Доступна и беззащитна (СИ)
— Ох, как неудачно получилось! — заволновался Василий Иванович. — Как же так-то? И что теперь будет?
— Надеюсь, что ничего не будет! Я сказала Кириллу, что это целиком моя выдумка. Я не хотела с ним встречаться и уговорила Степана соврать, что утонула в Карелии. Таким образом, Степан и… тот опасный человек останутся вне подозрений. Во всей этой мистификации буду виновата я одна.
— Это хорошее решение, Анечка, — поддержал Василий Иванович. — Очень профессиональное и зрелое.
— Вы только Степана предупредите! Прямо сейчас, пока Кирилл ему не позвонил. Пусть он всё валит на меня, всё что угодно, только не рассказывает о том человеке, который ему угрожал.
— Понял. Сделаю. Береги себя.
Я выдохнула и сделала глоток холодной воды из-под крана. Пора идти к столу, пока кто-нибудь не заинтересовался, чем я так долго занимаюсь в туалете. Я распахнула дверь, сделала шаг и оказалась в объятиях Молчанова. Он внёс меня в туалет, прижал к стене и сказал:
— Кажется, пришло время кое-что прояснить.
21. Недополученная прибыль
Его тело обжигало даже сквозь одежду, а кафельная стена холодила спину. Я подёргалась, пытаясь вырваться, но Молчанов крепко меня держал. Он склонился к моему уху и спросил с явным интересом и почти беззлобно:
— Зачем ты наврала Кириллу?
Чтобы тебя выгородить, дурак! Спасти вашу крепкую мужскую дружбу.
— Отпустите меня, — прошептала я. — Кто-нибудь может войти, и у меня появятся лишние проблемы.
— У тебя и так проблем выше крыши. Зачем ты наврала, что сама придумала про несчастный случай? Почему не сказала, что тебя заставили злые дяди? Могла бы выставить себя жертвой и заработать пару очков.
Я подумала, что ему ответить. В голове крутились какие-то версии, но я заупрямилась. Не хотелось больше лгать. Но и правду говорить не хотелось.
— Не скажу.
Он подышал мне на щёку, хмыкнул и медленно отжался от стены. В его стальных глазах плясали черти:
— Ладно, можешь не говорить. Я и так знаю.
Он совершенно непристойным жестом расстегнул ширинку и засунул в неё руку. Испуганная, шокированная, беспомощная, я вжалась в кафель и выдавила жалкое:
— Нет… Пожалуйста, не надо…
— Что «не надо»?
Он повернулся к унитазу и принялся мочиться. Поняв, что никто меня не удерживает, я рванулась к выходу. Увидела мельком в зеркале своё красное лицо с безумными глазами, дрожащие губы и остановилась. Нужно умыться. Нельзя в таком виде выходить в зал.
Струя звонко ударяла в унитаз, брюки были приспущены, и я второй раз за день увидела надпись «шведский тигр, шведский тигр, шведский тигр». Интересно, сколько шведских тигров помещается на его бёдрах? Я перевела взгляд на своё лицо: губы дрожать перестали, краснота постепенно превращалась в приятный румянец.
— За что вы меня ненавидите, Павел Петрович? — спросила я зеркало.
Он застегнулся и подошёл к раковине помыть руки. Я отодвинулась в сторону, пропуская его к крану.
— Я не ненавижу тебя, — ответил он, нажимая на диспенсер.
— Но я же чувствую.
Молчанов в зеркале поднял на меня глаза:
— Ты ошибаешься. У меня нет к тебе никаких чувств: ни ненависти, ни презрения, ничего такого. Ты просто случайная помеха, которую нужно убрать с пути.
— С пути Кирилла?
— Да.
Он энергично намыливал руки — как хирург перед операцией. Кольца на безымянном пальце не было, но я и раньше никогда его не видела. Наверное, не носит.
— Но почему вы за него решаете? Зачем вмешиваетесь? Он взрослый человек, сам разберётся.
— Наши с Кириллом отношения — не твоё дело.
— А я знаю, — вырвалось у меня. — Вы не хотите, чтобы он трахал меня и представлял вашу жену.
— Мою жену? — изумился Молчанов.
— Леночку, — пояснила я, — вашу жену.
Пусть опровергнет, если я не права.
Он взял из корзинки свёрнутое полотенце, встряхнул и принялся вытирать руки. Сказал спокойно:
— Если ему захочется трахнуть Леночку, у него не возникнет никаких затруднений. Я развелся с ней четыре года назад. Давай выходи первой, я приду через пару минут.
Развёлся?!
В замешательстве я кивнула и приоткрыла дверь. За ней обнаружилась спина охранника. Так вот почему он не боялся, что кто-то зайдёт. Я обернулась:
— Вернуть вам деньги?
— Какие?
— Пять тысяч евро.
— Пять? — удивился он. — Не надо, оставь себе. И передай своему сутенеру, что он совсем обнаглел.
* * *Хосе подал мне омлет с картофелем и луком, чесночные гренки с помидорами, сладкие палочки из заварного теста и огромную чашку кофе. К сожалению, аппетит, проснувшийся после утренних упражнений с Юрием Георгиевичем, заметно притупился. С другой стороны я испытывала облегчение от того, что больше не надо притворяться той, кем я не являюсь. Они знают, кто я. Я знаю, кто они. Никаких иллюзий.
«Встретимся при других обстоятельствах» — сказал Кирилл три недели назад.
Встретились.
Я жевала гренку, слушала разговоры о кайтсёрфинге, которым увлекались Кирилл и Молчанов, и о гольфе, которым увлекался Юрий Георгиевич (когда мужчины не знают, о чём говорить, они говорят о спорте), а сама размышляла о том, что волновало меня больше всего. О том, что Молчанов развёлся с Леночкой четыре года назад. Анализируя доступную мне информацию, я предположила, что именно после развода он и отправился в горячую точку. Попал в плен. Был спасён Кириллом.
Как всё запутано между этими двумя мужчинами.
И как странно, нелепо и бессмысленно, что они оба мне нравятся. При том, что я не имею права даже помыслить о том, чтобы в кого-то из них влюбиться. Во что превратится моя жизнь, если мне придётся спать с мужчинами, любя кого-то недосягаемого? Мечтая о ком-то конкретном. Как сказал однажды Василий Иванович: «Навидался я девчонок, которым до смерти хотелось попрыгать на каком-то конкретном члене». Ну нет, этого мне точно не хочется. Я видела член Кирилла — довольно красивый и гармонирующий с его жгучей внешностью, — но осталась к нему равнодушна. А член Молчанова я пока не видела…
Пока?!
Я чуть не подавилась. Мне пришлось запить хрустящий кусочек тоста горьким кофе. У меня нет шансов увидеть, куда ведёт дорожка русых волос. Шведский тигр меня покусает.