Мафиози и его мальчик (СИ)

- Тебе ещё что-то нужно?
Андрей, сдиравший зубами шкурку с батона колбасы, замер, посмотрел на него осторожно, будто щенок, застуканный с хозяйским сапогом, и торопливо кивнул:
- Мне нужны шмотки, полотенце, телек, почитать что-то, и я отстрелял все патроны и…
- Стоп. Отстрелял что?
- Мне было нечего делать, и я решил пострелять.
Заметив непонимающий взгляд Яра, Андрей пояснил.
- У тебя сзади тир. Ты не знал?
- А ну пошли, - Яр подошёл к нему, подхватил за локоть и поволок к выходу.
Андрей почти не сопротивлялся. Засеменил следом за ним, даже не пытаясь спросить, что от него хотят.
Яр вытащил его наружу и протащил до самого заднего двора. Затем подошёл к топчану и, сбросив разбитые бутылки в снег, открыл его – Андрею и не пришло в голову, что внутри того может быть полость.
На глазах у изумлённого мальчишки достал оттуда три обоймы и вернулся к Андрею.
- Пистолет, - он протянул руку.
Андрей послушно протянул ему пистолет. Яр отщёлкнул обойму, вставил новую и снова вложил оружие в руки Андрею. Отошёл в сторону и чуть назад и приказал:
- Стреляй.
Андрей прицелился и выстрелил. Раз и ещё, и ещё. Когда обойма закончилась, Яр отобрал у него пистолет и вставил новую. На сей раз он сам приобнял Андрея со спины, так что у того, стоявшего на улице в одной расстёгнутой рубашке, чуть не стали ватными ноги.
- Ровно держи, - приказал он и, вопреки своим словам, надавил на руку Андрея, заставляя отвести её чуть вправо. – Правша?
- Да.
- Правым глазом смотри на мушку. Не на цель.
Андрей кивнул.
- Хорошо.
- Стреляй.
Андрей нажал на курок три раза, и три пули подряд легли в молоко.
Яр поморщился. Положил руку поверх его.
- Не сжимай так. Расслабься. Пока стреляешь только ты, мишень не выстрелит в ответ.
- Не могу, - прошептал Андрей. - Ты рядом.
Яр вздрогнул. Хотел отодвинуться, но Андрей завёл одну руку за спину и удержал его.
- Не уходи.
Яр закрыл глаза. Почувствовал, как сам начинает расслабляться от этой близости, и тут же отстранился.
- Стреляй, - приказал он. – Если попадёшь – притащу тебе телек.
Андрей улыбнулся и выстрелил. Спокойней ему не стало, теперь близости Яра мучительно не хватало, но он всё же расслабил руку, и бутылка со звоном разбилась.
Он торжествующе посмотрел на Яра и тут же наткнулся на тяжёлый взгляд.
- А если ещё попаду? – спросил он, всё так же улыбаясь и делая вид, что не замечает этого взгляда.
- Что ещё тебе надо? Одежду?
Андрей покачал головой, опустил пистолет и подошёл к нему вплотную.
- Поцелуй меня, - попросил он и тут же добавил, - если попаду.
Яр молчал.
- Ты же всё равно будешь со мной спать. Так почему нам не сделать это приятным для обоих?
Андрей поднялся на носочки и потянулся к его губам, но в последний миг Яр отодвинулся.
- У тебя две недели, - сказал он, - чтобы научиться нормально стрелять.
Отвернулся и пошёл к дому и уже от самого угла бросил:
- И если справишься, я подумаю.
========== 4. ==========
Губы Андрея были мягкими и вкусом напоминали кофе с молоком – напиток, который Яр не пил с самого пионерлагеря. Плечи у него тоже были мягкими, но как-то иначе, не такими податливыми и упругими, а руки скользили по спине Ярика, будто руки самой нежной девушки. Тело плавилось, прижимаясь ближе, и Яр чувствовал бедром его напряжённый пах. Он был уверен, что если опустит глаза, увидит розовеющую головку с капелькой смазки – такую нежную, что самому хочется лизнуть, попробовать на вкус и её.
Яр открыл глаза.
- Данунах, - пробормотал он и попробовал пошевелиться.
Солнце уже заглядывало в окно, а мальчишка снова лежал, прижавшись к его плечу. Когда Яр попытался снять руку с его плеча, Андрей причмокнул, как младенец, у которого отбирают соску, и зарылся носом ему в подмышку.
