Истерзанное сердце (СИ)
Омега немного пришёл в себя только тогда, когда оказался в своей комнате, полностью обнажённый, заласканный почти до потери сознания. Судорожно хватая ртом воздух, омега решился на тот шаг, что часто снился ночами, не давая спокойно спать, приводил в дикое возбуждение тело и душу, заставлял искать успокоение среди книг в домашней библиотеке. Эжени приподнялся на белоснежных простынях и перекрыл доступ к самому чувствительному месту своего тела, резко сведя ноги вместе.
— Что, Эжени? Ты не хочешь? Передумал?
Омега прикусил пухлую нижнюю губу и молчал, не решаясь заговорить.
— Если это так, то имей мужество признаться в этом прямо сейчас, — резко сказал бета, сузив зелёные глаза. — Я не люблю такие игры.
— Нет, что ты, Феранте! Но можно попросить тебя об одном одолжении…
— Одолжение? — Мужчина насторожился.
Омега взметнулся с кровати с быстротой ветра и обхватил сильными тонкими тренированными руками мощную шею беты.
— Да что такое, Эжени?
В голосе Феранте слышалось удивление и настороженность.
— Прошу, выполни мою просьбу, — страстно зашептал в ухо мужчине омега. — Очень хочу сегодня сам ласкать тебя. Я столько лет мечтал об этом.
И, не давая Феранте опомниться, он начал расстёгивать рубашку дрожащими от нахлынувшего волнения и собственной смелости пальцами.
Мужчина хмыкнул.
— Уговорил. Прикасайся ко мне, где хочешь и как хочешь, маленькая бестия.
— Расслабься и получай удовольствие. Я постараюсь сделать тебе так же приятно, как делаешь мне ты.
В комнате наступила тишина, которую нарушало лишь сбившееся дыхание обоих.
Бета осторожно положил тёплые ладони на попу омеги, притянул его вплотную к себе и ласково поцеловал в пухлые губы.
Эжени стянул тонкую рубашку с мускулистого тела беты и отбросил в сторону нетерпеливой рукой. Затем провёл кончиками пальцев по плоским светло-коричневым соскам, слегка задевая ногтями. Стон Феранте музыкой прозвучал в ушах омеги. Воодушевлённый таким ярким ответным откликом на, казалось бы, простую ласку, Эжени приник к телу мужчины и провёл языком по одному, а затем по другому соску. Потом осмелел и стал покрывать поцелуями шею и грудь беты, спускаясь постепенно по животу вниз. И, наконец, добрался до пояса джинсов, оказавшись перед мужчиной на коленях. Неторопливо он расстегнул пуговицу и застёжку-молнию и мягко потянул штаны вниз, спуская их до самых щиколоток вместе с шёлковыми трусами.
— Так, мой хороший, не нужно больше. Давай ты продолжишь свои эксперименты в следующий раз?
Феранте поднял омегу с колен и приник к полуоткрытым губам, целуя и слегка покусывая, побуждая шире открыть рот, что Эжени и поспешил сделать. Горячий юркий язык проник вглубь и стал исследовать завоёванную территорию с бесстыдной настойчивой тщательностью. Этот долгий сладкий поцелуй давал ощущение того, что тот, кого целуют, желанный. Когда мужчина отпустил омегу, тот едва устоял на ногах.
— Но я же только начал, Феранте!
— Ты хочешь моей смерти от неудовлетворённого желания, да, прекрасная жестокость? — хриплый шёпот на ухо омеги.
Эжени хихикнул, как мальчишка, и успел-таки провести рукой по всей длине возбуждённой плоти беты, прежде чем лечь на кровать. Горящий чувственностью взгляд мужчины прожигал лежащее на белоснежном постельном белье тело. Эжени медленно широко развёл ноги, провоцируя и соблазняя любовника, подталкивая к активным действиям.
— Я сейчас умру! — воскликнул бета.
Он протянул руку и заскользил пальцами по ровному, аккуратному и весьма возбуждённому члену омеги. Затем опустился ниже и приласкал яички, которые подтянулись под бесстыдно ласкающими пальцами, словно выпрашивая новую ласку. А потом скользнул ещё ниже, туда, куда собирался совсем скоро поместить свою вздыбленную, желающую получить разрядку плоть.
— Нет, не надо, Феранте, хочу именно твой член в себя, — Эжени покраснел от слетевшей с искусанных губ фразы, но взгляд не опустил.
