Озорные стихи

  
КАТЕНЬКА
 
 
 
По всей деревне Катенька
 
За целочку слыла,
 
И в самом деле Катенька
 
Невинною была.
 
 
 
В деревне той все девушки
 
Давно перееблись,
 
Нигде не встретишь целочки —
 
Любой скажи: ложись!
 
 
 
Терешка был хват-молодец
 
И парень хоть куда.
 
Знакома между пиздами
 
Была его елда:
 
 
 
Под нею девка всякая
 
Обдрищется сейчас
 
И не дает уж более,
 
Испробовав в тот раз.
 
 
 
«Кобылу еть приходится! —
 
Терентий говорил. —
 
А еть порой так хочется,
 
Что просто нету сил!»
 
 
 
Однажды наша Катенька
 
Шла к речке за водой.
 
Терешка из-под кустика
 
Кричит: — Катя, постой!
 
 
 
Игрушка есть хорошая,
 
Из Питера привез!
 
Ты ею, раскрасавица,
 
Утрешь всем девкам нос!
 
 
 
Остановилась Катенька —
 
Терешка был пригож!
 
Что, мол, кричишь, Терентьюшка?
 
Отсель не разберешь!
 
 
 
— А вот, купил я а Питере,
 
Гляди, каков пузырь!
 
Его надуть, так годен он
 
Для междуножных дыр!
 
 
 
Достал тут из-за пазухи
 
Резиновый он хуй:
 
— Смотри-кась, надувается!
 
Его меж ног просуй!
 
 
 
Как только там зачешется —
 
Просунь его слегка, —
 
И вот тебе, Катюшенька,
 
Не надо мужика.
 
 
 
Спасибо скажешь, Катенька,
 
Узнавши в ефтом скус.
 
А коли не пондравится —
 
И это не конфуз:
 
 
 
У нас побольше сыщется —
 
Потешу им тебя!
 
Поверь ты мне, Катюшенька,
 
Ведь говорю любя!
 
 
 
Сказав «спасибо», Катенька
 
Помчалась за водой.
 
Наполнив ведра, с радостью
 
Спешит скорей домой.
 
 
 
С подарком же Терешкиным
 
Несется за сарай
 
И ну в пизду игрушку ту
 
Втыкать, вскричав: «Ай-ай!»
 
 
 
Ой, больно! Знать, Терентий-то
 
Не ту игрушку дал!
 
Пойду к нему — другую он,
 
Получше, обещал.
 
 
 
Терешка наш у мостика
 
Катюшу стережет.
 
И видит: раскрасневшись вся,
 
Она к нему идет.
 
 
 
— Тереша, знать, не эту ты
 
Игрушку подарил,
 
А между ляжек чешется,
 
Так хочется — нет сил?
 
 
 
— Другую дам я, Катенька!
 
Пойдем со мной в кусты!
 
Хоша она заветная,
 
Но нравишься мне ты,
 
 
 
И вот тебе, друг-Катенька,
 
Ее я подарю!
 
Ложись скорее на спину
 
И расставляй дыру!
 
 
 
Недолго думав, парень наш
 
Свой хуй в пизду всадил.
 
Вся помертвела Катенька,
 
И вырваться нет сил.
 
 
 
Катюшу отмахал он тут,
 
Пожалуй, раз с пяток.
 
Наебшись, вынул хуй он свой,
 
Обтерши о листок.
 
 
 
Глядит: Катюша мертвая
 
(Заеб до смерти, знать!),
 
А на траве под жопою
 
Говна, чай, с фонтов пять!
 
 
 
Поник своей головушкой
 
Преступник молодой,
 
И отошел от Катеньки,
 
И скрылся за горой.
 
 
 
По всей деревне Катенька
 
За «елочку слыла,
 
Но все же смерть приятную
 
От хуя приняла!
 
 
  
СКАЗКА О ПОПЕ ВАВИЛЕ
  
 
 
Жил-был сельский поп Вавило,
 
Уж давненько это было,
 
Не припомню, право, где,
 
Ну… у матери в пизде.
 
Жил он сытно и привольно,
 
Выпить был он не дурак,
 
Было лишь ему то больно,
 
Что плохой имел елдак.
 
Так, хуишко очень скверный,
 
Очень маленький, мизерный;
 
Ни залупа не стоит,
 
Как сморчок во мху торчит
 
Попадья его Ненила,
 
Как его ни шевелила,
 
Чтобы он ее уеб —
 
Ничего не может поп.
 
Долго с ним она вожжалась
 
И к знахаркам обращалась,
 
Чтоб подняли хуй попа —
 
Не выходит ни кляпа.
 
Попадья была красива,
 
Молода и похотлива
 
И пошла по всем давать,
 
Словом, сделалася блядь..
 
Кто уж, кто ее ни еб:
 
Сельский лавочник, холоп,
 
Целовальник толсторожий,
 
И проезжий, и прохожий,
 
И учитель, и батрак —
 
Все совали свой елдак
 
Но всего ей было мало,
 
Все чего-то не хватало.
 