Яр разозлился. Мало того, что этот несчастный влез к нему в кровать, так теперь он покушался ещё и на сны. Причём выгнать его ни из кровати, ни из снов у Ярика не получалось.
Каждое утро он трахал Андрея, и наяву секс этот мало походил на то, что он видел во сне. Яр запрещал себе прикасаться к мальчишке, даже просто его обнимать. Всё было быстро и грубо, как в армии. Потом он отбрасывал Андрея в сторону и невольно опускал взгляд на его пах – тот не возбуждался никогда. Это было, в сущности, нормально, но немного обидно. Всё-таки Яр отлично помнил, каким Андрей был в первый их совместный вечер – он прогибался навстречу, сам не замечая каким послушным становится его тело под пальцами мужчины.
Андрей был прирождённой шлюхой. Яр понял это почти сразу по тому, как тот реагировал на него, незнакомого, в общем-то, мужика. Но в постели он по-прежнему оставался безучастным, как резиновая кукла.
Яр встряхнул головой, отгоняя несвоевременные мысли. Было уже тридцать первое, и Яр планировал хоть как-то отметить наступление нового года, а значит нужно было вставать и собираться в город.
Яр положил руку на пах, размышляя. Секса не хотелось – по крайней мере такого, который у них выходил.
Он потормошил Андрея за плечо, и тот мгновенно распахнул глаза, полные страха.
Яр поёжился. Он не имел против страха ничего. Но в данном случае почему-то стало неприятно.
- Подъём. Будешь экзамен сдавать.
- А…
- Потом. Неохота.
Андрей кивнул и закусил губу. Он не понимал, что сделал не так, и с каких пор его не хотели – даже так, грубо, как всегда выходило это с Яром.
Он находился рядом с этим мужчиной уже две недели и хотя по прежнему не разобрался толком в своих чувствах, уверен был в одном – всё его тело изнывало от желания прикоснуться к Ярославу, прижаться к нему, уткнуться носом ему в плечо. Он чувствовал силу, исходившую от своего спасителя, и эта сила зачаровывала и успокаивала одновременно.
Но прикосновения Яра были редки, как снег в июне. Тот не целовал его, не гладил и не обнимал. Яр мог ударить его, когда Андрей нарушал очередное правило. Мог схватить за плечо и выволочь на улицу, чтобы ткнуть в снег лицом – это тоже была форма наказания за проступки. Ещё Яр мог трахнуть его, и секс по прежнему оставался болезненным и не возбуждал ни капли. Андрей даже не уверен был, что это можно назвать сексом, потому что сам он никогда не кончал и даже не возбуждался. Когда Яр брал его, они тоже почти не соприкасались – тот использовал его, как свободную дырку, и отшвыривал прочь.
И всё-таки это были минуты близости. Они могли быть болезненными, они даже пугали, но в эти минуты Андрей мог заставить себя поверить, что он не просто обуза, что он в самом деле нужен Ему.
«Две недели - не так уж много», - уговаривал он себя, украдкой поглядывая на Яра из угла. Он представлял, как рухнет эта крепость, когда он сможет показать, на что способен. Эта надежда заставляла Андрея выполнять все поручения Яра с упорством и изобретательностью, которых он никогда не проявлял до сих пор.
Поручения были пока несложными, и Андрей опасался, что если они останутся такими же, то он никогда не сможет проявить себя. Яр посылал его за продуктами в ближайшую деревню, заставлял по нескольку часов в день палить по бутылкам, так что уши закладывало от грохота, и использовал вместо боксёрской груши – так, по крайней мере, видел это Андрей. За неделю он не смог заблокировать ни одного удара, и от этого хотелось материться так, чтобы слышали соседи за десяток километров. Он и матерился – но тут же получал в лоб ещё крепче. Яр не щадил ни лица, ни яиц, так что Андрей, ощупывая непроходящую ссадину на губе, радовался, что в доме нет зеркал.
Шмотки, кстати, Яр так и не привёз. То ли забыл, то ли решил не запариваться, потому как ходить Андрею всё равно было некуда. Зато привёз электрическую плитку, на которой Андрей теперь учился варить сосиски.
И всё же Андрей не мог сказать, что с Яром ему плохо. Он представлял, что мог бы сейчас сидеть на отцовской даче, где уж точно были отопление и горячая вода, и выслушивать очередные упрёки в том, какой он паршивый сын. Пусть бы лучше Яр его бил, но не гнал и не пытался вернуть домой.