Последнее плавание капитана Эриксона

В эту ночь Эриксон не ложился спать. Погода не менялась, легкая волна по-прежнему раскачивала «Эскильстуну», и она жалобно вздыхала и поскрипывала в глухой полуночной темноте. Из трубы иногда вылетали искры, и только они свидетельствовали, что там, внизу, кочегар, малорослый и жилистый, крепко стоя на своих кривых ногах, лихорадочно бросает лопату за лопатой в топку уголь.
Капитан поднялся в рубку. Рольф вопросительно взглянул на него: еще не время пересменки. Капитан молча махнул рукой: оставайся на месте.
Молчали. Напряженно всматривались в темноту набегающей на «Эскильстуну» ночи. Время от времени капитан посматривал на часы. И, наконец, сказал:
– Самая полночь. Пожалуй, теперь забирай еще правее. Не оказаться бы нам к утру на самом виду у острова Гохланд. Меня предупреждали, можно напороться на английские крейсера. Там у них база.
Рулевой, вращая штурвал, обратил к капитану лицо, указывая глазами вправо:
– А у тех, у красных, как?
– Похоже, и у них тоже змеиный клубок… Полагаю, они все там еще до сих пор не разобрались, кому чью сиську сосать. Во всяком случае, у финских берегов светиться не будем. Они точно воюют с красными…
Вдруг неожиданно слева возник световой луч прожектора и заскользил по морю. Капитан схватил рулевого за плечо, но тот только кивнул: вижу. И теперь они оба неотрывно и напряженно следили за лучом. И когда он скользнул мимо них, даже инстинктивно пригнулись. Их не заметили. Прожектор был далеко и вскоре погас. Они посмотрели друг на друга.
– Похоже, мы втягиваемся в самое пекло, – сказал капитан.
Рулевой ничего не ответил.
Перед рассветом выкатилась луна. Она была полная, но не светила: пряталась в неторопливо бегущих облаках. Лишь иногда в их прорывах она выглядывала на короткое время, и тогда они видели яркие звезды и неторопливо набегающие на «Эскильстуну» спокойные волны.
Неожиданно Эриксон бросился к штурвалу и, оттолкнув рулевого, начал лихорадочно его вращать, резко отворачивая судно в сторону.
– Что случилось? – с некоторым испугом спросил рулевой.
– Вон там…Смотри, вон она!..
Впереди и немного слева от «Эскильстуны» рулевой заметил в ленивых волнах что-то черное. Тихо покачиваясь, оно медленно приближалось.
– Что это?
Капитан не ответил, Он судорожно вращал штурвал, теперь уже в обратную сторону. «Эскильстуна» сделала небольшой полукруг, и черная рогатая мина совсем близко и медленно проплыла мимо правого борта парохода.
– Не понял? Мина!
Рулевой только сейчас разобрался, что произошло. Чистый случай, и Бог или капитан даровал им еще немного жизни. И он стал шептать молитву и истово креститься.
Эриксон схватил рулевого за руки и подтолкнул его к штурвалу.
– Это не Божье дело, а наше! – громко, но мягко сказал он. – Хоть Он, конечно, и ведает всем этим, но кое-что оставляет и для нас.
Говорил капитан, как доктор с больным. К своему молчаливому соратнику он относился с дружественным и покровительственным расположением.
Нервно раскуривая сигару, Эриксон стал вслух размышлять:
– Откуда она взялась? А если б не выглянула луна?.. – И, склонившись к карте, долго нависал над нею, обдавая себя сигарным дымом. Затем распрямился и решительно сказал: – Знаешь что, Рольф… Давай пойдем еще поближе к эстляндскому берегу.
– Но там мели! – сказал пришедший в себя рулевой.
– У мелей нет на лбу рогов, а в брюхе динамита!
Внезапно тяжелая бурунная волна с силой ударила в левый борт «Эскильстуны». Эриксон едва не свалился от резкого крена. Успел схватиться за дверь рубки, и она, распахнувшись, помогла ему удержаться. Обернулся на накрывший их рокот и шум и увидел, как что-то черное, громадное, несущее на себе десятки огоньков, промелькнуло мимо и уже скрывалось за их кормой.
– Смотри! Впереди! – прокричал рулевой, отчаянно вращая штурвал.
И Эриксон увидел: из темноты прямо на них надвигалось еще одно такое же черное, светящееся огоньками, чудовище. Он бросился в рубку, подскочил к приборной панели и ладонью закрыл слабую лампочку подсветки.
 
