Вертеп

Игорь Николаевич не сомневался, что Лиля придет вовремя, и поэтому сам пришел чуть раньше. Сел на скамейку в парке, где они договорились встретиться, и смотрел, как рыжие белки смело прыгали с дерева на дерево, будто в настоящем цивилизованном государстве.
Лиля показалась в конце аллеи, она шла быстро, шагом убежавшего с урока мальчишки.
— Я не опоздала?
— Вы точны.
— Боялась опоздать. Я ведь из больницы.
— Что случилось?
— Бабушка опять там. Все, наверно, часами решится. Может быть, даже сегодня. Я договорилась дежурить ночью.
— Она в сознании?
— Когда ей делают укол. Она пытается продлить жизнь, чтобы… Смешно сказать! — она все толкует о завещании.
Лиля присела и поправила очки.
— Она мне все завещала. Я теперь понимаю, почему бабушка дала мне деньги. Она очень любит маму, наверно, ей хотела завещать, но уже не успеет, я думаю.
Мазин мог бы сказать правду о том, что Виктория Карловна убеждена, что Эрлена не только мертва, но и убита, однако не сказал, зачем ей сейчас это?
— Бабушка завещала вам свой дом?
— Да, это такие хлопоты!
— Будете продавать?
— Ох, не говорите! Я и не знала, что это замечательный район. Раньше считалась окраина, а теперь почти центр, ни одного завода рядом, зато озеро. Короче, за участок дают большие деньги. Я ничего не знала. Бабушка боится, что я наверняка продешевлю.
— Родители помогут.
— Вот этого бабушка и не хочет! Она считает отца легкомысленным человеком, а Марину…
— Терпеть не может? — закончил за нее Мазин.
— Да, — согласилась Лиля. — Но Марина деловая, не правда ли?
— Прагматик, — заметил Игорь Николаевич.
— Именно! Она все сделает, но бабушка не хочет. Говорит: «Они тебя по миру пустят! Что отец не разбазарит, то Марина прикарманит, и останешься бедствовать в этом мире, потому что наступает капитализм, а это не мед, и нужны большие деньги». Ну это сейчас все говорят. Бабушка хочет, чтобы я купила акции. Она говорит, что ее отец разбогател, удачно купив акции. Понимаете, она совсем старенькая, и у нее путается в голове.
— Ну теоретически в ее мыслях есть резон.
— По-моему, акции — сплошное жульничество. Да и неизвестно еще, что вообще будет. Я, между прочим, мало разбираюсь в политике. Да и в жизни вообще. Она меня тяготит. Я так мечтаю встретиться с мамой.
— Почему же она запретила вам искать ее?
Лиля отвергла такую формулировку.
— Что значит запретила? Она имеет право поступать, как найдет нужным.
— Однажды она уже так поступила, — заметил Мазин без нажима.
Лиля посмотрела неодобрительно.
— Не мне судить. Значит, ей предстоял путь очищения.
— Однако вы обратились ко мне.
— Я ошиблась. Послушалась Марину.
«Вот как? Вначале была Марина?»
— Вы не говорили, что именно она направила вас, говорили только, что не возражала.
— Какое это имеет значение? Особенно теперь. Я сама должна отвечать за свои ошибки.
— Вы преодолели ее влияние?
— Почему ее влияние? Она просто посоветовала, как искать. Она согласна со мной. Я хотела скорее увидеть маму, а Марина мыслила практически. Для меня важнее духовная жизнь, а она, как вы сейчас выразились, прагматик.
— Теперь вы это не одобряете?
— Я вижу, что суетный путь ведет к самообману. Я сделала такой шаг и ошиблась. Это не мой путь. Вот я и написала заявление.
— И как отнеслась Марина к заявлению? Возражала?
— Вы к ней несправедливы. Марина и это посоветовала.
Мазин был изумлен.
— Как? Сначала посоветовала искать, а потом прекратить поиск?
— Да.
— Ничего не понимаю.
— Вы не знаете Марину.
Заметно было, что Лиле хотелось говорить больше, чем уже сказала, но свои-то вопросы Мазин еще не задал.
— Не спорю, она сыграла в вашей жизни большую роль… Кстати, в те дни, когда ваша мама уехала и отца, кажется, не было дома, вы с Мариной оставались, не помните?
— Почему не помню? Мама отвезла меня в деревню к родственникам. Отец недели через две домой меня забрал, но я не знала еще ничего…
Мазин скрыл разочарование.
«Ну, Андрей обрадуется. Опять за свое ухватится. Развязаны, мол, руки были у Дергачева…»
 
