Большая книга ужасов – 90

–Что ж ты!.. Не выкинул хотя бы?
–Не, в тумбочке лежит.
Уже хорошо.
–Сделай одолжение, разверни сейчас и посмотри, что там конкретно отколото.
–Тебе делать нечего?
–Кит! Я тебе всё объясню при встрече. Не телефонный разговор. Просто сделай, не спрашивая зачем.
В трубке послышалось шуршание, Кит разворачивал свёрток. Я замер, как у врача на осмотре.
–Что за дрянь?!
–Конкретнее, Кит, конкретнее!
–Да почти пополам разломлено… Держится на одном корешке… Это что, кукла вуду, что ли? С волосами…
Я так и присел, где стоял. Представил себе смерть под колёсами фуры. Гружёная – сорок тонн. Да мне бы и одной за глаза хватило…
–Ты что, веришь в эту фигню?
–Потом, Кит. Я хочу, чтобы сейчас ты потихонечку нагрел её в сушилке и слепил, как было. Только очень осторожно, лады?
–Ты чего, Котяра, совсем спятил? Ночь на дворе! Да хоть бы и день…
–Кит! Сделай, что просят, а? Объяснения потом.
–Да ну, глупости! Спи давай!– И он отключился.
Я так и стоял, прижимая к уху мёртвую трубку, потому что не мог так сразу поверить в такое лёгкое и быстрое предательство. Кит просто не понял, как всё серьёзно, надо было сразу ему объяснить… Я опять нажал «позвонить», но Кит, похоже, отключил телефон.
 
Глава X 
 Ночь
Кабина фуры оказалась неожиданно просторной. За двумя передними сиденьями, как в поездах, была полка. Георгий (водитель фуры) торопливо сбросил оттуда ворох грязных тряпок, припрятал куда-то под сиденье и велел:
–Ныряй, поспи. А мы с отцом дэпээсников подождём.– Голос у него был очень усталый.
Он плеснул мне чаю в крышку здоровенного металлического термоса, сунул пакет с колотым печеньем и голубой флисовый плед с мишками. Я отчего-то подумал, что дальнобойщика, наверное, бабушка в рейс собирала. Очень эти мишки нелепо смотрелись на фоне грязноватой кабины, пахнущей дерматином и топливом.
Я принял уГеоргия горячую крышку. Чай в ней был налит до краёв, а руки у меня ещё тряслись. Конечно, я плеснул на штаны и даже не почувствовал кипятка.
Отец сидел впереди и смотрел на меня в зеркало. Взгляд у него был скорбный и невидящий, как на похоронах.
–Хочешь, вернёмся?
Я покачал головой, я уже ничего не хотел. Меня задавила такая апатия, будто я всё-таки попал под эту фуру и уже ничего не могу ни чувствовать, ни хотеть. Пальцы с трудом удерживали крышку термоса. Я вернул её Георгию, пробубнил «спасибо» иотвернулся к стене.
Спать тоже не хотелось. Отец иГеоргий молчали, наверное, чтобы мне не мешать, а меня пугала эта тишина, от неё уж совсем не до сна становилось. Я лежал и рассматривал обивку салона: рубчик чёрный, рубчик красный, дыра, бахрома… Потом отец захрапел, и через несколько минут к нему присоединился Георгий. Потом в кабине стало светлее, а на улице зачирикали птицы и воздух посвежел, даже прохладно стало.
…Телефон показывал четыре утра. Перед моим лицом лежала отцовская сумка. Быстро, чтобы не передумать, я стянул оттуда ключ от съёмной квартиры в таунхаусе, немного денег и блокнот. Написал записку, оставил на сумке, чтобы отец на неё сразу наткнулся.
Когда вылезал из машины, конечно, всех разбудил, но быстро нашёлся и буркнул: «Я скоро». Ещё минут десять простоял у фуры, ожидая, пока отец сГеоргием опять уснут. Боялся, что именно сейчас, не вовремя, приедут дэпээсники, и тогда меня хватятся.
Попутка поймалась на удивление быстро и взялась отвезти меня почти до самого лагеря. Молодой парень на «Жигулях» сперва возмутился, что я лезу на заднее сиденье, потом спросил, не сбежал ли я из лагеря, и яответил, что сбежал, но сейчас передумал. Парень ещё рассуждал о том, что: «Правильно, а то дома заругают, вот я втвои годы тоже…» А яуже засыпал на заднем сиденье. Успел подумать: «Отчего мне не спалось раньше, ведь во сне совсем не страшно умирать».
 
