Я твоя (не) желанная истинная, дракон! (СИ)

В голове только билось: если он хотел меня убить, зачем ему охранять карету? Если он зависит от моей силы, то ему не выгодно меня убивать. Тогда кому? Тогда кому?..
Не запомнила, как мы сели в салон, не запомнила, как поехали. Какое-то время я будто плавала в обморочном мареве, было трудно думать. Но чем дальше мы отъезжали, тем легче становилось дышать.
Лорель, оказывается, несколько раз пыталась мне что-то сказать, но я только теперь услышала:
— Госпожа, возьмите вторую ленту, повяжите и её тоже! Я отправила весточку господину Вереску, он ответил, что пока артефакт не готов, вторая лента должна вам немного облегчить состояние.
Я сфокусировала взгляд на открытой шкатулке перед собой и вытащила онемевшими пальцами ленту. Стянув капор и маску, постаралась надеть её… получилось только с третьей попытки.
Как только лента оказалась в волосах, добрая половина сдавившей меня силы как будто испарилась. Как будто включились барабанные перепонки, зрачки, кожа — я стала слышать, видеть и чувствовать, и мир показался невероятно реальным.
Закрыв глаза, я растеклась по мягкому, обитому тканью сиденью, ощутила запах пыли, почувствовала тепло скопившегося здесь воздуха. Лорель чуть приоткрыла шторку у окна, чтобы хотя бы маленький приток воздуха разбавлял духоту. Я взглянула на няню, на краю сознания поражаясь её бледности, и заметила, что она сжимает мои ладони дрожащими пальцами.
— О небеса, — она всхлипнула, — я думала, вы отдадите предкам душу прямо сейчас! Какой же он подлец!.. Будь вечно проклят ваш дядя Андор!
Я ещё не видела её такой… и фраза, сорвавшаяся с её губ, поразила меня до глубины души. Было очевидно и раньше, что она его ненавидит, но довести добрую, смиренную Лорель до того, чтобы она желала кому-либо вечных страданий…
Я обняла её, всё ещё испытывая противную слабость и тошноту, но постаралась сказать уверенно:
— Я бы не умерла, милая Лорель. И мы ведь для того и уезжаем, чтобы дядя получил по заслугам, помнишь? Всё будет хорошо.
Она ничего не ответила и заключила меня в объятия, украдкой вытирая глаза, а я сохранила спокойствие, хотя про себя понимала ужасную истину: если бы я всё ещё была ослаблена предыдущим кулоном, новый артефакт мог меня убить в первые же пять минут.
Мысленно я вернулась в последние моменты, проведённые в поместье, и одна крайне неприятная мысль пронзила сознание. Я неосознанно вцепилась в рукав няни:
— Браслет остался в комнате!
Лорель перепугалась так сильно, что её лицо сравнилось по цвету с белым накрахмаленным воротничком на шее, и она схватилась за шкатулку:
— Мы должны предупредить господина Вереска! Кто знает, что сделает ваш дядя, если найдёт браслет… — Открыв тайник, она пошарила взглядом по карете в поисках бумаги, но потом беспомощно посмотрела на меня. — Мы не взяли ни бумаги, ни чернил…
— Как же ты в прошлый раз отправила ему послание? — спросила я, раскрывая свою сумку. Внутри, среди сложенных платьев, я спрятала дневник, но насчёт пера и чернил у меня были большие сомнения.
— Это была не я. Господин посыльный спросил, что произошло, и после моего ответа сам доложил господину Вереску… как-то… магически, — она забавно нахмурилась, описав в воздухе круги руками, видимо, чтобы изобразить магию, а потом развязала котомку и заглянула туда тоже.
— Может, тогда скажем ему? — обернулась я к ней. — Так было бы гораздо проще!
Но Лорель не разделила мой энтузиазм. Она отодвинула шторку и выглянула на улицу, досадливо сморщив лоб.
— Его там нет… Перед тем, как мы тронулись, он сказал, что должен подготовить всё к вашей подмене, — последние слова она прошептала, будто мы всё ещё были в поместье, где из-за стены мог подслушать кто угодно. — И куда-то уехал. Да таким галопом, что пыль стояла столбом, наверняка он уже далеко…
Да уж, ситуация… Я едва удержалась, чтобы не шлёпнуть себя по забывчивому лбу. Досада была так сильна, что впору было ругаться матом. Кто же знал, что именно в те жалкие несколько минут, когда я сниму браслет, второй поток решит затуманить мне разум настолько, что я забуду обо всём на свете? Вереск был прав, когда сказал, что потоки блокируются и это может привести к проблемам. Похоже, со мной всё очень плохо, раз в первом же перерыве мне отбило мозги…
 
Не знаю теперь, хорошо это или плохо, что у меня больше нет браслета… кто знает, как бы меня прихватило в следующий раз?