Черная тень эсминца проплыла от них в нескольких десятках метров. Вероятно, с корабля не заметили «Эскильстуну». А может быть, и заметили, но куда-то торопились, и небольшое торговое корыто не представляло для эсминца никакого интереса. А что они встретились с двумя эсминцами, Эриксон определил по их контурам. Но чьи они, разве в темноте поймешь. Прогремели своими мощными двигателями и, как призраки, растаяли в ночи. Были и нет.
Стало совсем тихо. Лишь неугомонное море мерно постукивало своими волнами в пароходную обшивку. А спустя какое-то время где-то далеко впереди них заиграли далекие зарницы и стал погромыхивать гром…
Только сейчас Эриксон заметил стоящего возле рубки Ларсена, а чуть поодаль и Элен. Журналист встретился глазами с капитаном, обеспокоенно спросил:
– Кто это был? Англичане?
– Очень спешили. Не успели доложиться! – все еще пребывая в страхе от только что происшедшего, тем не менее язвительно ответил Эриксон. Но вопрос был задан, он и сам искал ответ, хотя, знай он его, что бы это им дало? И все же он ответил, но уже мягче, добрее: – А, может, французы? Или эти… как они их называют…белофинны. Белоэстляндцы? Какая нам разница, не заметили – и спасибо.
– Но ты слышишь? – Ларсен указал рукой вперед, продолжая прислушиваться. – Где-то там гремит.
– Похоже, гроза.
– Это тебе так хочется, капитан. Но, скорее всего, это похоже на то, что там, куда мы идем, бьют пушки. Там идет бой! – И, глядя в лицо капитана, он продолжил: – Ты, я смотрю, боишься? А ведь это они стерегут покой твоего капитализма от красных!
– Ну, ты! – обозлился Эриксон. Он вдруг схватил Ларсена за плечи, втащил в рубку и, оттолкнув рулевого, поставил его к штурвалу: – Ты все на свете знаешь, все умеешь… Давай, управляй! – прорычал он. – Веди! Ты ведь знаешь правильный путь!
– Ну что ты! Зачем это?.. – попытался миролюбиво сопротивляться Ларсен. – Я не могу… Я никогда не управлял…
– А управлять государством? Я так понял, управлять государством ты можешь! Там, на митинге, я слышал, ты кричал: «Империалистическая война!.. Долой капиталистов!.. За мир!.. Власть в руки рабочих!..» А после Версальского мира я остался без работы, без фрахтов… и тысячи матросов без хлеба! Что, это и есть твой долгожданный мир? Ты всем все разъясняешь, всех учишь! Так попробуй для начала: проведи мое судно в ваш социализм. Ты ведь знаешь туда дорогу!.. – И он шагнул из рубки, но, уже стоя в двери, добавил: – А не будет получаться, попроси помощи у рулевого. У него есть с кем посоветоваться. Ну и ты посоветуйся – со своим Карлом Марксом. Может, вместе определите верный курс.
И, сердито хлопнув дверью, он спустился вниз.
Рулевой, до сих пор молча наблюдавший эту сцену, вздохнул и отобрал у Ларсена штурвал.
– Иди, отдыхай, господин редактор, – сказал он. – И не гневайся на капитана. Он добрый, только жизнь у него злая. И не сомневайся, приплывем куда надо, если судьба.
Впереди по курсу «Эскильстуны» небо посветлело. Занимался рассвет.
Элен услышала скрип, подняла голову. Слабо осветился прямоугольник двери, и в каюту, тяжело ступая, вошел Эриксон.
– Что тебе надо? – настороженно спросила Элен.
– Да вот… решил посмотреть, как тебе тут?
– Мне – хорошо, – она неожиданно откинула одеяло. – Но на всякий случай я не снимаю одежду.
– Слышишь, гремят пушки, мы уже в зоне блокады. Но ты это… – он помолчал, отыскивая какие-то убедительные слова утешения, но нашел только одно, расхожее: – Словом, не бойся.
 
– А скажи, капитан, как пристойнее умирать на море? – с легкой усмешкой спросила она. – Голой или одетой?
Эриксон покопался в кармане.
– Вот тебе ключи. Если хочешь, можешь запереться. До прихода в Петроград тебя вряд ли кто потревожит.
Он положил ключи рядом с койкой и медленно вышел. Элен осталась сидеть на кровати и продолжала чуть приметно улыбаться.