Мое падение (СИ)

- Ну, стреляй, – спокойно так говорит, как будто мы обсуждаем погоду. – Если сместить его вот сюда, – двигает ствол в моих руках чуть вверх и немного влево, – попадешь прямо в сердце. – В сердце. Скажет тоже. У него его нет. – Я умру быстро и мгновенно. А если сюда, – смещает чуть ниже, – то помучаюсь немного. Но скорой, скорее всего, не дождусь. Ну, Дюймовочка, что ты медлишь? Стреляй.
ГЛАВА 12
Ты меня научил не любить
И хранить свято чувство – бесчувствие.
Я смогу одиноко прожить,
Вызывая у Бога сочувствие.
Я смогу ни о чем не жалеть,
Не искать для себя оправдания,
Запираться в бетонную клеть
И чертить между звезд расстояния.
Засыпая, лететь далеко,
Где мечтами-мячами жонглировать
Черно-белыми в стиле Коко*.
И себе, не таясь аплодировать.
Ты меня научил не дышать:
Боль на выдохе, горечь на выдохе.
Я сумею когда-то прощать,
Задержавшись при входе на выходе…
*Коко Шанель
(с) Таина Ким
Ксения
Вы когда-нибудь пытались убить человека? Ну, или хотя бы задумывались об этом? Нет? Вот и я не пыталась. Держу палец на курке и ужасно, панически, боюсь, что палец дрогнет из-за трясущихся рук. Я не хочу его убивать. Я просто хочу, чтобы он меня отпустил. Не хочу его видеть. Не хочу чувствовать его холодный запах, не хочу на него смотреть и слышать его голос. Потому что боюсь сорваться. Податься ему. В это момент я понимаю, что уже не принадлежу сама себе. Я полностью его. И если он сейчас начнет со мной разговаривать, прикасаться ко мне, я снова сдамся. Но я и так уже на дне этой утопии. Куда ниже?
Дан молчит, тяжело дышит, смотрит мне в глаза. Если час назад они горели ненавистью и презрением ко мне, то сейчас все изменилось. В его глазах напряжение и где-то на дне немного, самая малость, раскаяния. Но слишком поздно. Мне уже ничего от него не нужно. Меня нет. Нас НЕТ! И не было. Никогда! Мы вместе были только в моей голове. Дан медленно, осторожно тянется к моим губам, от чего пистолет еще сильнее вдавливается в его грудь. Он целует меня. Молча целует. Я не отвечаю, просто чувствую. Да, я хочу его почувствовать. Зачем? Хочу просто запомнить и сохранить его последний поцелуй в своей памяти. Нет, я его не убью. Я убью нас. Наши недолгие отношения. Мы не можем быть вместе. Я больше не могу рисовать в своей голове то, чего нет. По щекам катятся слезы. Медленно, беззвучно. Я даже не ощущаю, что я плачу. Слезы текут сами по себе. Я оплакиваю свою любовь. Дан собирает их губами, прислоняется к моему лбу. Закрывает глаза.
- Убей меня, – тихо, хрипло просит он. – Просто нажми на этот чертов курок.
- Ты хочешь умереть? – почти в губы спрашиваю я.
- Да. Ты меня не простишь. Я вижу это по твоим глазам. Так что просто убей меня. Потому что я больше не способен любить в нормальном смысле этого слова, – я пытаюсь вдуматься в его слова. Понять их смысл. Но в голове, как и в душе, опустошение. Что бы он сейчас не сказал – каждое его слово отдает пустотой. Медленно разжимаю занемевшие пальцы, щелкаю предохранителем назад. Отпускаю оружие. Пистолет летит к моим ногам.
- Мне… – начинает он. Останавливается, подбирает слова. – Я был не прав. Чертовски не прав. Меня накрыло с головой. Я могу сказать тебе тысячу раз «прости». Но этого будет мало. Ничтожно мало. Дай мне шанс. Один шанс.
- Что? О чем ты говоришь? – не понимаю я. Откуда эти перемены? Какие шансы? Зачем ему какие-то отношения со мной?
- Алексей мне все объяснил. Он действительно твой принц, – горько усмехается. А я смотрю на его мокрые волосы, на футболку, прилипшую к идеальному телу, и пытаюсь все это запомнить, впитать в себя. Чтобы потом, по ночам, вспоминать и рисовать в своей голове этот образ. Образ моей несостоявшийся любви. – Несмотря на то, что ты его предала, он защищал тебя до последнего, вбивая мне в голову, что ты не с ним. И…, – не даю ему договорить, упираясь руками в его грудь, отталкивая со всей силы. Меня раздирает истерический смех сквозь слезы горечи и сожаления. Запрокидываю голову на спинку сиденья. Смеюсь, не могу остановиться.