Глава XI 
 Собака
Стемнело за окном быстро, как будто солнце выключили. В посёлке во всех домах горел свет (быстро же починили электричество!), только в доме Контуженой зияли чёрные окна. Ей небось лампочки не нужны… Я тоже сидел в темноте. У меня был здоровенный телик в полстены с домашним кинотеатром и кучей дисков. Ещё вчера я бы включил его просто из любопытства, а теперь мне это и вголову не пришло. Я забрался с ногами в кресло у окна, прижал к себе свёрток с куклой и нацелился так просидеть всю ночь. Мне хотелось стать невидимкой. Хотелось, чтобы все разом позабыли обо мне и вообще об этой квартире в таунхаусе или хотя бы об этом кресле. Нет меня, ясно? Точнее, нас нет.
Далёкий перелесок серебрился на ветру, в одном из дворов поблёскивал костерок да мелькали светоотражающие полоски на одеждах. Похоже, кто-то затеял шашлыки. Где-то шумела газонокосилка, и даже какая-то музыка с улицы доносилась до меня сквозь толстый стеклопакет. Было странно осознавать, что вокруг кипит жизнь, когда у меня такое. Я был один в пустой огромной квартире с вай-фаем и прочими благами цивилизации. Я мог всю ночь долбиться в онлайн-игрушки и даже погонять в футбол (в прихожей завалялся хозяйский мячик, а места было в избытке). Не хотелось. Даже не думалось об этом. Если уж совсем честно, я не мог ни шуметь, ни развлекаться, ни даже думать о чём-то, кроме глиняной куклы. Кроме того, что произошло вчера и что вообще происходит. Мне как будто отрезали какой-то важный орган: ногу, почку, а судя по всему, голову. Дали в руки и сказали: «Носи так, а то обратно не пришить».
Я вертел куклу в руках и невольно высматривал на ней следы поломки. Целый день склеивал. Залез в лагерь через забор, когда все ещё спали, только Егор бродил по территории, громыхая своими банками. В палате быстро нашёл свой сверток, Кит даже не проснулся. Заходи, кто хочешь, бери, что хочешь… Отнёс куклу в сушилку, чтобы глина от тепла стала мягкой, и весь день склеивал под шепотки Клязьмы иСашки и язвительные замечания Кита.
С Китом мы разругались вдрызг. Он, когда увидел, сказал, что я помешался на своем дурацком куске глины, а я,понятно, что ему нельзя доверить даже такой дурацкий кусок. В конце концов, из-за него меня чуть не переехала машина. Об одном жалею, что не выдержал тогда и рассказал Киту обо всём. О кукле, оКонтуженой, об аварии, конечно, и отом, почему она случилась. Не стал говорить только, откуда у меня кукла, я ведь Рыжему обещал. Кит, конечно, мне не поверил. «Это,– говорит,– эффект плацебо, только наоборот. Внушаем ты очень, вот и понавнушал себе ужасов».
После обеда ко мне в сушилку пришёл Егор и предложил помощь. Я догадался, кто его на это подбил и на что этим хотел намекнуть. Пошёл и врезал Киту хорошенечко. Мало, правда, Сашка вовремя нас разнял.
Вечером позвонила мать и радостно сообщила, что попала в больницу с каким-то отравлением, но бабушка с дедом уже привезли ей зарядку для телефона и всё, что нужно, так что мы можем не дёргаться, она сама к нам скоро приедет. Я спросил: «Что ж они нам-то не сказали, отец с ума сошёл!»– и услышал то, что всегда говорят в таких случаях: «Наверное, не хотели вас пугать». Бабушки иногда отжигают. Матери я сказал, что отец всё равно уже в городе, так что пусть лучше звонит ему. То-то ему было весело приехать в пустую квартиру! Про аварию говорить не стал, пусть лучше отец сам…