Самовыдуманный рай (СИ)
Оказывается, Элайзер еще больший эгоист, нежели Франкард. Даже по отношению к тем же детям. Омега осознанно рожал их от другого, зная, что если власти заподозрят и сделают тест – в подземный город попадет не только Элайзер, но и «бастарды». Все. Таков закон. За грехи родителей платят дети. Такие – рожденные не от брака – считаются гибридными и не имеют право на проживание на поверхности. Место им – среди подземных крыс.
Вместо того, чтобы признать вину, Элайзер оправдывается. Яли терпеть не может подобных. Пытаются всегда и везде выглядеть в глазах других несчастной жертвой, когда на самом деле – те еще монстры. Давить на жалось – вот их фишка. Яли повидал таких «слизней» немало. Только не ожидал, что добрый на первый взгляд Элайзер окажется манипулятором.
– И все же, я не понимаю, почему, – не сдерживается Яли. – И что за метод проверки любви ревностью? Тем более, изменой? Хватило бы простого флирта с другим, чтобы увидеть в глазах Франа гнев, я-то уж знаю, поверьте, – бросает он, не особо осторожничая в выражениях. – Есть много способов проверить, нужен ли ты человеку. К примеру, спросить его. Напрямую. Не пробовали? Или легче спать с другим? А еще есть такая штука, как аборт. Не слышали, а? Нет-нет, помолчите, сейчас говорю я. Зачем было обрекать детей на подземелья? Один из них – мой муж. И поверьте, мне не все равно, что с ним будет.
Элайзер рыдает, но Яли не верит его слезам.
– Я все могу понять, я сам не лучше вас. Но… неужели вам вообще не стыдно?
– В чем я винова-ат? – продолжает свою песенку Элайзер и от этого фальшиво-плаксивого тона хочется залепить ему хорошую затрещину. Есть за что. – Ты не знаешь, что… не знаешь, я, оно… Я не хотел, я не знал, что он… Что Рид, Рид… – омега захлебывается слезами, раз за разом вытирая красное лицо рукавами. Это уже больше походит на истерику.
Яли снова отворачивается к стене. Нет сил смотреть на это театральное выступление. Может, Элайзер искренен. А может, не видит своей вины, считая себя бедным-обиженным-судьбой. Кто знает, что находится в его голове. Элайзер или глупый, или наоборот – умен и осознанно манипулирует, играя на чувстве жалости. Яли не знает, который из вариантов для него хуже.
– Я так больше не могу, – Элайзер цепляется за стену трясущейся рукой. Шмыгает носом, всхлипывая все реже.
Их глаза пересекаются и Яли видит абсолютно пустой, стеклянный взгляд. Как будто за этой оболочкой тела нет ничего. Выгорело, дотлело.
С неба моросит дождь. Вдалеке звуки поезда. Ту-ту, как по утрам в прошлом доме. Этот взгляд, как дежавю: так же смотрел папа после развода с отцом. Яли передергивает. И холод тут ни при чем.
– Я не могу вечно молчать… я должен сказать, потому что оно… доест меня однажды. Ты, ты точно посчитаешь меня сумасшедшим. На самом деле, нет, не так, я расскажу тебе историю, или, нет, не так, не так, – голос старшего омеги тих и отдает сиплым. Элайзер сбивается и повторяет фразы, как будто за ним погоня и он не успевает сказать нечто важное. В этот момент омега и правда походит на умалишенного. Трясется, как в припадке.
– У меня… Мне больше лет, чем ты думаешь. Я старше тебя в три раза, но, то есть, мысли путаются, я сейчас. У меня не двое детей, а трое. Все альфы. Старший… Я был молод, когда родил его. Вне брака. Мой отец работал в органах и замял это дело, все подделали, будто я никогда не носил дитя, а мальчика отправили в приют, и больше я его не видел. Я не знал, какого цвета его глаза, не запомнил запах… это было так больно. Потом я стал старше, встретил Франкарда, мы решили вступить в брак. Он сразу, то есть, сейчас не о нем. Да. Я родил Айрона, а потом… О… – Элайзер делает паузу. – Рид, с Ридом мы познакомились в парке, уже потом, то есть, после родов. Он пристал ко мне и преследовал, он влюбился в меня. Сразу. А я… он стал моей отдушиной. С ним я чувствую себя нужным, но…
Снова пауза. Длиннее. Яли пытается сложить несвязные отрывки в целое. Элайзер начал об одном, теперь вообще про другое. И непонятно, что он хочет донести.
