Гувернантка (СИ)

В правдивости же Аннушкиного рассказа я не сомневалась, ибо сама каждый день была свидетелем чрезмерной ее заносчивости. Катя отчего-то вбила себе в голову, что она выше остальных слуг и, разумеется, опуститься до того, чтобы стать женой лакея, было для нее немыслимым.
Цель же Катюшиной la amitié в этот раз стала мне понятна довольно быстро.
– Лидия Гавриловна, а этот следователь, который к нам вчера приезжал, он ведь из Петербурга, да? – спросила она.
Дело в том, что пробиться из Золушек в Принцессы для девушки вроде Кати можно лишь единственным способом. Удачно пристроиться замуж. Катя, разумеется, это понимала и подходила к вопросу очень серьезно: в частности, все знали, что особа она крайне экономная и бережливая, каждую свободную копейку откладывает «на приданое» и работает у Полесовых лишь потому, что «в няньках» не нужно тратиться на съем комнаты и пропитание. Она даже добилась от хозяев, чтобы форменное платье ей пошили за их счет. К тому же Катя была вполне недурна собой. И оценивала свои возможности она трезво – ее мишенью были состоятельные или же перспективные мужчины лишь ее круга.
Так что вопрос Кати большой неожиданностью для меня не стал:
«Да, он из Петербурга, и он не женат, но он вовсе не тот принц, которого ты ждешь, ma chere».
Вообще я искренне желала Кате удачи в ее стремлениях – право, нет ничего предосудительного в том, чтобы девушке искать достойного жениха. Но вот отдавать столь расчетливой особе Кошкина, мне было отчего-то жаль.
Вслух же я сказала:
– Насколько я поняла, господин Кошкин лишь помощник следователя. Кажется, он и правда из Петербурга.
Я надеялась, что это несколько ослабит пыл Катюши, но та, прикинув что-то в уме, видимо, решила, что помощник следователя ей тоже сгодится, и продолжила уже уверенней:
– А вы не знаете, он еще раз к нам придет? А то меня, например, он не допрашивал – поручил какому-то подчиненному. Хамоватому и в нечищеных сапогах. А у меня ведь спальня как раз напротив этой гостевой – я могла что-то слышать или видеть. Думаю, он обязательно должен меня допросить…
– А вы что-то видели или слышали? – с затаенным интересом взглянула я на Катю.
Я до сих пор не исключала, что она и правда что-то видела, но по каким-то своим причинам об этом умолчала. От Катюши запросто можно было это ожидать.
Примечателен еще и тот момент, что Катю вовсе не смутило соседство ее комнаты с местом, где произошло убийство. Помню, что в ночь, когда все случилось, кто-то из наших остряков-лакеев пытался поддеть девушку, спросив, не страшно ли ей ночевать напротив комнаты покойника. На что она только фыркнула, не удосужила его даже ответом и скрылась у себя. Да и сейчас об убийстве говорила очень сухо и по-деловому – признаться, это вызывало уважение.
Так вот, задав свой вопрос, я внимательно следила за лицом Кати, но она лишь неопределенно повела плечом:
– Может быть, и видела… так Степан Егорович придет к нам еще раз или нет? Он ничего не говорил по этому поводу? – и впилась в меня взглядом не менее цепким, чем я в нее.
– Может быть, и придет… – ответила я неопределенно, в тон ей. – Я не посвящена в его планы.
Катя на это поджала губы, нахмурилась и через полминуты тягостного молчания сделала вид, что что-то ищет в ридикюле – чтобы только не идти больше рядом со мной и не разговаривать. Видимо, она выяснила все, что хотела.
Я никогда не считала себя болтушкой, но Катя… право, это слишком. Ей-богу, будь она чуть более образованной, я заподозрила бы в ней какую-нибудь британскую агентессу!
И в этот момент я, словно спохватившись, взглянула на няню детей новыми глазами: а что, если это так и есть?… Разве кто-то говорил, что агент – обязательно мужчина? А образованность – я отлично знала, что разыгрывать дурочку это иногда даже и забавно.
Впрочем, уже в следующую секунду я поняла, что это бред, а я скоро дойду до того, что буду подозревать агента в нашем швейцаре или дворнике…
  
