Байкеры
Бешеные держали мужика за руки. Стоявший рядом Капеллан примерился и, крякнув от усердия, ударил его обрезком железной трубы снизу вверх, с оттягом, наискось, под подбородок. Раз, другой… Приговаривая при этом:
— Во имя Отца… Бац!
— …и Сына… Бац!
— и… Харлея…
От азарта Капеллан начал заговариваться.
— …с Дэвидсоном!
Голова магазинщика дернулась в последний раз, его отпустили, и он осел в пыль, отключившись до конца представления. Для порядка его еще немного попинали ботинками, сломав те ребра, до которых можно было добраться сквозь слой жира, и превратив лицо в готовую для жарки котлету.
Сидевшие за спинами Бешеных Белая, Черная и Рыжая, крепко сжав губы и стараясь подавить волнение, вытаскивали из седельных сумок бутылки с «Пир-роцветом», как прозвал Злой свой фирменный коктейль для огненных забав. Они поджигали торчащие из горлышек тряпичные хвосты и передавали бутылки Бешеным. Те широко размахивались и швыряли «Пирроцвет» в магазин. Пара сосудов угодила на крышу, одна бутылка попала в окно. Насквозь пропитанное алкоголем заведение занялось, как сухой стог, и моментально заполыхало, красиво озаряя окрестности в подступающих сумерках.
Когда Капеллан усаживался на байк, Кей отметил, что поп-расстрига снял на время четки из металлических шариков, с которыми обычно не расставался и частенько причащал противника заместо кастета. Капеллан погладил укрепленную на бензобаке литую иконку с изможденным ликом Св. Покровителя-всех-кто-в-пути. Поймав взгляд Кея, Капеллан улыбнулся и ободряюще похлопал его по плечу:
— Смотри, Кей! Сегодня Стая не Ноев ковчег! Огненная колесница, воистину! А в руках наших и мера, и меч!
Около кафе-бара не останавливались, а лишь на миг притормозили. Администрация обжорки держала двери и окна широко распахнутыми. Не из гостеприимства, а чтоб хоть чуть-чуть избавиться от аромата смердящих посетителей. Закинув внутрь пяток бутылок, Бешеные рванули вдоль по улице, давя кур и собак. Внутреннее помещение кафе заполнилось ревущим огнем, в котором носились горожане, слабо соображающие гладкими от рождения мозгами, отравленными алкоголем. Вместо того чтобы бежать прочь, они лезли под столы, не забыв под шумок прихватить побольше тарелок с едой. Так и горели вместе со жратвой.
От «ЗаХиР-дискотеки» на зарево мчалась большая группа граждан, яростно размахивавших кольями. Их боевой настрой пришелся по душе Бешеным, нигде пока не встретившим активного и достойного сопротивления. Не снижая скорости, они восторженно врезались в толпу.
Людей сбивали с ног колесами, а накатывавший следом байк переезжал упавшего, стараясь не очень торопиться. Горожан избивали подобранными по пути железными прутами и трубами, не выбирая защищенные участки тела, а, скорее, наоборот. Горожан, бестолково вертящихся между ревущими кроссовиками, сбивали с ног байкерские сапоги. Их раскидывали в стороны ударами кулаков, прижимали к кирпичным стенам, вдавливали в заборы, проваливавшиеся с оглушительным треском.
Бешеные без труда уклонялись от немногочисленных и слабых ударов. Тех, кто посильнее, они нейтрализовали в первую очередь, проломив им головы. Городок оказался не в состоянии выставить сильную и сплоченную рать. Несколько веков назад городку это удалось, а сегодня — нет. Что татары? Что монголы? Что слава? Дым…
Кстати, насчет дыма. Кто-то из аборигенов заприметил поднимающийся над магазином сизый столб и мелькнувшие в темноте языки огня. Закричав нечеловеческим голосом, он рванул к магазину, а за ним — и остальные.
Они более не обращали внимания на Бешеных. Жители сгрудились вокруг полыхавшего здания, издавая крики боли и отчаяния. Но не от зрелища распростертого во дворе тела хозяина и хнычущей над ним искалеченной супруги. Нет.
Сколько добра пропадало в огне! Сколько еще можно было бы выпить! Разве можно так с людьми?! С «обществом»?!
Городок обезумел. Люди носились, освещенные пламенем, и кричали. В это время начали взрываться бутылки со спиртным. Толпа заголосила с утроенной мощью.
Раздался громкий треск. Так домохозяйка рвет старую мужнину рубаху на тряпки, вмещая в это действие всю ненависть к постылой своей судьбе. Треск повторился, и стало ясно, что старые рубахи тут ни при чем. Народ неохотно задрал головы и с ужасом заметил, как крыша магазина медленно поползла в сторону, на манер крышки над поднявшимся тестом.
Зеваки испуганно отпрянули. Отважные люди в магазине бросились к окнам, но поздно, слишком поздно! Высокая треугольная крыша с грохотом упала, взметнув тучу искр до небес. Толпа вскрикнула… Непонятно, что они жалели больше — водку или судьбу дураков-приятелей, сгинувших, но так и не успевших спасти спиртное.
За ненадобностью Трибунал отменил поход в дискотеку, и Бешеные помчались по городку, сея панику и разрушения, перелистывая улицы одну за другой.
Городок пылал, подожженный во многих местах. Горели деревья, заборы, трещали, расслаиваясь черными страницами, фанерные щиты с поблекшикш фотографиями людей с глазами потомственных роботов и с одним галстуком на всех.
— На завод! На завод! — неслось со всех сторон. Трибунал водил Стаю кругами по горящим улицам со снующими там и сям плачущими и кричащими людьми. Огромные тени байкеров ложились на дома и приводили в трепет тех горожан, кто еще не успел убежать в сторону завода.
Дался же им этот завод!
Завод высосал из них здоровье, молодость, желания, способность мечтать и оставил только надежду на лучшее и магазин. Магазин сгорел, осталась надежда. Надежда на чудо?
Байкеры замерли в темноте. Их фигуры на насыпи четко вырисовываются на фоне ночного неба. Внизу, У их сапог, остатки того, что называлось городком.
— Увидите, они еще скажут нам «спасибо»… Голос Трибунала.
Удаляющийся шум двигателей слился в один протяжный рев. Только сейчас Кей ощутил на зубах песок и пепел. Не останавливаясь, он сплюнул в сторону догорающего городка.
Стая паковала вещи, когда в деревню прикатил Зодиак на четырехколесном внедорожном байке. Молча поздоровался с каждым Бешеным за руку, Кея обнял за плечи, отозвал Трибунала в сторону и перебросился с ним ларой слов. Ткнул пальцем в сторону Леса, помахал на прощание и исчез так же стремительно, как появился.