Бета не стал спорить и лёг на омегу. Он направил свою каменную плоть в поблёскивающую естественной смазкой дырочку, проник сразу наполовину. Омега охнул. Феранте ненадолго застыл, а затем осторожно двинулся дальше по узкому проходу. Эта медлительность противоречила безумному, даже дикому возбуждению, что плескалось в глазах беты. Он прокусил себе губу от едва сдерживаемого желания отыметь омегу грубо, вбиваясь со всей силы в податливое нутро. Но он сдерживал себя, не давая низменным инстинктам проявиться и выйти из-под контроля.
Для Эжени всё происходящее смешалось в гремучий коктейль из удовольствия, возбуждения и боли от проникновения. Он вцепился в плечи беты, с силой прижимая его к себе, побуждая войти полностью. От великолепной тесноты, что сжимала его плоть со всех сторон, словно перчатка, Феранте застонал. Омега обхватил ногами бёдра своего ненаглядного любовника и приподнял попу, приглашая мужчину к древнему, как сам мир, танцу любви.
Заполненность, единение, медленное скольжение. Эжени прикусил нижнюю губу, чтобы сдерживать стоны, рвущиеся из горла после каждого глубокого толчка, который приводил душу, сердце и тело в восторг. Да, заниматься сексом для омеги было не ново, но только сейчас он занимался не сексом, а любовью. Он отдавался полностью во власть человеку, которому желал принадлежать всегда, всецело и без остатка. И это было нечто особенное, волнующее и прекрасное.
— Эжени! — вскрикнул бета. — Позволь мне…
Плоть мужчины двигалась внутри тела омеги вперёд и назад со всё больше возрастающей силой, толчки становились всё глубже, короче и отрывистее.
— Да, Феранте, в меня, — слова Эжени были едва слышны, бёдра приподнялись в ожидании и застыли.
Он обхватил рукой свой член и резкими поступательными движениями довёл себя до точки. Тело резко выгнулось дугой от нахлынувшего волной оргазма, и он выплеснул семя на их животы.
Практически в то же мгновение бета сильнее прижал бёдра омеги к себе, посылая член как можно глубже внутрь, извергаясь в тело омеги горячим потоком спермы, достигая своего пика наслаждения. Немного отдышавшись, бета вышел из тела вновь обретённого любовника и прилёг рядом на постель, притягивая утомлённого, но удовлетворённого омегу к себе, обнимая и нежно целуя влажный золотистый локон у виска.
— Спи, тебе нужен отдых. Ты был просто великолепен.
Ласково и робко Эжени обнял талию своего любимого и, уткнувшись носом в широкую грудь, погрузился в спокойный сон без сновидений.
***
Шли дни. Теперь каждый час, проведённый на острове, казался омеге особенным. Днём Феранте Аль-Апохлеви был твердолобым суровым бизнесменом, а вот вечерами — радушным и заботливым хозяином шикарного особняка. Ночью же бета превращался в страстного и пылкого любовника. Трудно было понять, какой же из этих трёх образов настоящий. Возможно, все три являлись его неотъемлемыми составляющими. И каждая часть характера имела свойство проявляться в своё время. Омега был счастлив. Ну, почти счастлив. Ведь пока было неизвестно, сколько продлится эта связь и нужен ли он бете не только как постельная игрушка и грелка, а как некто больший. Эжени хотелось понять, что чувствует к нему его возлюбленный на самом деле. Он очень хотел надеяться, что это не только страсть. И гадал, как будут строиться их дальнейшие отношения, ведь скоро придёт пора расставания.
В один из дней дела задержали Феранте на работе на более долгий срок, чем обычно. Ожидая его приезда, омега сидел возле прохлады фонтана, слушая его успокаивающее журчание. Мысли Эжени были мрачнее тучи: осталась всего неделя, а их отношения с бетой оставались тайной, покрытой мраком.
— Ой, простите, — в мысли омеги ворвался задорный и звонкий женский голос. — Как я понимаю, вы, молодой человек, и есть загадочный гость Феранте, так?
— Почему это я «загадочный»?
— Наверное, потому, что мой глубокоуважаемый бывший супруг вас никому не показывает, а прячет от всех друзей и знакомых в своём загородном поместье, куда никого не пускает без предварительного приглашения. Это место пользуется у него особой любовью. Здесь бывают только самые близкие и дорогие ему люди. Я договорилась о встрече с ним в «Розе Дарнеша» ещё полчаса назад, но, видимо, его что-то задержало. Поэтому я решила прогуляться по саду, а застала в нём незнакомца. Вывод напрашивается сам собой: вы для него много значите. Кто же вы?