- Значит, ты не хотел выслушать меня, – говорю я сквозь смех. – Не слышал меня, когда я просила тебя остановиться. Верил только тому, что видел. Хотя, что ты видел? Ничего! Мы просто пили кофе и общались. А Леше ты поверил? Он тебя убедил. Ты поверил и выслушал его, а не меня, – прекращаю смеяться. Поднимаю голову, смотрю на него. Дан так же как и я откинул голову на спинку, закрыв руками лицо.
- Может мне тоже пойти к твоей вороне для того чтобы поверить тебе?
- У меня с Инной ничего нет. Я просто забыл телефон дома. Она у меня дома, потому что….
- Стоп! Молчи! Ничего не хочу слышать, – заставляю его замолчать, потому что все это уже не имеет никакого значения. – Возможно, ты говоришь правду. Нет, я даже искренне в это верю! Вначале, когда она ответила на мой звонок, я поверила ей. А почему? Потому что ты просто пропал, не объясняя мне ничего. Мне было больно, чертовски больно. Но, если бы ты все мне объяснил, я бы, наверное, поверила тебе, – меня начинает нести. Понимаю, что мне надо замолчать и просто уйти. Но я не могу остановиться. – Но ты не захотел выслушать и понять меня! Хотя, я тебе давно говорила, что между нами ничего нет со дня свадьбы! Да, я не святая! Да, я любила мужское внимание! Но… – задыхаюсь, глотаю слова, вообще не понимая, что несу, и самое главное, зачем. – Но, встретив тебя. Нет. Не так. Когда я впервые тебя увидела, ты просто мне понравился, привлек меня больше внешне. Я собиралась замуж, поэтому не рассматривала тебя. Но в день свадьбы… Именно ты посеял во мне сомнения и заставил задуматься. Я просто хотела, чтобы ты меня увез. Именно ты! И тогда в этой чертовой машине, как ты выразился, «я скакала на тебе», поняла, что приняла правильное решение, что не вышла замуж. Ведь я еще тогда к тебе что-то почувствовала. И на работу к тебе пошла именно поэтому. Меня подсознательно тянуло к тебе! Боже! – слезы начинают катиться градом, захлебываюсь истерикой, но продолжаю говорить. – Да, я впервые в жизни настолько влюбилась! Даже когда ты назвал меня «Моя шлюха», я зацепилась за слово «Моя». Понимаешь? А знаешь, что самое гадкое? Я даже понимаю тебя! Я понимаю, что твое прошлое с Кристиной не дает тебе до конца поверить мне. И полюбить меня! Я все понимаю! Только мне от этого не легче! – я почти кричу, как сумасшедшая. – Раньше я думала, что смогу. Докажу тебе, что я не Кристина! Но знаешь что? Я не хочу больше этого делать. Эта ноша не для меня. Я сломаюсь, прежде чем достучусь до тебя и пробью твою стену недоверия! Моих слов тебе мало. Я была твоя целиком и полностью. А теперь не хочу! Отпусти меня. Просто отпусти. Молю, – мой голос становится тише. – Я не могу так больше. И не хочу… – рву, режу последние нити между нами. Это больно, очень больно. Но лучше один раз перетерпеть, чем корчиться от боли всю жизнь. Его сломали, предали. Он не поверит мне, всю жизнь подозревая. А я так не смогу. И не хочу.
- Ты говорила что любишь? – спрашивает он, не открывая глаз, но его голос звучит так, будто ему тоже больно.
- Люблю, – это правда, только мне было бы намного легче, если бы я не любила.
- Тогда я не могу тебя отпустить. Не могу! – теперь кричит он. – Дай нам шанс?! – открывает лицо, поднимает голову, подается ко мне, берет за руки, подносит их к своей груди, вжимая в нее, удерживает. Я чувствую, как хаотично, рвано бьется его сердце. Оно просит поверить ему, простить.
- Зачем тебе шанс со шлюхой?
- Дюймовочка, ты – не шлюха. Это я идиот. Ревнивый, эгоистичный идиот. Меня просто накрыло. Ты моя! – его голос наполнен сожалением. Он делает глубокий вдох, как будто задыхается, и я вместе с ним. Но пришло время все закончить…
- Нет. Я уже не хочу быть твоей. Я люблю…. Но это пройдет. Я переболею. Отпусти меня, – последняя жалкая попытка, мольба.
- Я не могу, – говорит он, прислоняясь своей мокрой щекой к моей, царапает щетиной, обжигая горячим дыханием. Отстраняюсь от него, вырываю руки, потому что это невыносимо.