Факультет уникальной магии
И именно так я и поступила, добравшись домой. Лежала на кровати и старательно не думала ни о чем. Хорошо хоть Алем не показывался. Но, наверное, он и так уже был в курсе принятого решения.
Прошло минут пятнадцать-двадцать, как внизу послышались голоса. Видимо, ребята вернулись. Вскоре в спальню заглянула Аниль.
— О, вот ты где! Кира, там графская карета подъехала. Видимо, за тобой.
Тяжело вздохнув, я все-таки села на кровати.
— Сейчас спущусь…
— Ты же сегодня с графом встречаешься?
— Не совсем, с его бабушкой. Она уезжать собирается, хочет со мной попрощаться. Но Александра я тоже, думаю, увижу. Надо же ему передать, что затея с турниром провалилась. — Я вздохнула.
— Ничего не провалилась, — с улыбкой возразила Аниль. — Реф все-таки согласился.
— Вот ведь… — У меня даже приличных слов не нашлось. — А на кой, спрашивается, тогда мозг пудрил? Чтобы его поумоляли, поуговаривали?
— Не знаю, сама у него спроси, — посоветовала целительница.
— Угу, спроси… Ты вообще слышала, как он со мной разговаривает? — мрачно парировала я.
— Я просто думаю, что он не просто так с тобой разговаривает. Да и почти уверена, что на турнир этот он согласился только потому, что увидел, как ты расстроилась.
— Аниль, ты чего? — Я с крайним сомнением посмотрела на нее. — Он вчера меня чуть ли не грязью облил, а сегодня вдруг ни с того ни с сего воспылал заботливыми чувствами? Тебе самой не кажется такое, мягко говоря, странным?
— Касательно Рефа мне очень многое кажется странным, — уклончиво ответила она. — Да и относительно тебя, кстати, тоже. Вся эта дарованная магия, рунные надписи… Слишком уж это загадочно до подозрительного. Причем, боюсь, это как раз из тех загадок, отгадка которой станет известна лишь тогда, когда уже невозможно будет что-то исправить.
Мне аж не по себе стало.
— Честно говоря, ты меня пугаешь.
— Потому я и советую рассказать обо всем этом Рефу. — Аниль смотрела на меня очень серьезно. — Просто из всех нас в магии он самый могущественный. И мне почему-то кажется, что если кто-то и сможет тебе помочь, то только он.
— Не думаю. — Я покачала головой. — По-моему, я у него исключительно стабильное раздражение вызываю. Ладно, мне пора ехать. Все-таки Анна Викторовна ждет.
Я уже выходила из комнаты, когда Аниль напоследок сказала:
— И я бы тебе очень советовала не доверять графу. Слишком его доброта к тебе странная и даже неестественная.
Я не стала ничего отвечать. И пусть, с одной стороны, я и сама считала так же. Но с другой… Я просто не могла думать об Александре плохо.
— А я вот люблю пасмурную погоду. — Анна Викторовна сегодня пребывала в состоянии меланхоличной задумчивости. Пила потихоньку чай и смотрела на мелкий моросящий дождь за окном. — Это ведь так приятно просто сидеть у окна с чашкой чая и слушать дождь, — продолжала она. — Не знаю почему, но именно дождь напоминает мне о доме. Это что-то из детства и связано с теми, кто когда-то был моей семьей… Говорят, что перед смертью вся жизнь проносится перед глазами. Может, хоть тогда я их вспомню.
Я ничего не говорила. Молчание сейчас казалось мне самым уместным. Так что я молча пила чай и тоже смотрела в окно. В гостиной мы с графиней были вдвоем, даже дворецкий не заглядывал со своим традиционным: «Может, чего-нибудь желаете?»
— Но ты не обращай внимания, — Анна Викторовна мне улыбнулась, — на меня иногда такая тоска накатывает. Видимо, просто уже годы… Да и расстроилась я немного, что ты со мной не поедешь. Все-таки, признаюсь, очень я одинока. У сына свои дела, внука вообще вижу, только когда сюда приезжаю. А так все одна да одна… Хотя, по правде говоря, так в основном всю жизнь здесь и было.
— Даже при вашем муже? — не удержалась я и тут же виновато добавила: — Простите за бестактный вопрос.
