и натравливать на захватчиков. Чтоб псы охраняли деревню. Когда голодные звери заметили меня, они начали метаться по клетке… стало жутко. Они знают, зачем меня к ним ведут, и они не против сожрать человечины. Я остановилась между клеткой и людьми, и одна из женщин набросилась на меня и схватила за волосы:

— Открывай, пусть раздерут ее.


Я чувствовала, как по лицу течет что-то липкое, как все тело саднит от жестоких ударов, с ужасом глядя на оскаленные пасти одичавших тварей. Это будет самая жуткая смерть. Лучше бы они меня забили или вышвырнули в пустыню. Наконец-то замок был сорван. Дверца клетки со скрипом распахнулась. Нет, они не успели швырнуть меня туда, потому что голодные псины выскочили наружу и бросились на них, а я упала на землю, закрывая голову руками. С дикими воплями люди в панике бросились в рассыпную. Я слышала жуткий хруст костей и утробное рычание собак.

В общей суматохе я все же встала на ноги и побежала в сторону пустыни сама. Силы мои удесятерились от страха и слабой надежды, что сбежать все же удастся. А потом вдруг поняла, что какая-то из псин гонится за мной. Я слышала ее дыхание и как перебирает лапами песок. Я мчалась что есть силы очень долго, пока не упала, обессиленная, и не закрыла голову руками.

Лежала, боясь пошевелиться, пока вдруг не услышала такое же рычание над собой. Зажмурилась, перестав дышать. Зверь рядом, прямо надо мной, я даже чувствую его дыхание. Внезапно что-то шершавое коснулось моей щеки, я приподняла голову и увидела… Анмара.

О Божеее. Откуда он взялся здесь? Неужели пришел за Аднаном? С ума сойти. Пес радостно вилял хвостом, скулил и, обезумев от счастья, покусывал мои руки, мое лицо, облизывал и снова скулил. Казалось его собачье сердце разорвется от переполнявшей его радости.

А потом вдруг, ощетинившись, рывком развернулся спиной ко мне. Я увидела, как другие псы, с окровавленными мордами смотрят на Анмара, а потом на меня. Несколько секунд противостояния взглядами и понимание, если они нападут — Анмар в одиночку не сможет с ними справиться. Их много, а он один. И они все злые, с опаленными мордами и шерстью. В деревне, видимо, их начали жечь живьем, чтобы заставить оставить людей в покое.

Анмар вздыбился весь и громко зарычал, закрывая меня собой.

И… они попятились назад. Отступили. Наверное, их голод был уже утолен или Анмар был их вожаком. Когда собаки рассеялись по пустыне, я обхватила себя руками и от облегчения разрыдалась, почувствовала, как Анмар снова облизывает мое лицо и пальцы, тыкается мокрым носом мне в колени и шею. Он улегся прямо у моих ног, и я склонила голову ему на спину. Иногда помощь приходит оттуда, откуда ее совсем не ждешь. Когда-то я пожалела свирепого пса и залечила его раны, он запомнил и спас мне жизнь спустя долгие годы. У его хозяина оказалась короткая память, в отличие от зверя. И это трогало до слез. Животные не способны на измену и предательства и любят до последнего вздоха.





* * *


Обессиленная, я уснула прямо там в песках, под сухой акацией, склонив голову на спину пса. И приподнялась вслед за Анмаром, который напрягся всем телом, словно что-то его встревожило. Оказывается, уже наступил вечер, и я впервые за несколько недель в этом аду спокойно поспала. Рядом с такой охраной мне ничего не грозило. По крайней мере пока его хозяин не нашел меня.

Как же страшно осознавать, что тот, от кого ждала защиты, по ком пролила столько слез, стал твоим палачом. Но я ведь все равно любила его. Понимала, что он предатель, понимала, что давно забыл обо мне, и только планы мести заставили его отыскать меня. Но тоска по нему и по нам отступила… во мне что-то начало надламываться, и я уже не хотела, чтоб он меня нашел, не хотела увидеть его. Я начинала бояться… Я не верила, что внутри этого зверя живет любовь ко мне. Но иногда я все же видела ее отголоски в его глазах, чувствовала в прикосновениях, пока он не хлестал меня словами и не раздирал мое тело своим, клеймя и доказывая, что нет уже никакой любви.

Анмар вдруг приподнялся на передние лапы, он заметил нечто намного раньше, чем я. Хвост взметнулся и ударил по песку, поднимая облако пыли, а я не заметила, как сильнее впилась в черную короткую шерсть, когда увидела вдалеке отряд, и сердце не оборвалось от понимания — не было никаких нескольких дней. Аднан вернулся раньше и сразу же бросился искать пропажу.

