Исповедь экономического убийцы
К моему удивлению, дядя Фрэнк с одобрением отнесся к моей идее насчет Корпуса мира. Он признался мне, что после падения Ханоя — а в те дни люди его положения не могли сомневаться, что он будет взят, — Амазонка станет горячим местечком.
— Место напичкано нефтью, — сказал он. — Нам понадобятся там хорошие агенты — люди, умеющие общаться с местными.
Он уверил меня, что Корпус мира станет для меня великолепной школой, и настоятельно рекомендовал хорошо изучить испанский язык, а также местные диалекты.
— Возможно, — усмехнулся он, — в конечном итоге ты окажешься в частной фирме, а не на государственной службе.
Тогда я не понял, что он имел в виду. Меня переводили из категории шпионов в ЭУ, хотя в то время я не был знаком с этим термином и услышал о нем только через несколько лет. Я не представлял себе, что сотни людей, мужчин и женщин, во всем мире работают на консалтинговые компании, фирмы и другие частные организации. Эти люди никогда не получали ни пенни государственной зарплаты и тем не менее служили интересам империи. Не мог я представить и то, что количество людей, занимающих должности с еще более благозвучными наименованиями, будет исчисляться тысячами к началу XXI века и что я сыграю значительную роль в формировании этой растущей армии.
Мы с Энн написали заявления о приеме на работу в Корпус мира и попросили послать нас в бассейн Амазонки. Когда мы получили уведомление о приеме на работу, нашему разочарованию не было границ. В письме говорилось, что мы будем работать в Эквадоре.
«О нет, — подумал я. — Я же хотел на Амазонку, а не в Африку».
Я стал искать Эквадор в атласе. К моему удивлению, на Африканском континенте его не было. Тогда я обратился к указателю и обнаружил, что Эквадор действительно находится в Латинской Америке. На карте было видно, что речные системы, берущие начало из андских ледников на территории Эквадора, образуют истоки могучей Амазонки. Далее я узнал, что джунгли Эквадора — самые обширные и труднопроходимые в мире и что местные жители вели такой же образ жизни, как и их предки тысячелетиями ранее. Мы приняли это назначение.
Закончив курсы Корпуса мира в Южной Калифорнии, мы в сентябре 1968 года направились в Эквадор и оказались среди людей, образ жизни которых действительно напоминал образ жизни коренного населения Северной Америки до колонизации. В Андах мы работали с потомками инков. Я никогда не думал, что подобные места еще сохранились. Ведь до этого единственными латиноамериканцами, с которыми мне доводилось общаться, были состоятельные ученики в школе, где преподавал отец. Мне понравились туземцы, жившие охотой и земледелием. Я ощущал странное родство с ними. Каким–то образом они напоминали мне друзей–бедняков из городка моего детства.
Однажды на взлетно–посадочной площадке нашей общины появился человек в деловом костюме, Эйнар Грив. Он был вице–президентом «Чаз.Ти.Мейн, инк.» (МЕЙН), международной консалтинговой фирмы. Эта организация, предпочитавшая оставаться в тени, проводила исследования с целью определить целесообразность выдачи Всемирным банком миллиардного кредита Эквадору и его соседям на строительство гидроэлектростанций и других объектов инфраструктуры. Эйнар, кроме того, был еще полковником запаса армии США.
Он начал вести со мной разговоры о преимуществах работы в такой организации, как МЕЙН. Когда я упомянул, что до вступления в Корпус мира меня приняли в АНБ и я собирался вернуться к ним, он сообщил мне, что иногда действует как их посредник. Он так посмотрел на меня, что я заподозрил, что одной из его задач была оценка моих возможностей. Теперь я понимаю: он занимался обновлением моего досье; особенно его интересовала моя способность выжить в условиях, которые большинство жителей Северной Америки сочли бы враждебными.
Пару дней мы вместе провели в Эквадоре, а потом поддерживали связь по почте. Он попросил готовить для него отчеты с оценкой экономических перспектив Эквадора. У меня с собой была портативная пишущая машинка, я любил писать и поэтому с удовольствием выполнил его просьбу. За год я послал ему по меньшей мере пятнадцать длинных писем. В них я рассуждал о политическом и экономическом будущем Эквадора, оценивал растущее недовольство в общинах туземцев, их попытки противостоять нефтяным компаниям, международным агентствам по развитию и прочим организациям, пытающимся приобщить их к цивилизации.
Когда моя поездка по линии Корпуса мира была окончена, Эйнар пригласил меня на собеседование в штаб–квартиру МЕЙН в Бостоне. В беседе он подчеркнул, что основным бизнесом МЕЙН была инженерия, но крупнейший клиент МЕЙН, Всемирный банк, недавно потребовал, чтобы они взяли в штат экономистов для создания экономических прогнозов в целях определения выполнимости и важности инженерных проектов. Эйнар посетовал, что нанял трех экономистов очень высокой квалификации с безупречными дипломами: двух — со степенью магистра и одного доктора наук. Они все провалились самым жалким образом.
— Никто из них, — сказал Эйнар, — не в состоянии сделать экономический прогноз по странам, где нет надежной статистики.
Он рассказал мне, что, помимо этого, они сочли невозможным соблюдение условий контракта, который обязывал их выезжать в отдаленные страны, такие, как Эквадор, Индонезия, Иран и Египет, интервьюировать местных лидеров, давать личную оценку перспектив экономического развития в этих регионах. С одним случился нервный срыв в отдаленной панамской деревне; панамские полицейские сопроводили его в аэропорт и отправили обратно в Штаты.
— Твои письма свидетельствуют о том, что ты в состоянии работать, даже когда нет доступа к достоверным данным. А учитывая условия, в которых ты жил в Эквадоре, я уверен, что ты сможешь выжить почти везде.
Он сказал, что уже уволил одного из экономистов и готов поступить таким же образом с остальными в случае, если я соглашусь на эту работу.
Вот так и получилось, что в январе 1971 года мне предложили должность экономиста в МЕЙН. Мне исполнилось двадцать шесть — чудесный возраст, в котором становишься неинтересным для призывной комиссии. Я посоветовался с семьей Энн. Они поддержали меня в выборе работы. Думаю, в этом сыграло свою роль и мнение дяди Фрэнка. Я вспомнил, что он говорил о моей возможной работе в частной фирме. Об этом никогда не упоминалось вслух, но у меня нет никаких сомнений, что моя работа в МЕЙН была следствием мер, предпринятых дядей Фрэнком тремя годами раньше, в дополнение к моему опыту работы в Эквадоре и моему желанию писать об экономической и политической ситуации в этой стране.
Голова у меня кружилась еще несколько недель: я очень гордился собой. У меня была всего лишь степень бакалавра Бостонского университета, которая вовсе не гарантировала должность экономиста в такой солидной консалтинговой компании. Я знал, что многие мои университетские сокурсники, избежавшие армии и вернувшиеся в университет для получения степени магистра и продолжения образования, изойдут завистью. Я уже видел себя лихим секретным агентом, командированным в экзотические страны, развалившимся в шезлонге у бассейна в отеле, в окружении шикарных женщин в бикини, с мартини в руке.
Хотя это были всего лишь фантазии, я вскоре понял, что в них была доля правды. Эйнар нанимал меня экономистом, но очень скоро мне предстояло узнать, что моя настоящая работа выходила далеко за пределы этой должности и что на самом деле она гораздо более схожа с тем, чем занимался Джеймс Бонд, нежели я мог себе представить.