– Наверно, ты поймешь меня, когда у тебя будут дети. Я думал о нем постоянно, – продолжает Элайзер тише. – О сыне. Однажды не выдержал и бросился искать его, – молчание.
Элайзер задирает голову под капли дождя, и жмурится так сильно, что Яли кажется, что омеге неимоверно больно. Он ожидает услышать, что угодно. Что угодно, кроме того, что слышит:
– Я нашел его. Нашел неосознанно и раньше, чем начал искать. Рид, он… Рид и есть мой старший сын.
========== Глава 9. Говори со мной ==========
«Вот же черт», – Яли в сотый раз качает головой, чтобы прогнать воспоминания о недавнем разговоре, от которого, по меньшей мере, не по себе. Он старается избегать. Ибо если вникать – так и до психбольницы недалеко.
Яли надеется, что Элайзер солгал.
Однако, дома омега выглядит жалко, а после ужина, проходя мимо, шепчет: «Никому не рассказывай». И при этом бледнеет.
Яли не любитель влезать в дебри чужого разума, тем более в такой ситуации. Ему бы с собой для начала разобраться. А Элайзер… мало ли какие драмы тот пережил и через что переступил. Не нужно было его попрекать. Жаль, сказаного не воротишь.
Он не выдерживает напора, вынимает из шкафа альбомы с семейными фотографиями и забирает к себе в «комнату для творчества». Вытягивает те, на которых есть Фран и Айрон. Сравнивает, анализирует. Ищет общие черты. И находит. Разрез глаз, схожая форма лица, но у Франа более четкие скулы и надбровные дуги, и морщинка меж бровей, у Айрона же – мягкие черты. Его лицо еще меняется. С возрастом, вероятно, станет четче.
По сути, Айрон больше похож на папу. А Рид – тоже. Получается, они оба внешние копии одного человека, соответственно, схожи и между собой.
Естественно, что Яли сразу же подумал, что Айрон – родился от Рида. Хотя, фраза Элайзера про то, что тот познакомился с Ридом после рождения сына, доказывает обратное. Тут не поймешь, где правда, а где ложь. Кому верить?
Скорее всего, Айрон – сын Франа. Но Оливер и тот, который еще не родился – нет.
«Меня аж передергивает. Боги, не могу об этом не думать, это просто… самое мерзкое, что может быть», – Яли в сотый раз переворачивается в кровати. – «Ладно, сначала он не знал, что Рид его сын, но потом же… Почему не остановился? Боги, у них общие дети. Я впервые такое встречаю. Это же… невозможно, родственников не должно друг к другу тянуть. Это законы устройства тела. Гормоны. Ну нет же, должно же быть логическое объяснение».
Он все не может уснуть. Взглядом в потолок. А в темноте вырисовывается небо: звездное, далекое. Как в детстве, в Центре города для «пятого» уровня. Он любит рисовать в темноте образы, додумывать тени. Обычно это помогает уснуть. Но не сейчас. В голове слишком много мыслей, а в горле першит. Пересохло.
Яли подводится, спуская ноги на холодный пол. Находит тапочки, шуршит ими по ковру. Темно, на ощупь, дверной проем. На кухню. А там – щель: дверь приоткрыта. Свет. Кто-то не спит. Яли боится увидеть там Элайзера, ведь пока не готов притвориться, что не помнит.
Он осторожно просовывается в проем, трет глаза, которые слезятся из-за яркого света. На него оборачивается Фран. Дверь на балкон открыта. Альфа курит – тонкая змейка дыма вьется вверх и исчезает. В нос ударяет этот почти родной запах сигарет. Их запретили из-за вреда здоровью, как и алкоголь. Но, видимо, Фран не боится смерти. Или хочет побыстрее ее встретить. Возможно, сигареты для Франкарда – не способ «сбросить груз», а способ самоубийства. Долгого, и только под конец мучительного.
Но теперь Яли понимает, почему. Он смотрит на Франа и видит его мотив.
Яли подходит, передвигая стоящий в проходе между столом и тумбочками стул. Скрип ножками по кафелю – режет ухо. Яли морщится, а Фран воспринимает это по-своему:
– Не дыши этой дрянью, – и тушит сигарету об оконную раму.
Окурок летит просто на пол, придавленный ногой. Яли переводит взгляд с растоптанного окурка на лицо Франа. Альфа буквально сразу отводит взгляд, упорно притворяясь, что им не о чем поговорить. И Яли бы согласился, но внутренняя жажда побыть с ним хоть минуту рядом, побеждает.