Впервые внутри не всколыхнулась радость. Он вернулся, тот самый ужас, который я испытывала по отношению к нему, еще в самом начале своего пути по этому пеклу. Я смотрела на ибн Кадира и ощущала, какая огромная и глубокая пропасть пролегла между нами. Он стегал своего коня и стремительно быстро приближался ко мне, а я, тяжело дыша, вскочила на ноги, беспомощно оглядываясь по сторонам и понимая, что бежать мне некуда. И меня накажут за этот проклятый побег.

Когда всадники приблизились, Аднан спрыгнул с коня. Каким же огромным он стал. Его величественность никуда не делась и красота первобытная, яркая и ослепительная все так же с ума сводила и внушала трепет и суеверный ужас.

На фоне заката он казался высеченным из железа. Отлитым идеальной бронзовой фигурой. Но это мертвая красота, как и все вокруг — сухое, выжженное и мертвое.

И внутри него уже не полыхает огонь, там плещется серная кислота, и она уничтожает все живое вокруг, и мне невыносимо больно, что я больше не имею права даже коснуться его руки или назвать по имени. Сметь считать его своим.

Да и имела ли я это право? Тогда он позволял мне думать, что имела.

Аднан шел ко мне, и из-под массивных подошв облаком вылетала пыль.

И мне захотелось раствориться и исчезнуть, спрятаться так, чтобы меня никто не видел. Не нашел, не мучал больше.

Я сильнее впилась в шерсть Анмара, который не торопился встречать хозяина. Наоборот, когда Аднан подошел еще ближе, пес взметнулся, вскочил на все четыре лапы и, склонив голову, громко зарычал. Аднан расхохотался.

— Что такое? Не признаешь во мне хозяина? Иди ко мне, я дам тебе кость, и отдай мне мою добычу, ты хорошо ее стерег. Молодец.

Анмар даже не пошевелился, он стоял между мной и Аднаном, не давая ему подойти. Ибн Кадир сделал шаг, и пес снова тихо зарычал. Его огромное тело завибрировало. Я смотрела на ибн Кадира расширенными от ужаса и удивления глазами. Тот бросил взгляд на своих людей, а потом повернулся к зверю:

— Спокойно, Анмар. Отдай мне ее. Ты умница. Я награжу тебя за верную службу.

Снова приблизился. Пес хлестнул хвостом по песку, слегка виляя.

— Да, псина. Это я. А теперь будь хорошим мальчиком и отдай ее мне. Ты хорошо ее стерег. Больше этого не потребуется.

Аднан подошел вплотную, и в этот момент Анмар кинулся вперед с таким ревом, что у меня заложило уши. Пес стоял на задних лапах, из его широко открытой пасти стекала слюна, он скалился и грозно рычал, не подпуская хозяина к себе… Точнее, тогда я думала, что к себе, а оказалось, что ко мне. Воцарилась тишина, я слышала звук своего дыхания, и даже как стекают капельки пота по спине. Аднан с такой лютой ненавистью посмотрел на меня, потом на своего пса. Что мне стало страшно, и, казалось, тот ужас пронизал меня до костей.

Он достал из-за пояса пистолет и взвел курок, и я закричала, понимая, что сейчас произойдет. Я бросилась между ним и Анмаром, закрывая пса собой.

— Не надо… он просто защищает. Когда-то его научили меня защищать. Он всего лишь до сих пор выполняет приказ.

Обернулась к Анмару и погладила его за ушами.

— Со мной все будет хорошо, вот увидишь… все будет хорошо. Иди… уходи.

А сама встала в полный рост.

— Я пойду, куда скажешь… можешь наказать меня за то, что сбежала.

— Кто надо понесет свое наказание, — глухо сказал Аднан, глядя то на меня, то на уходящего в пески Анмара, и вдруг вскинул руку с пистолетом, и я сама, не понимая, что творю, бросилась к его руке, поднимая ее вверх, так, что выстрел пришелся в сторону и зацепил одного из людей Аднана.

Тот завалился с лошади в песок, а я увидела, как скрылся из вида черный силуэт пса. Аднан повернулся ко мне, и я зажмурилась, ожидая удара, но вместо этого он схватил меня за шкирку и закинул поперек седла.

— Ясер мертв, — крикнул кто-то.

— Закопайте его в песок. Я случайно промахнулся. Возвращаемся в деревню.