Ежонок (СИ)

— Жень, пойдем, поговорим, — негромко попросил мужчина, застав юношу на лестнице.
Евгений знал, о чем они сейчас буду разговаривать. Поэтому смирно пошел вслед за куратором в его кабинет. Внутри оказались: заместитель директора по воспитательной части, психолог и… Женькин папа. Земля ушла из-под ног юноши, а взгляд резко затуманился. Нет, нет, нет, отец не должен знать! Зачем они позвонили ему?.. Устюхин застыл на пороге, не зная, куда себя девать. Бежать? Нет, не вариант, за ним наверняка будет погоня. Да и Павел заподозрит что-то неладное. Он сидел, насупившись, и сердито смотрел на сына. Виталий Захарович протолкнул его вглубь кабинета.
— Давай, садись, — и сам сел за свой учительский стол. Евгений засеменил к первой парте второго ряда, за которой сидел отец, и медленно опустился на стул.
— Почему меня не осведомили о том, что ты написал заявление в полицию и его приняли без моего разрешения? — недовольно спросил Павел, а Женька вжал шею в плечи, опуская глаза. Ему не хотелось рассказывать отцу о Викторе, по крайней мере, не в присутствии чужих людей.
— Мне… мне сказали, что участие родителя необязательно… — ответил Женя, растерявшись перед папой и смотрящими на него во все глаза педагогами.
— Действительно?! — с сарказмом решил уточнить мужчина. Было понятно, что он очень переживал, поэтому и был зол на сына.
— Павел Алексеевич, успокойтесь, все в порядке, — произнесла Елена Александровна, один из психологов колледжа. — Некоторые работники принимают заявления и без совершеннолетних представителей. Не беспокойтесь. Главное, что Громова уволили. Но не знаю, что с ним будет дальше…
— Посадить легко могут, — вставил свою лепту Геннадий Арсеньевич, заместитель директора.
— И посадят, — ответил Виталий Захарович. — Скажу вам по секрету, что это не первый опыт Громова. Я своими глазами видел несколько лет назад… И теперь жалею, что не сообщил тогда кому надо. Если он не сознается, то я напишу на него заявление. Он просто так у меня не отделается!
Женька немного опешил, Захарович так яро его защищал, что становилось не по себе. Но юноша знал, что он мужик хороший и в обиду свою группу никогда не даст. За это Устюхин был безмерно благодарен.
Павел все еще сидел злой, пуляя молнии в сторону сына, но зато Евгений поутих и теперь был более-менее спокойным после речи куратора. Он не хотел знать, что Громов делал с другим студентом, но надеялся, что сейчас с ним все в порядке. Ну, со студентом.
— В общем, о чем мы хотели поговорить… — начала Елена Александровна и раскрыла какую-то свою папку, а затем последовал серьезный анализ психики Женьки. Они пытались понять, были ли какие-нибудь отклонения у юноши после вчерашнего происшествия. Но Устюхин оказался абсолютно здоров и его с отцом отпустили со спокойной душой.
Пока они ехали домой, Павел успел пару раз упрекнуть сына в скрытности. Женя же отвечал, что все только для блага отца. Зачем ему лишний раз нервничать и переживать, если уже все устаканилось? Но мужчина настаивал на своем и попросил Евгения больше так не делать и рассказывать обо всем сразу. Они ведь семья. А в семье обычно так не поступали, как сделал юноша.
========== Глава 7 ==========
***
Вскоре летняя сессия была полностью закрыта на четверки и пятерки. Женька был безумно счастлив, он был готов работать и помогать отцу. Даже Виктор позвонил однажды, сказал, что специалист ему ответил. Мол, хорошие снимки, интересные ракурсы, в общем, отличная работа. Но теперь эксперт в поиске фото-студии, поэтому нужно было подождать еще недельку-другую. Женя как раз сможет достаточно отдохнуть перед тем, как приступить к работе.
С Виктором они созванивались и списывались чуть ли не каждый день, Марецкий действительно переживал за него после выходки Громова. Но про судьбу бывшего преподавателя еще ничего нельзя было сказать. Женька не жаждал расплаты, не хотел, чтоб Константина Георгиевича сажали, но, тем не менее, не хотел больше никогда в жизни с ним встретиться. Он боялся, что если когда-нибудь еще увидит его очкастое лицо, то не выдержит и расквасит его хуже некуда. Но все же больше хотелось забыть его как страшный сон и не вспоминать.
 
