О долгах и их последствиях (СИ)

— Глупый, глупый мой, хороший мой, — Драко уже забрался на кровать и обнимал своего Гарри, прижимая к себе, практически сидя верхом на его коленях, пытаясь погладить, прикоснуться к каждому сантиметру, — Когда ты пропускал занятия, я так тосковал и беспокоился. Я думал, что ты ненавидишь меня, ненавидишь за то, кем я был, за то, что я сделал с тобой, ненавидишь магию за то, что заставляет тебя видеть эти сны, чувствовать то, чего ты не хочешь… Я думал, ты ненавидишь все это настолько, что готов умереть, лишь бы не быть со мной…
В глазах Гарри разлилась такая паника, а в голове так отчаянно билась мысль, что Драко страдал из-за него, что он сгреб его в объятия, полностью усадив к себе на колени, и сжал так сильно, что казалось, еще чуть-чуть, и у того треснут ребра.
— Мерлин, любимый, прости меня, прости, я не знал… — Он практически стонал от осознания, сколько боли принес, хоть и не нарочно, своему, теперь уже точно своему Драко. — Я думал, тебе все равно. Я давно смирился с тем, что тебе все равно. — Он скользил печальным взглядом по серым глазам, высоким скулам, таким близким сейчас губам, не понимая, как так вышло, что за все эти месяцы он делал все, чтобы ему стало легче, а в итоге сам же превратил его жизнь в ад. Не выдержав такого огромного расстояния между ними, он еще сильнее впечатал его в себя, зарываясь носом в шею. Будто пытаясь загладить свою вину, он принялся выцеловывать дорожку от ключицы до уха, перемежая поцелуи с ума сводящим шепотом: — Люблю тебя… люблю… никогда больше, слышишь… всегда хочу… не обижу… не причиню боль… чтобы рядом… люблю… только ты…
Драко таял от этих слов, боялся закрыть глаза, чтобы все это не растворилось, как один из миллиона снов, чтобы быть уверенным, что все это происходит наяву. Не слышавший такой искренности и открытости по отношению к себе никогда в жизни, он почти сомневался в своей вменяемости. Но это он был тем, кто открыл этот ящик Пандоры своим гриффиндорским признанием. И теперь ничто не могло сдержать такие желанные, такие необходимые, такие нестерпимо жгущие сердце слова. Как цепная реакция, как лавина, сходящая с вершины из-за неосторожного шепота, все, что скрывалось и подавлялось годами, сейчас неудержимо рвалось наружу.
— Всегда был только ты, Гарри, только ты… Любишь? Правда, любишь? — Он зарылся пальцами в темные волосы, наслаждаясь самой возможностью сделать это. — Скажи мне, что я не сплю… Боже, вот так держать тебя в своих руках — это самое правильное, что я когда-либо делал. — Он гладил его спину, прижимаясь в ответ, наслаждаясь ощущением твердых мышц под своими ладонями. — Будешь моим? Правда, скажи мне? Будешь моим? — Он торопливо, хоть и нехотя отстранился. — Погоди, погоди минутку, — вскользь коснувшись взглядом его зеленых глаз, он выпрямился и полез во внутренний карман жилета. Достал оттуда что-то, но показывать не спешил. Дождался, пока Гарри посмотрит на него уже осознанно.
— Что это, Драко? — Гарри с любопытством смотрел на сжатый кулак.
— Будешь моим, Поттер? — Как-то зло и с вызовом сказал Малфой, вперив тяжелый серый взгляд в брюнета. И где только делись все трепет и нежность из этих глаз?
— Уже твой, Драко… — немного растерянно проговорил Гарри и сузил глаза. — Ну как тебе это доказать?
Слизеринец хитро на него взглянул:
— Вот! — Он распахнул сжатые пальцы, и на ладони оказалось небольшое черное кольцо.
— Что это? — Гарри заинтересованно принялся разглядывать предмет, протягивая руку, чтобы потрогать. Драко отвел ладонь подальше.
— Это наше родовое помолвочное кольцо. Я его носил при себе постоянно, как только узнал обо всем. Все надеялся, что ты передумаешь и примешь меня… — Так неожиданно искренне ответил Малфой, что тут же смутился.
Поттер с нежностью провел по его щеке пальцем:
— А сам ко мне подойти и спросить ты никак не мог? Веришь, нет, но я бы согласился… Подумал бы, что сошел с ума, но согласился бы… — От широкой улыбки в комнате будто бы стало светлей и теплее.