Захотела попадья
 
Архирейского хуя.
 
Долго думала и мнила,
 
Наконец и порешила:
 
К Архипастырю сходить
 
И Владыке доложить,
 
Что с таким-де неуклюжим
 
Жить она не может мужем,
 
Что ей лучше в монастырь,
 
А не то, так и в Сибирь.
 
Собралась на богомолье,
 
Захватила хлеба с солью
 
И отправилась пешком
 
В архирейский летний дом.
 
Встретил там ее кутейник,
 
Молодой еще келейник,
 
И за три полтины ей
 
Посулил, что Архирей
 
Примет сам ее отлично
 
И прошенье примет лично,
 
Что хотя он и суров,
 
Но лишь только для попов.
 
Вот в прихожую поставил
 
И в компании оставил
 
Эконома-старика,
 
Двух просвирен и дьяка.
 
Все со страхом стали рядом,
 
Сам наверх пошел с докладом,
 
И из задних из дверей
 
Вскоре вышел Архирей.
 
Взор блестящ, движенья строги;
 
Попадья — бух прямо в ноги:
 
— Помоги, Владыко, мне!
 
Но могу наедине
 
Я тебе поведать горе, —
 
Говорит с тоской во взоре.
 
И повел ее аскет
 
В отдаленный кабинет.
 
Попадья довольно смело
 
Говорит ему, в чем дело,
 
Что ее поп лет уж пять
 
Не ебет; к тому ж опять
 
Хуй его-де не годится,
 
А она должна томиться
 
Жаждой страсти в цвете лет.
 
Был суровый ей ответ:
 
— Верно, муж твой сильно болен
 
Иль тобою не доволен,
 
Может быть, твоя пизда
 
Не годится никуда?
 
— Нет, помилуйте. Владыка!
 
Она вовсе не велика,
 
Настоящий королек…
 
Не угодно ли разок ? —
 
Тут тихохонько Ненила
 
Архирею хуй вздрочила,
 
Кверху юбку подняла,
 
Под него сама легла,
 
Толстой жопой завиляла,
 
Как артистка подъебала,
 
И зашелся Архирей
 
Раз четырнадцать над ней.
 
— Хороша пизда, не спорю;
 
Твоему помочь я горю
 
И готов и очень рад, —
 
Говорит святой прелат. —
 
Все доподлинно узнаю
 
И внушу я негодяю,
 
Что таких, как ты, не еть —
 
Значит, вкуса не иметь,
 
Быть глупее идиота.
 
Мне ж когда придет охота,
 
Уебу тебя опять,
 
Приходи, ебена мать! —
 
И довольная Ненила
 
Тем, что святости вкусила,
 
Архирея уебла,
 
Весело домой пошла.
 
На другой день духовенство
 
Звал Его Преосвященство
 
Для решенья разных дел.
 
Между прочим повелел,
 
Чтоб дознанье учинили
 
О попе одном, Вавиле,
 
Досконально: точно ль он
 
Еть способности лишен?
 
И об этом донесенье
 
Сообщить без замедденья.
 
 
 
Так недели две прошло,
 
И вот что произошло:
 
Благочинный с депутатом,
 
Тож с попом его собратом,
 
К дому батьки подъезжал
 
И Вавилу вызывал.
 
— Здравствуй! Поп Вавила, ты ли?
 
Вот зачем к тебе прибыли:
 
На тебя пришел донос,
 
Уж не знаем, кто донес,
 
Что ты хуем не владеешь,
 
Еть совсем, вишь, не умеешь,
 
А от этого твоя
 
Много терпит попадья!
 
Что на это нам ты скажешь?
 
Завтра ж утром ты покажешь
 
Из-за ширмы нам свой кляп,
 
Крепок оный или слаб.
 
А теперь ты нам не нужен,
 
Дай пока хороший ужин! —
 
Поболтали, напились,
 
Да и спать все улеглись.
 
На другой день утром рано
 
Встало солнце из тумана.
 
Благочинный, депутат
 
Хуй попа смотреть спешат.
 
Поп Вавила тут слукавил,
 
Он за ширмами поставил
 
Агафона-батрака,
 
Ростом с сажень мужика.
 
И когда перед отцами
 
Хуй с огромными мудами,
 
Словно гирю, выпер он —
 
Из-за ширмы Агафон.
 
— Что ж ты, мать моя, зарылась!
 
Эта ль штука не годилась? —
 
Благочинный возгласил
 
И Ненилу пригласил
 
Посмотреть на это чудо:
 
— Тут, наверное, полпуда!
 
И не только попадья,
 
Не вполне уверен я,
 
Что любая б из княгиней
 
Хуй сей мнила благостыней!
 
— Ах, мошенник! Ах, подлец!
 
Хоть духовный он отец!
 
Это хуй-то Агафона!
 
И примета: слева, вона,
 
Бородавка! Мне ль не знать,
 
Что ж он врет, ебена мать! —
 
Так воскликнула Ненила.
 
И конец всему, что было.