Сочинения. В 2-х томах

  
34
 
Вы обещали нам сады
 
 
Я обещаю вам сады…
 
К. Бальмонт
 
 
 
Вы обещали нам сады
 
В краю улыбчиво-далеком.
 
Где снедь — волшебные плоды,
 
Живым питающие соком.
 
 
 
Вещали вы: «Далеких зла
 
Мы вас от горестей укроем,
 
И прокаженные тела
 
В ручьях целительных омоем».
 
 
 
На зов пошли: Чума, Увечье,
 
Убийство, Голод и Разврат,
 
С лица — вампиры, по наречью —
 
В глухом ущелье водопад.
 
 
 
За ними следом Страх тлетворный
 
С дырявой Бедностью пошли, —
 
И облетел ваш сад узорный,
 
Ручьи отравой потекли.
 
 
 
За пришлецами напоследок
 
Идем неведомые Мы, —
 
Наш аромат смолист и едок,
 
Мы освежительней зимы.
 
 
 
Вскормили нас ущелий недра,
 
Вспоил дождями небосклон,
 
Мы — валуны, седые кедры.
 
Лесных ключей и сосен звон.
 
 
  
35
 
На песню, на сказку рассудок молчит,
 
 
 
На песню, на сказку рассудок молчит,
 
Но сердце так странно правдиво, —
 
И плачет оно, непонятно грустит,
 
О чем? — Знают ветер да ивы.
 
 
 
О том ли, что юность бесследно прошла,
 
Что поле заплаканно-нище?
 
Вон серые избы родного села,
 
Луга, перелески, кладбище.
 
 
 
Вглядись в листопадную странничью даль,
 
В болот и оврагов пологость,
 
И сердцу-дитяти утешной едва ль
 
Почуется правды суровость.
 
 
 
Потянет к загадке, к свирельной мечте,
 
Вздохнуть, улыбнуться украдкой —
 
Задумчиво-нежной небес высоте
 
И ивам, лепечущим сладко.
 
 
 
Примнится чертогом — покров шалаша,
 
Колдуньей лесной — незабудка,
 
И горько в себе посмеется душа
 
Над правдой слепого рассудка.
 
 
  
36
 
 
 
Я молился бы лику заката,
 
Темной роще, туману, ручьям,
 
Да тяжелая дверь каземата
 
Не пускает к родимым полям
 
 
 
Наглядеться на бора опушку,
 
Листопадом, смолой подышать,
 
Постучаться в лесную избушку,
 
Где за пряжею старится мать…
 
 
 
Не она ли за пряслом решётки
 
Ветровою свирелью поет…
 
Вечер нижет янтарные четки,
 
Красит золотом треснувший свод.
 
 
 
(1912)
 
  
37-38. АЛЕКСАНДРУ БЛОКУ
   
I
  
Верить ли песням твоим –
 
 
 
Верить ли песням твоим —
 
Птицам морского рассвета,
 
Будто туманом глухим
 
Водная зыбь не одета?
 
 
 
Вышли из хижины мы,
 
Смотрим в морозные дали:
 
Духи метели и тьмы
 
Взморье снегами сковали.
 
 
 
Тщетно тоскующий взгляд
 
Скал испытует граниты, —
 
В них лишь родимый фрегат
 
Грудью зияет разбитой.
 
 
 
Долго ль обветренный флаг
 
Будет трепаться так жалко?..
 
Есть у нас зимний очаг,
 
Матери мерная прялка.
 
 
 
В снежности синих ночей
 
Будем под прялки жужжанье
 
Слушать пролет журавлей,
 
Моря глухое дыханье.
 
 
 
Радость незримо придет
 
И над вечерними нами
 
Тонкой рукою зажжет
 
Зорь незакатное пламя.
 
 
  
II
 
Я болен сладостным недугом –
 
 
 
Я болен сладостным недугом —
 
Осенней, рдяною тоской.
 
Нерасторжимым полукругом
 
Сомкнулось небо надо мной.
 
 
 
Она везде, неуловима,
 
Трепещет, дышит и живет;
 
В рыбачьей песне, в свитках дыма,
 
В жужжаньи ос и блеске вод.
 
 
 
В шуршаньи трав — ее походка,
 
В нагорном эхо — всплески рук,
 
И казематная решетка —
 
Лишь символ смерти и разлук.
 
 
 
Ее ли косы смоляные,
 
Как ветер смех, мгновенный взгляд…
 
О, кто Ты: Женщина? Россия? —
 
В годину черную собрат!
 
 
 
Поведай: тайное сомненье
 
Какою казнью искупить,
 
Чтоб на единое мгновенье
 
Твой лик прекрасный уловить?
 
 
  
39
 
 
 
Простятся вам столетий иго,
 
И все, чем страшен казни час,
 
Вражда тупых, и мудрых книги,
 
Как змеи, жалящие нас.
 
 
 
Придет пора, и будут сыты
 
Нездешней мудростью умы,
 
И надмогильные ракиты
 
Зазеленеют средь зимы.
 
 
  
40. ЗАВЕЩАНИЕ
 
 
 
В час зловещий, в час могильный
 
Об одном тебя молю:
 
Не смотри с тоской бессильной
 
На восходную зарю.
 
 
 
Но, верна словам завета,
 
Слезы робости утри,
 
И на проблески рассвета
 
Торжествующе смотри.
 
 
 
Не забудь за далью мрачной,
 
Средь волнующих забот,
 
Что взошел я новобрачно
 
По заре на эшафот;
 
 
 
Что, осилив злое горе,
 
Ложью жизни не дыша,
 
В заревое пала море
 
Огнекрылая душа.