— Я боялся… И ждал… — Вот так признаться в своей слабости перед кем-то Драко смог в первый раз в жизни. Видимо общение с гриффиндорцами плохо на него влияет. Сначала душещипательные беседы с Грейнджер, теперь вот перед Поттером душу на изнанку…
— И я жду… — Почему-то шепотом сказал Гарри и посмотрел куда-то в сторону.
Драко тут же подобрался, поудобнее уселся на коленях у Гарри, всеми силами в этот момент игнорируя свое и чужое возбуждение. Для этого у них еще будет время.
— Я призываю магию в свидетели моего намерения. Гарри Джеймс Поттер, с этим кольцом я вверяю тебе свою правду: мое сердце — твое, моя жизнь — тебе, твой путь — наш путь. — С этими словами кольцо засияло и изменило цвет с угольно-черного на золотой. Спустя мгновение Гарри увидел, как оно полностью потеряло плотность, превратившись с концентрированный сгусток лунного света. Спустя еще немного свет стал настолько ярким, что Гарри невольно зажмурился. Он почувствовал, что Драко смотрит на него, и распахнул глаза, чтобы увидеть едва сдерживаемый вопрос и напряженное ожидание в глазах. Ответ уже давно вертелся на языке, но Гарри будто не мог поверить, что это происходит на самом деле. Драко был на грани паники, его лицо ожесточалось, словно готовясь к отрицательному ответу, поэтому Поттер снова улыбнулся и прошептал:
— Я принимаю тебя. — Малфой вздрогнул и тут же резко и дергано надел на палец лунное кольцо, будто боялся, что если промедлит, то опоздает навсегда. Кольцо засветилось на руке, медленно обхватывая палец, но Гарри не мог отвести взгляда от руки Малфоя, в которой все еще светилось кольцо. Еще одно. Он поднял растерянный взгляд на Драко. Тот так же удивленно смотрел на него. Спустя удар сердца улыбка Гарри стала еще шире и ярче. Он смело взял кольцо в свою руку и медленно, отчетливо проговорил: — Драко Люциус Малфой! С этим кольцом я вверяю тебе свою правду: мое сердце — твое, моя жизнь — тебе, твой путь — наш путь. — И в эту же секунду услышал сдавленный, чуть хриплый ответ:
— Я принимаю тебя. — Кольцо легло на чуть подрагивающий палец будто само. Снова вспышка света, и мягкое касание брачной магии ко лбу. Ощущение теплых любимых губ на губах, и Гарри падает в невесомость, теряя связь с реальностью. Он еще слышит отголоски взволнованного крика Драко, зовущего его по имени, но он купается в счастье и свете, и не может ответить.
— Драко, я ей ничего не говорила! Она сама догадалась, говорит, у меня все на лице было написано… — Панси пытается оправдаться, но вид у Малфоя становится еще более мрачным и убитым. Кажется, что отчаяние поглощает его, и еще минута, и он расплачется. Его не останавливает даже то, что в коридоре недалеко от двери Снейпа он наталкивается не только на Паркинсон, но и на Грейнджер. — Что случилось? Что-то с Поттером? Вы поговорили?
— Он все же ненавидит тебя? Мы ошиблись? — Вступает Гермиона, но тут видит все еще сияющее магией кольцо на руке Драко и удивленно поднимает глаза. — Что случилось, Драко?
У него дрожит голос. У него дрожат руки. Он пытается собраться, чтобы ответить, нервно теребя подарок Гарри на Рождество, заставляя свет от факелов играть на гранях камней. Девушки не выдерживают и несутся к покоям Снейпа. Врываются в комнату, где Гарри лежит на кровати снова без сознания. Гермиона решительно взмахивает палочкой, ее движения повторяет Панси.
— Драко Люциус Малфой! — Тишина комнаты взорвалась влетевшим в покои вопиллером. Ему вторила Панси, на ходу уничтожая кричащее письмо.
— Драко Люциус Малфой! — Повторила еще раз Панси. — Ты непроходимый тупица! Все с ним в порядке! Просто его магия восстанавливается!
— Но… Он очнулся. А потом снова упал в обморок! — Облегчение уже подбиралось в голосе, но слизеринец еще не мог поверить, что ничего страшного не произошло.
— Я не могу назвать тебе причины, я все-таки не колдомедик. Но ему просто нужно время…
— И сила, — добавила Грейнджер. — Почему ты просто с ним не поделишься, пока его собственная магия восстанавливается.