MEMENTO, книга перехода

 
 
Две реки
 
 
 
мы живем у ревущей машинной реки
 
но квартиру свою нам менять не с руки
 
проживем как живем от звонка до звонка
 
а потом нас подхватит другая река
 
 
 
и обнимет и в дальнюю даль унесет
 
где небесный пастух свое стадо пасет
 
и забытая песня беззвучно слышна
 
имя этой реки тишина
 
 
 
а пока мы живем у ревущей реки
 
нам о той о другой вспоминать не с руки
 
от звонка до звонка этот мир не понять
 
и когда-то придется квартиру менять
 
 
 
 
Морегоре
 
 
 
М. Л.
 
Мне море в городе является вседневно:
 
то тихо ластится, то нападает гневно,
 
и волны рушатся, и молится прибой:
 
ты слышишь, Господи?.. возьми меня с собой…
 
 
 
Очарование напрасных упований,
 
о море градское, о праздник расставаний.
 
Щенок потерянный в глаза глядит с мольбой:
 
ты видишь, Господи?.. возьми меня с собой…
 
 
 
Не уступи тоске, когда увидишь снова
 
свет наркотического зарева ночного
 
над морем городским. В свой час поймет любой:
 
нет горя горшего, чем горе быть собой.
 
 
 
А в день, отмеченный пробелом в гороскопе,
 
я залпом выпью морегоре городское
 
и знак подам тебе, поднявшись над толпой:
 
ты знаешь, милая, ты знаешь: я с тобой
 
 
 
 
Вы все помните
 
 
 
Это дом, это все еще дом.
 
Эта клетка безликая,
 
эти стены простецкие –
 
я их кожей своей обил,
 
обрастил их своим нутром.
 
Вот картинка моя, первобытная, но не детская.
 
Ваши лица смотрят в меня. Вы все помните.
 
Это дом.
 
Я покину его вместе с вами, отдам во владение
 
неизвестным жильцам на игрушечное навсегда.
 
С полдороги вернусь, может быть,
 
провести наблюдение,
 
как им спится, о чем размышляет вода,
 
и случайных следов не осталось ли.
 
Все другое. Все пришлое, будь хоть семижды музей.
 
Взгляд чужой – разрушитель. Бациллы усталости
 
поселяются в души и заживо гробят друзей.
 
Похотливая смерть глазомером большим отличается.
 
(Вот поэтому дети от взрослых прячут глаза.)
 
Но сейчас это дом. Черный ослик твой [1]
 
с той же свечкой качается
 
на раздвинутых ножках вперед – назад
 
 
 
 
С той стороны [2]
 
 
 
в зыбких заботах дней
 
гасится существо
 
с той стороны видней
 
с той стороны всего
 
здешние жуть и мрак
 
там красота и свет
 
лишь догадайся как
 
вывернуть да и нет
 
там бытия скрижаль
 
кто заглянул туда
 
знает твое как жаль
 
знает свое всегда
 
 
 
 
Песня свечи
  
 
 
В тот мир, где нет ни молодых, ни старых,
 
душа войдет не поздно и не рано,
 
свеча догаснет, допоет огарок,
 
допляшет пламя.
 
 
 
О, сколько теней вьется в этой пляске,
 
ночей, приговоренных вечно длиться.
 
А время, как факир, сжигает маски
 
и лепит лица.
 
 
 
И наступают сумерки прозрений,
 
и молния пронзает цель, не целясь,
 
а за окном безумие сирени
 
и моря шелест.
 
 
 
А море шелестит, что жизнь сложилась,
 
как речь, из откровений и ошибок,
 
и даже ложь, которая свершилась,
 
непогрешима.
 
А пламя плачет, пламя рвет и мечет,
 
душа летит как пуля заказная,
 
а море дышит, море не перечит,
 
а море знает
 
 
 
 
Родители ушли
 
 
 
Родители ушли.
 
А мы свободны
 
жить как хотим и можем умирать.
 
Но вот беда: мы ни на что не годны,
 
и некому за нами убирать:
 
родители ушли.
 
 
 
Остались раны
 
и в них, и в нас.
 
Родители ушли
 
в далекие лекарственные страны,
 
а мы на жизнь накладываем швы.
 
Родители ушли.
 
Прочь сантименты,
 
зачем рыдать,
 
о чем жалеть, когда
 
галактики, планеты, континенты
 
друг с другом расстаются
 
навсегда.
 
 
 
Вы снитесь мне. О, если бы вернуться
 
и вас из сна с собою унести
 
и все начать с последнего «прости»,
 
о, если б ненароком не проснуться
 
 
 
 
О неизлечимости жизни
 
 
 
Катятся малые расставания
 
перед большим, как мячи.
 
Если жить наперед, если знать все заранее,
 
то зачем нам врачи?
 
 
 
Закипает и пенится,
 
не сгорит, не закончится
 
это вечное море живое, тоска.
 
Я любил и люблю.
 
Бог творит что захочется.
 
Жизнь как выстрел мгновенна.
 
Смерть как воздух близка.
 
 
 
Говорю вам:
 
не будет от страсти лечения,
 
равновесия нет у земных коромысл.
 
Жизнь любого из нас не имеет значения,
 
лишь безмерный безмолвный
 
неведомый смысл.
 
 
 
Нет, мой стих мою жизнь
 
не хранит, не итожит –
 
я пришел и прошел,
 
став частицей Всего.
 
Но однажды, я знаю, развязку отложит,
 
но однажды возьмет и кому-то поможет
 
слабый голос прозрения моего.
 
 
 
Катятся малые расставания
 
перед большим, как мячи…
 
Шлю вам несколько знаков
 
любовного узнавания,
 
чтобы выжить в ночи