Ежонок (СИ)

— Вы… вы очень фотогеничны, — признался юноша, мгновенно краснея и отводя взгляд. Было неловко признаваться мужчине в собственной симпатии к нему.
— Да? Спасибо, — хохотнул Виктор. — Ты бы хотел увидеть меня у себя на прицеле объектива?
—Кхм… Конечно, — пробормотал Женька.
— Я обязательно найду время для этого, — пообещал мужчина, заставив мальчишку улыбаться, пряча счастливый, горящий влюбленностью взгляд.
Через двадцать пять минут они заехали в коттеджный поселок с небедными постройками, здесь нельзя было встретить дома ниже двух этажей. Территория была ухоженная и чистая, Устюхин даже боялся думать, сколько здесь стоит недвижимость и земля, но понятное дело Виктор мог себе это позволить. Еще спустя пару минут они остановились около двухэтажного кирпичного дома. Точнее, напротив дверей такого же кирпичного гаража. Марецкий заглушил автомобиль, решив, что загонит его в гараж чуть позже. Они прошли через ворота, оказавшись в просторном дворе, выложенном тротуарной плиткой. Территория около дома по периметру была выложена той же самой плиткой, а в глубине дачи, где предполагались сад и огород был высажен яркий газон, на котором можно было встретить садовые качели с мягкими сиденьями и спинкой, несколько фруктовых деревьев, например, одна яблоня, две вишни и одна груша, клумбы с многолетними неприхотливыми цветами, большой гриль барбекю около тыльной стены дома. Женьке очень нравилось, все выглядело уютным и благоустроенным. Похоже, что бизнесмен любил проводить здесь свои выходные.
Пока Устюхин рассматривал местность, Витя успел открыть дверь дома и включить отопление, потому что дом стоял бесхозно несколько недель и успел промерзнуть. Мужчина прошел на кухню, чтоб разогреть остывший фастфуд и поставить греться чайник на плиту. Ему невыносимо хотелось кофе, а на даче был только растворимый. Придется пить картон, но один раз в месяц можно было бы и потерпеть. Женька зашел через минуту, растерянно ступая ногами в сереньких носочках. Хозяин же был в домашних черных тапочках-мокасинах.
— Сядем за стол или пойдем на диван? — поинтересовался Виктор, когда достал еду из микроволновой печки и переложил на отдельные тарелки порционно. Вода в чайнике тем временем только начинала закипать.
— Думаю, что лучше на диване, если вы не против, — улыбнулся Евгений, топчась рядом с мужчиной.
— Жень, мы знаем друг друга месяц с копейками, так что, я полагаю, ты уже можешь называть меня на «ты», — усмехнулся Марецкий. — Я не против. Того, что мы будем есть на диване и того, что ты будешь обращаться ко мне на «ты».
— Хорошо, — кивнул юноша.
Он забрал тарелки и, опираясь на свою неопытную интуицию, направился искать гостиную. Нашел ее со второй попытки и попал в уютную комнату, выполненную в коричневых и зеленых оттенках. Телевизора не было, только электрокамин и книжные полки. Виктор действительно здесь отдыхал от всей городской суматохи и цивилизации. Бизнесмен пришел с двумя кружками дымящегося кофе через пару минут, когда Женька уже развалился на диване. Он поставил их на журнальный столик, куда и Устюхин уместил две тарелки.
Они решили поужинать в тишине, не отвлекаясь на все остальное. У них достаточно времени для разговоров – целая ночь впереди. Юноша закончил первый и допивал кофе, пока Марецкий аккуратно дожевывал свой бургер.
— Что плохого в одиночестве? — нарушил безмолвие мужчина, изучая темными глазами собеседника.
— Его присутствие, — горько усмехнулся Женька. — Мне просто не нравится… быть одному. Чувствую себя неуютно, непривычно. Понимаю, что отец там вынужден находиться, но не могу себе противоречить… Лучше я буду где-то, чем дома.
— Знаешь, я раньше тоже не хотел возвращаться домой. Наверное, такое чувство не покидало меня года три. Но все это было много лет назад и мне не особо хочется вспоминать все это, — вздохнул Виктор и наконец-то прикончил бургер.
— Что тогда произошло? Если вы… то есть ты не хочешь говорить об этом, то давай поговорим о чем-то еще… — неуверенно прошелестел Устюхин.
