Неизвестный Юлиан Семенов. Умру я ненадолго...

 Встретились мы в ресторане, и Юлиан очень подробно расспрашивал Бородина о жизни во Франции. Тот, помимо прочего, упомянул о своей жене Татьяне, которая была там вместе с ним и, когда ждала ребенка, страшно волновалась: «Ведь я же буду кричать по-русски!»
 Я те слова пропустил мимо ушей, а когда увидел в фильме сцену, где Кэт разговаривает об этом с мужем и Штирлицем, просто ахнул: «Вот это настоящее писательское! То, что Толстой умел делать, — тщательно собирать детали и потом удачно и к месту их ис- пользовать».
 Помимо Бородина Юлиан встретился тогда со многими нелега- лами, оттого и роман получился замечательный, а образ Штирлица — сочный и живой.
 Прототипа у него, как известно, не было, образ этот — собирательный, но, на мой взгляд, наиболее близок к нему Коротков, действительно работавший во время войны в Германии.
 То, что и сейчас фильм регулярно показывают, — закономерно, ведь каждому новому поколению хочется посмотреть на Штирлица.
 Я одним из первых узнал о некрасивой истории с награждением участников фильма. У меня были хорошие отношения с помощником Брежнева — Агентовым, очень умным человеком, этакой ходячей энциклопедией, он-то мне и рассказал, что Брежнев на даче любил по вечерам с внучкой Витусей смотреть в своем кинозале хорошие фильмы.
По чьей-то инициативе ему «подсунули» «Семнадцать мгновений весны».
 Досмотрев фильм до середины, Брежнев вызвал помощников:
 — Почему раньше его не видел?! Почему никто не доложил мне об этой истории?
 Те стали оправдываться. Досмотрев до конца, Брежнев вызвал помощника Александрова и велел подготовить список к награждению участников фильма.
 Тот его быстренько составил и услужливо представил Брежневу на подпись. Брежнев подписал: тому орден, этой орден и т.д. Юлиана в списке не было. Я зашел к Александрову и говорю:
 — Как же так получается, исполнители награждены, а автора романа и сценария оставили в стороне?
 Александров нехотя признал, что это — упущение, но менять что-либо отказался.
 — Пойми, у нас есть свои правила игры. Если мы сейчас пойдем и скажем, что мы забыли Семенова, значит аппарат не сработал. А аппарат не любит, когда выясняется, что что-то не сработало.
 Так и остался Юлиан без награды...
 Прошло несколько лет после нашей первой встречи (мы с ним в это время не виделись), и наступил момент, когда наша контрразведка нащупала шпиона «Огородника».
Долго за ним ходили, а когда убедились в правильности наших предположений, я на свой страх и риск позвонил Юлиану. Увиделись мы с ним в ресторане «Узбекистан», что недалеко от Лубянки, и я рассказал ему всю историю.
 Юлиан моментально загорелся об этом написать. Андропов, который к нему прекрасно относился, сразу дал добро. Через несколько дней Юлиан зашел ко мне в Комитет. Я подготовил три тома дела и говорю:
 
 — Вот, посмотри, а я отойду в столовую.
Прихожу через сорок минут. Его нет. Спрашиваю секретаря:
 — Зина, а где же Семенов?
 — Сказал, что все прочел, и ушел.
 Я опешил — мы три года писали, а он за сорок минут прочел?!
 При следующей встрече Юлиан мне объяснил:
 — Документы я просмотрел, но мне легче выдумать, чем следовать за всеми этими «подслушками» и «наружками». Автор — хозяин положения.
 Через три недели вернулся ко мне в кабинет, положил на стол объемную папку и спросил:
 — Где тут телефон Андропова?
 Я показал. Юлиан решительно снял трубку, его сразу соединили, и я услышал знакомый голос (кремлевка очень хорошо была слышна):
 — Андропов слушает.
 — Юрий Владимирович, Семенов докладывает. Роман «ТАСС уполномочен заявить» написан за 18 дней.
 На том конце провода воцарилась долгая тишина, а потом Андропов спросил:
 — Юлиан Семенович, так быстро — не за счет качества, я надеюсь?
 А Юлиан в ответ:
 — Да что вы, разве Семенов пишет плохие романы?! Будете зачитываться.
 Так и началась наша с Юлианом дружба. Надо сказать, что в контрразведке у него было только два друга — я и заместитель руководителя контрразведки Виталий Константинович Бояров.
 Мы и стали консультантами фильма «ТАСС уполномочен заявить». Юлиан всегда был душой компании, собирал у себя на даче интереснейших людей — Ролана Быкова, Льва Дурова, Эльдара Рязанова. Дурова невероятно ценил, говорил: «Вот гениальный актер и не менее гениальный хозяйственник» и с гордостью показывал мне то или иное новшество: «Это мне Левушка посоветовал сделать. И это тоже».
 Юлиан был всегда настолько уверен в себе и в правильности того, что он делает и говорит, что можно было у него этой уверенности подзанять. Она сквозила во всем и порой носила несколько гротеск- ный характер.
Однажды (я уже работал в ТАССе) ко мне зашел один испанский журналист. Тут заглядывает Юлиан и сразу начинает что-то увлеченно испанцу рассказывать.
 Долго они общались, потом Юлиан ушел, и довольный журналист обернулся ко мне:
 — Какой обаятельный человек! А на каком языке он говорил?
 — По-моему, по-испански.
 — Да неужели?!
 Эта вера Юлиана в то, что все делает правильно, очень ему помогала. Да он, кстати говоря, и делал все правильно, начиная от поиска Янтарной комнаты и похищенных во время войны ценностей и вплоть до основания газеты «Совершенно секретно».