— Ой, да ничего бестактного, — отмахнулась графиня. — А мой муж… У нас были довольно сложные отношения. Привыкнуть-то я привыкла, но полюбить его так и не смогла. Да и со стороны Деррека тоже особой любви не наблюдалось. Но ему, думаю, все же пришлось куда проще, чем мне. И все из-за этого треклятого свойства их расы, из-за которого все и началось.
— Свойства их расы? — не поняла я.
— А я разве тебе не рассказывала? — в свою очередь озадачилась графиня.
— Ну, про расу точно нет. Вообще такого не припомню.
— О, ну так сейчас расскажу. Дело в том, что род графов Арландских берет начало от очень редкой расы магов — эдрингов. Чистокровных их уже давно нет, да и потомков почти не осталось. Графы Арландские — чуть ли не единственные. Так вот, от эдрингов унаследована выдающаяся магическая сила, намного сильнее, чем у обычных, так сказать, рядовых магов. Это все, конечно, хорошо, но кроме магии есть и еще одно свойство. Одержимость.
— Это в каком смысле? — обомлела я.
— Вообще, в двояком, — пояснила Анна Викторовна. — Одержимость проявляется в высшей степени целеустремленности. Именно это свойство помогает добиться многого. Вот захотелось, к примеру, моему внуку оттяпать у короля власть над важнейшей частью города — портом, и все, он стал одержим этой идеей и не успокоился, пока своего не добился. Да, в какой-то мере это весьма полезное свойство. Но с другой стороны, в нем же и подвох. И больше для окружающих. — Графиня вздохнула и задумчиво продолжила: — Увы, я в свое время об этом не знала. Хотя еще при первой встрече с Дерреком мне показалось очень странным, что его глаза… как бы сказать… ну будто серебром блеснули. На тот момент я решила, что это просто какие-то магические странности, и…
— Погодите, — взволнованно перебила я, — глаза блеснули серебром?
— Ну да, — ответила Анна Викторовна. — Я понимаю, такое сложно представить, но иначе и объяснить не могу.
— Так, а что это значит-то? Ну, отчего глаза так блестеть могут?
— Это одержимость так проявляется, — огорошила меня графиня. — Когда эдринг вспыхивает жаждой достижения какой-то цели, внешне это можно заметить как раз по серебряному отблеску в глазах. И чем сильнее одержимость, тем чаще виден отблеск. Вот мне в свое время и не повезло стать объектом одержимости Деррека. Тут ведь главная беда в том, что это свойство проходит лишь в том случае, когда цель достигнута. А ведь может и вообще не пройти. Вот как раз когда дело касается других людей, одержимость может сохраняться до конца жизни. Это очень страшно на самом деле.
Еще как страшно… Лично у меня сейчас даже мороз по коже. И никакие затуманенные успокоительные мысли не помогали.
— Тебе, наверное, казалось странным, что в замыслах выдать тебя замуж я совсем не рассматриваю кандидатуру собственного внука? — Анна Викторовна чуть печально улыбнулась.
— Ну-у… — замялась я. — Честно говоря, такие мысли были.
— А дело во все той же одержимости. В этом Саша превосходит и отца, и деда, — пояснила графиня. — Признаться, я даже на какой-то момент испугалась, что он может заинтересоваться тобой. Но, к счастью, по поводу тебя я проявления одержимости не заметила. Тут ведь еще понимаешь какая загвоздка… Если бы такое вдруг случилось, боюсь, итог был бы для тебя не слишком радужным. Александр сейчас фактически чуть ли не самый влиятельный человек здесь, даже сам городской правитель обязательно согласовывает с ним все важные решения. И этот статус, и высокое положение очень важны для моего внука, он никогда не станет ими рисковать. А учитывая, в каком «почете» сейчас уникальные маги, возможная женитьба на тебе неизбежно стала бы ударом по репутации. Он никогда подобного не допустит. Да и, полагаю, у него уже есть на примете выгодная невеста. Это я все к тому, Кирочка, чтобы ты не подумала, будто я не хотела видеть тебя частью нашей семьи. Очень бы хотела, но, увы, такого никогда не будет… Может, ты все-таки поедешь со мной?
Я с большим трудом сосредоточилась на ее вопросе.
— Спасибо большое за заботу, Анна Викторовна, но тут все же появился шанс сохранить факультет, так что я останусь.