Нет, что за глупые мысли! Конечно, это ужасно, что я оставила его там! Весь наш план теперь под угрозой!
Пока я металась от самобичевания до лихорадочных попыток придумать выход и как-то отправить лекарю весть, карета вдруг плавно свернула и остановилась. И только теперь я поняла, как сильно нас трясло всю дорогу. Потому что в наступившей тишине и покое даже кости, казалось, вибрировали после жёсткой ухабистой дороги.
Это весь город такой или мы уже где-то в пригороде?
Я натянула капюшон и маску, осторожно выглянула в окно. Вокруг стояла тишина, хотя днём на улице всегда кто-то есть. Мы остановились в весьма безлюдном месте. Гоня от себя тревогу, я позвала в решётчатое окошко спереди:
— Господин Энклс?
— Посидите немного, юная госпожа, — глуховато донёсся до меня голос врача, сидящего на козлах. — Мы оказались здесь раньше, чем наши друзья.
Я откинулась на спинку дивана, но потом резко подалась вперёд, поняв, что наше решение было прямо перед носом.
— Господин Энклс, возникла проблема. Вы сможете передать господину Вереску послание?
И правда, почему мы сразу не додумались попросить его? Хотя я знаю, почему… Этот человек как-то странно выскальзывает из памяти, и если бы не силуэт за решёткой, я бы вовсе не вспомнила о его присутствии.
— Конечно, — я увидела, как он соскочил на землю, и по звукам шагов отследила, как он обогнул карету и дошёл до дверцы с моей стороны. Через мгновение дверца распахнулась, и я увидела лицо совершенно незнакомого человека. Вполне определённое лицо, не разбивающееся на фрагменты, не выпадающее из памяти. Подёрнутые сединой волосы, нос с горбинкой, как будто много раз сломанный, кустистые чёрные брови, тяжёлый взгляд тёмных синих глаз из-под нависающих век. Толстые складки мешков под глазами и морщины вокруг носа и рта подсказывали, что человек уже прожил большую часть жизни.
— Господин Энклс?.. — тихо спросила я, не уверенная в своей догадке. Неужели это его настоящее лицо?
— Рад с вами познакомиться, — произнёс он сухими тонкими губами, выдающими некое неуловимое сходство между ним, Вереском и Варреном. Разница состояла только в том, что его уголки губ не прятали в себе никаких улыбок. — Расскажите, что у вас произошло? Хотя… Подождите секунду.
Он мановением руки зажёг на ладони яркое синее пламя, гораздо мощнее, чем то, что я видела у Вереска, и небрежно махнул в сторону. Синие руны разлетелись в разные стороны от кареты, образовали круг и растворились в воздухе.
— Чтобы никто не подслушал? — догадалась я. Выходит, Энклс обладает первым потоком магии сознания. А на втором врачевание… Как у Вереска, только наоборот. Странно.
Энклс кивнул, довольно щурясь.
— Видимо, мой брат уже успел показать вам этот фокус, — сказал он. Я вскинула брови на слове "брат", но ничего не сказала. Сейчас есть вопросы поважнее.
— Господин Вереск дал мне браслет, скрывающий второй поток магии, однако его следовало снимать каждые несколько часов. И прямо перед отъездом я сняла его, как и положено, — рассказала я. По его взгляду, как будто потяжелевшему на вес целой горы, я поняла, что он уже догадался, к чему я веду. — Да, я забыла его в комнате…
Он кивнул, но ничего не ответил и отошёл на несколько шагов. Отвернувшись к полю, раскинувшемуся с одной стороны от дороги, он просто молча смотрел вдаль, как будто думал.
Но я подозревала, что он уже передаёт послание своему… брату.
Как странно.
Они практически ничем не похожи. Необъяснимое для меня совпадение потоков магии, но при этом зеркально отражённое, — вот и всё, что может выдать в них родство. Да и с этим можно поспорить, ведь, как я понимаю, у всех детей должен совпадать первый поток…