 
Мужчина глядел в небесного цвета глаза Женьки и видел в них клокочущее беспокойство, трепещущую заботу и проблески теплоты, преданности. Ему правда было интересно, его волновало это. И Марецкий это понимал и прекрасно видел. Вдруг появилось непреодолимое желание прижать к себе поближе этого мальчишку и никогда не выпускать, но Витя отогнал от себя эти мысли, не поддаваясь секундным провокациям.
— Случилось это чуть больше четырнадцати лет назад. Я молодой был, зеленый, мой бизнес тогда только начинал набирать обороты. И все шло как по маслу, я женился на прелестной девушке, мы любили друг друга, деньги текли в мой кошелек прытким течением, — начал свой рассказ Виктор, а Женька уселся удобнее, чтоб слушать и ничего не пропустить. — Я чувствовал себя счастливейшим человеком на планете, у меня было все, что я только мог пожелать. После женитьбы моя жена, Марина, вскоре забеременела, а я усердно работал ради нашего ребенка, — мужчина вздохнул, не отводя взгляда от юноши. Ему казалось, что если он разорвет зрительный контакт, то разрыдается прямо перед этим молодым человеком. — Я полагал, что мы будем счастливы друг с другом всю оставшуюся жизнь, но я чудовищно ошибался.
Марецкий остановился, переводя дыхание. Воспоминания нахлынули словно цунами, возвращая все бывалые чувства, и тяжелый ком скорби подкатил к горлу мужчины.
— Что… что случилось? — тихонько, почти неслышно поинтересовался Женя, готовый в любой момент сжать руку Виктора в знак поддержки.
— Когда я строил свой бизнес, то… я шел по головам без разбору. Переступал дороги многим людям, даже намного богаче, чем я был на тот момент. Но меня не волновало абсолютно ничего, я должен был стать идеальным мужем и отцом. Это было моей единственной целью. Я хотел быть примером для своей дочери… Но в итоге остался бездетным вдовцом. Глупцом, — он покачал головой, а на глаза Устюхина набежали слезы. Юноша видел, с каким трудом мужчина сдерживал свои эмоции, и ему становилось еще больнее. — В те времена у меня был серьезный конкурент, который вечно ставил мне палки в колеса. И нередко я ему отвечал взаимностью. Но одним погожим осенним днем этот… сукин сын вырвал меня на встречу в мой выходной, когда я проводил время с Мариной и Викторией… нашей будущей дочкой. Она… она настояла на том, что хочет назвать ребенка в честь меня. А я не мог ей перечить… В тот день мне пришлось уехать и оставить их ради встречи, которую этот мудила придумал. Я просидел в его офисе несколько часов, пока он выполнял свой вымеренный до мельчайших деталей план, — Виктор злился, он сжал пальцы в кулаки, но все еще неотрывно смотрел на Женьку. Так он мог успокоиться в любой момент. — Марина тогда решила сходить в магазин за продуктами, как я понял… Когда… когда она переходила через дорогу… ее сбила машина на огромной скорости. Конечно же, она была без номеров, да и людей тогда не было на улицах, выходной все-таки. Я узнал об этом через пару часов, когда ее госпитализировали. Она потеряла ребенка на месте, переломала почти все тело… Я не находил себе места, я знал, кто за этим стоит. У меня чесались руки задушить его этими же руками, но у меня тогда не было времени на него. Я сидел возле койки Марины, когда ее жизненный процесс поддерживали дорогущие аппараты, которые тогда были огромной редкостью в России. Она лежала, будто мертвая, она была в коме… Я умирал вместе с ней. В те дни во мне что-то сломалось, перегорело. Жизнь перестала казаться такой замечательной и счастливой. Врачи не давали никаких надежд, что она когда-нибудь очнется. Но она очнулась… спустя двое суток после случившегося. Сжала мою руку, последний раз посмотрев на меня, и… уснула навсегда. Я никогда не плакал так долго, я думал, что скоро вместо слез польется кровь. Мне было нестерпимо больно, я хотел исчезнуть, испариться, оказаться рядом с ней… Но я знал, что она бы не хотела для меня такой участи… — по лицу Женьки потекли слезы, он больше не мог сдерживать свои бурлящие эмоции. Ему тоже было больно вместе с Виктором. Он понимал всю его боль и был готов разделить ее вместе с ним. Устюхин бы сделал все, чтобы Марецкий такого никогда не испытывал. Но Виктор был сильным, раз смог справиться с этим, несмотря ни на что. Глаза мужчины забегали по лицу юноши, он забеспокоился. Почему он так реагировал?.. — Жень, что с тоб…