— Да, помнится, Марина в вашу жизнь позже вошла, вы говорили. Потом вы сблизились.
Лиля промолчала.
Мазин спросил осторожно:
— Она разделяет ваши убеждения?
Девушка улыбнулась печально.
— У нас совсем разные убеждения. Она, повторяю, всегда мыслит практически, ее интересует конкретная польза, выгода.
— Где же сейчас выгода?
Лиля нервным жестом поправила очки.
— Всегда говорится о моей выгоде, но я презираю их взгляды на жизнь. Они не способны понимать многие истины. Сначала меня высмеивали, старались переубедить. Из лучших побуждений, конечно. «Ты не сможешь устроиться в жизни! В жизни преуспевает хватающий…» Ну, вы все это знаете, конечно.
Мазин кивнул.
— Представляю.
— Но, чем дальше, тем невыносимее. Стал появляться этот отвратительный Артур Измайлович.
— Ваш отец говорил мне, что он навязчивый человек.
— Отец убил бы его, если бы имел более сильный характер. А этот тип… Вы не можете себе представить! Он приходит и будто невзначай рассматривает меня, прислушивается к каждому слову, будто я сумасшедшая. Я знаю, он давал заключения на изоляцию людей в психушках. Недавно к нему приходил человек, которого он упрятал в дурдом, а теперь тот получил заключение о полном умственном здоровье и сказал: «Ты преступник, достойный смерти!»
— Не он ли стрелял?
— Не дай Бог погибнуть окончательно из-за такого подонка! Марина на Артура снизу вверх смотрит с разинутым ртом, а он называл мои розыски навязчивым состоянием и еще похуже… вроде шизофрении!
Игорь Николаевич положил ладонь ей на руку.
— Не волнуйтесь, пожалуйста, Лиля. Откуда вы знаете о человеке, обвинившем Артура?
— Это Настя. Она все знает. Она очень любопытная. Она слышала.
— Подслушивала?
Лиля высвободила руку. Сказала сухо:
— Может быть. Но она слышала, и я ей верю.
— Она пользуется вашим доверием?
— Я его сама видела.
— Будьте добры, расскажите.
— Только не говорите отцу! Он приходил к нам. Я одна была дома. Он пришел с большим букетом. Спросил Марину. Я сказала, что ее нет. Он говорит: «Ничего, передайте ей эти цветы, скажите, от человека, который давно не был в городе по вине Артура Измайловича. И еще — хорошие люди не забывают добрых дел…»
— Как он выглядел?
— Это кавказец. Лет сорока.
Мазин смотрел на скачущих белок, думал с досадой: «Кажется, я недооценил эту энергичную функционерку, а она во главе двух треугольников: Эрлена — Дергачев — Марина, Марина — кавказец-целитель. Любопытная геометрия!»
— Зачем вы позвали меня? — услышал он Лилю.
— Хотел убедиться, что вы сами, по собственной воле, решили прекратить розыск.
— Убедились? Вы согласны, что искать сейчас маму не следует?
— Я не могу понять, как она узнала о наших поисках. От вас?
— Что вы! Как я могла!..
— А от кого же?
— Я даже не думала об этом.
— Хорошо, Лиля. Все-таки очень прошу вас, в случае чего дайте знать.
  
Глава 13
 
Если Мазин мог считать, что на исчезновение Эрлены, которую к тому же он не имел права больше искать, встреча с Лилей свет пролила незначительный, то первая зацепка к другому его розыску все-таки появилась. Как бы ни относился он к целителю, о котором уже наслушался не украшающих того слухов, Артур Измайлович оставался его клиентом и юридически выглядел как потерпевший, человек, подвергшейся нападению и покушению на убийство. И поэтому игнорировать сведения о кавказце он не имел права. А тут еще слова Лили получили новое подтверждение.
Направляясь в «ковчег», чтобы повидать и расспросить целителя, Мазин не мог не остановиться, здороваясь с Пашковым, который на этот раз показался ему особенно угнетенным и отстраненным от активного мира.