Глава XX 
 
– Все, господа, отбегался – женюсь! – торжественно объявил Алекс Курбатов, едва въехав во двор дома на Пречистенке.
Была суббота, граф Курбатов, как и обещал, прибыл к нам утром, в восемь, чтобы отсюда всем выехать в Березовое в его экипаже. Сейчас была уже половина десятого, дети с ума сходили от нетерпения – ждали только Алекса.
И вот он появился – в щегольском костюме для верховой езды, с горделивой осанкой и верхом великолепной лошади белоснежной масти. Я даже залюбовалась: и впрямь наследный принц, как сказал о нем Стенин.
Однако новость о женитьбе Алекса взбудоражила присутствующих настолько, что никто даже не обратил внимания на такой кич, как гарцевание на лошади по Москве, словно какой-нибудь д’Артаньян по Парижу.
– Право, Алекс, зачем вам губить себя так рано? Вы, верно, шутите?! – не сумел сдержаться Жоржик Полесов, но тотчас поднял взгляд на свою супругу, стушевался и замолчал.
– Отнюдь, Жорж, вовсе не шучу! – отозвался Алекс, легко спешившись и обернувшись к графу, не менее удивленному, чем Полесовы, – Вы рады, дедушка? – спросил он. – Вы постоянно твердите мне, что пора остепеняться – и вот! Будем сегодня кутить по этому поводу!
Граф выглядел, пожалуй, даже более растерянным, чем остальные – долго не мог найтись, что сказать:
– Я, разумеется, рад, мой мальчик… женитьба это очень важно, но я вовсе не имел в виду, что жениться вам следует тотчас. Вам ведь всего двадцать…
– Вы, дедушка, и сами женились именно в двадцать! Разве не так?
– Да, но… – все еще пребывал в растерянности бедный граф, но Алекс даже не дал ему договорить.
– И отец мой женился рано – так уж, видно, повелось в нашем роду!
– Нынче, Афанасий Никитич, молодые люди все женятся рано, такие уж времена, – вступилась за Алекса madame Полесова, подошла к молодому человеку и тепло пожала его руки: – от души желаю вам счастья, Алекс, в вашей будущей семейной жизни. – Помолчала и спросила: – И кто же ваша избранница?
– Да, кто невеста? – Полесов уже справился с удивлением и теперь взирал на Алекса с любопытством.
Я все еще с трудом верила в происходящее: конечно, я не очень была в курсе событий le beau monde de Moscou, но, кажется, ничего не предвещало помолвки Алекса, иначе об этом в два счета узнала бы вся Москва и даже наша Аннушка. И, конечно, мне тоже было любопытно, кто невеста молодого Курбатова.
Тот же медленно обвел присутствующих взглядом, как будто сохраняя интригу, и, наконец, объявил:
– Дочь генерала Волошина. Собственно, не прошло еще и получаса, как я сделал ей предложение – потому и в таком виде…
Волошина… я была наслышана о ее отце, как о человеке, имеющем множество полезных знакомств, но о дочери не знала даже, как она выглядит.
Опомнившись, что смотрю на Алекса уже неприлично долго, я отвела взгляд и только покачала головой. Я определенно не понимала его. Неужели он и правда влюблен в эту девушку? Отчего-то я сразу посмотрела на Мари – меня беспокоило, как отреагирует она.
Да и не меня одну, кажется, это волновало:
– Как, однако, забавно начинается день… – обронила Мари и надолго замолчала. Я замерла в ожидании, потому что за этой фразой вполне могла последовать очередная выходка, после которой у всех испортится настроение. – Я, разумеется, поздравляю вас, Алекс, – ровным голосом продолжила Мари. – Хотя, признаюсь, что надеялась, вас минет сия участь – быть женатым. И все же Волошина не самая плохая партия, поздравляю вас.
– Благодарю, Мари, – степенно поклонился Алекс, не скрывая улыбки, – рад, что мою избранницу вы считаете не самой плохой партией. Признаться, если б вы разнесли ее в пух и прах, как умеете…
– …то вы бы передумали жениться? – продолжила за него Мари и звонко рассмеялась. – Право, Алекс, вы неподражаемы! А я-то на миг подумала, что вы и впрямь влюбились в Волошину, но теперь вижу, что причина вашей женитьбы лишь холодный расчет…