Был солнечный полдень. Устюхин только недавно проснулся и лениво завтракал на кухне, с удовольствием хрумкая хлопьями с молоком. Он смотрел какие-то странные мультики по закрепленному на стене телевизору и изредка позевывал. Юноша посмеялся над глупой шуткой в мультфильме, выплюнув половину размякших хлопьев изо рта. И тут же его телефон завибрировал на столе, а на дисплее загорелся неизвестный номер. Женька сделал звук на телевизоре потише, проглотив хлопья, и ответил на звонок с некоторой опаской.
— Алло?
— Добрый день. Вы Устюхин Евгений? — поинтересовался немолодой женский голос, заставив Евгения нахмуриться.
— Да. А кто вы?
— Я регистратор городской больницы номер восемь. Вы приходитесь сыном Павлу Устюхину?
— Все верно. Что-то случилось с отцом? — Женька совсем выключил телевизор и вслушивался в шумы на заднем плане.
— Он получил травму головы на работе и поступил к нам в отделение около часа назад.
— Что от меня требуется? Он в сознании?
— Все в порядке, не беспокойтесь! — заверила его женщина. — Приезжать или нет – ваш выбор. Но сейчас пострадавшему нужен покой и только покой!
— Хорошо. Спасибо, — ответил юноша и скинул звонок. Он кинул миску с недоеденными хлопьями и не начатым кофе в мойку и побежал в ванную, чтоб привести себя в порядок.
Собравшись меньше чем за десять минут, Женька взял все нужное с собой и направился на остановку. Около сорока минут спустя он уже поднимался по ступенькам больницы. На регистратуре сидела зрелая женщина в синей форме. Юноша подошел ближе.
— Здрасте. Мне звонили около часа назад насчет Павла Устюхина.
— Берите бахилы и поднимайтесь на четвертый этаж в палату 474, но я не уверена, что вас пустят в отделение. Скоро начнется тихий час.
— Спасибо, — пробормотал Женька и подошел к тележке с синими бахилами. Взял одну пару, быстро нацепил и твердым шагом пошел к лифту.
Поднявшись на четвертый этаж, юноша прошел в травматологическое отделение больницы. Ужасно воняло лекарствами, пациентов в коридорах не было. Женька чувствовал себя неуютно в стенах, пропитанными медикаментами, и шел вдоль по коридору, ища палату номер четыреста семьдесят четыре.
— Молодой человек, вам нельзя здесь находиться, — услышал он за спиной и резко повернулся. Ему навстречу шла медсестра все в той же синей форме. — Начался тихий час, часы посещения начнутся в четыре часа. Можете подождать внизу.
— Окей… — протянул Устюхин и вернулся к лифту.
Он спустился вниз и уселся в металлическое кресло для посетителей, ряд которых был выставлен вдоль стен по всему главному холлу. Туда-сюда сновали медсестры, санитары, уборщицы. В общем, практически весь персонал больницы. Женька наблюдал за ними сквозь полуприкрытые ресницы, злясь на регистраторшу, которая позвонила в неподходящее время. Могла бы и раньше позвонить, ей-богу…
За эти два часа Устюхин успел пролистать всю ленту в известной социальной сети, узнать всю подноготную двух медсестер, осведомиться о том, что Виктор ужасно занят работой, а также прикорнуть на пару минут. В четыре с копейками он решил снова попытать удачу. Женя поднялся на четвертый этаж и направился к той самой палате. Нашел ее быстро и негромко постучался, сразу заходя. Павел лежал на кровати с закрытыми глазами и перевязанной головой, хорошо были видны ссадины на лице. Женька подбежал к кровати, не обращая внимания на других пациентов.
 
— Пап… — произнес юноша, присев на край постели. — Привет.
— О, а ты чего здесь забыл? — приоткрыв один глаз, хитро зыркнул на него.
— Ну, как это… Ты попал в больницу, мне позвонили. Сам-то, почему мне не позвонил?
— Я думал, что ты спишь еще, поздно же лег.
— Подумаешь! Ты в тысячу раз важнее, чем сон. А вдруг было бы что-то серьезнее?