Иностранец. Тернистый путь

 
До мужчин мы так и не дошли. Я не стремился догонять их, а они не ждали меня, но и не пропали из виду, когда мы вышли из переулка вдоль стен. Я не спешил за ними, пусть Бритва и его братва так думают, я же решил просто посмотреть куда они пойдут и куда мне вдруг можно бежать за помощью, если вдруг такая необходимость возникнет.
Мужчины свернули направо и шли вдоль бараков пока не остановились у последнего, не посмотрели на меня с Тайшей и не зашли в него.
— Мы идем за ними? — тихо уточнила Тайша, а после того, как я к ней повернулся, и удивленно поднял бровь, поспешно добавила: — Господин!
— Нет, — спокойно ответил я. Мне было отчетливо видно, что Тайшу трясет. Похоже она впервые стала свидетельницей бесполезной жестокости и избиения людей, к тому же эта жестокость почти впритык к ней. И я не сомневался, если бы она стояла рядом с гвинейцами, ей бы досталось в первую очередь. Девочка она умная, думаю сама это отчетливо понимает.
— Прошу прощения, господин! — быстро протараторила девушка. — Спасибо. За то… Что уже второй раз не оставили меня… Господин… Вы… Очень сильный… Я даже не ожидала…
Искоса и уже немного удивленно посмотрев на нее, я все же не стал ничего говорить. Да и что говорить, от ее похвалы мне радоваться точно не стоит, не тот повод.
Признание моей силы, перед какими-то бандитами? Это даже смешно… Если бы я вот так вот столкнулся с Учителем и показал ему что я зубастая добыча, тогда да, я бы возможно и гордился. Это было бы достойно или если бы я добился чего-нибудь на финансовом фронте.
Да мне, наверное, была бы приятна похвала какого-нибудь уважаемого или почитаемого мной человека. Девушка этим человеком не была, поэтому я поставил себе очередную зарубку в памяти на ее счет. Теперь ее верность будет носить более сильный характер. Оказаться без защитника она точно не захочет, и именно поэтому начнет выполнять все, лишь бы я не отказался от ее. Только вот такая верность недолговечна, продиктована страхом и негативными эмоциями, а не уважением и честью. Поэтому придется за ней присматривать, а то надавит такой вот Бугор, и она меня сдаст с потрохами.
— Пошли, — сказал я девушке и повернул налево, в другую сторону от мужчин.
— Господин, прошу прощения… А… Мы куда идем? — спросила девушка.
— В столовую, — ответил я. Выходя к крайнему бараку, отсюда хорошо было видно то место, которое я увидел едва переступил ворота лагеря. Дым все также стоял коромыслом только людской муравейник, мимо которого мы шли пропал.
Что странно там было около трех сотен человек, и они сидели на лавках и неспешно ели. Хотя я думал, что раз начались работы, то в столовой никого не должно быть. Около десятка человек бегали с подносами, расставляли еду и забирали пустые тарелки. Даже отсюда было видно, что одежда у них более цивильная и чистая, чем у тех кто сидел за столами. К тому же у каждого на голове было нечто похожее на колпак. А это значит, что к процедуре приема пищи, кто-то здесь относится достаточно серьезно и к поварам предъявляет определенные требования.
Во главе всего этого безобразия было какое-то низкое приземистое здание. Туда постоянно ходили, и оттуда постоянно выходили работники столовой. Там было полно людей, и было в нем что-то странное. Попытавшись ощутить людей, я понял, что у меня получилось. Оказывается, здание не зря мне показалось странным оно было с подвальным помещением. Наверное, это кухня и склад продуктов.
Со своего места я отчетливо видел, как к окошку подошел человек и постучал туда. Окошко приоткрылось, прошло пяток секунд, и оно закрылось, а к человеку и его компании поднесли еду.
Пронаблюдал за этим около пяти минут прежде чем не понял, что все делают точно также.
Подойдя к окошку более похожему на широкую бойницу, я постучал в него. Его открыл европейского вида мужчина, который с ожиданием уставился на меня посмотрел.
— Мне нужна еда, на меня и на нее, — на английском сказал я.
— И все? — спросил он.
— Все, — ответил я, уже понимая, что должно быть что-то еще, хотя бы название барака.
 
— Ты откуда, что-то не припомню, — подозрительно посмотрел на меня мужчина, особенно остановив свой взгляд на следе от ожога. Он был одет в пусть и немного замызганный, но не пыльный фартук, чисто выбрит и волосы его были скрыты шапочкой. Говор у него был какой-то французский. Он как-то мягчил окончания слов, и хотя французы мне не встречались я всегда представлял, что представители этой нации говорят именно так. Задумавшись на секунду, он словно прозрел: — А, так вы из новой партии! Еды для вас нет.
— Это почему это? — вкрадчиво спросил я, наклонив голову вперед.
— Да на вас же не закладывали, — простодушно ответил он. — Завтра приходите все выдам по высшему разряду. Ваш барак номер один.
— И ты предлагаешь мне день не есть? — еще раз спросил я, пристально всматриваясь в него. По сравнению с очень многими этот мужчина в годах выглядел достаточно прилично, и что самое неприятное для меня он выглядел сытым в отличии от меня.
И все же я попытался решить вопрос еще раз мирно, меня учили воздействовать на людей голосом, да и предки оставили генетический код, который мне уже не единожды помогал. Драка последний аргумент диалога, который применяется если не получилось решить вопрос разговором. — Людей питается много, я не верю, что нет пары лишних порций.
— Нет, — соврал мне прямо в глаза мужчина и принялся закрывать железный лист, что заменял окно на раздачу. Только он не успел, никого не было рядом, поэтому, я быстро сделал к нему шаг и схватив за воротник прижал к себе. Сдавив горло таким образом, чтобы он не начал кричать. Хотя это в основном и получилось случайно.
У меня на руке начала формироваться уже один раз ускорившая решение конфликта в мою сторону «шаровая молния». И тогда я продолжил: — Может это заставит тебя переменить свое мнение?
— Совет запретил наносить увечья поварам, — прошипел мужчина. — За это вас серьезно накажут.
— Я не знаю правил, — тихо сказал я. — И сейчас мне на них плевать с высокой колокольни. Я ранен и хочу есть, поэтому либо ты мне поможешь, либо тебя поразит «молния» и быть может именно поэтому через пару часов у тебя откажут почки, и ты умрешь. Умрешь из-за того, что пожалел миску каши нуждающемуся раненому.
— Прошу меня простить господин, — сказал мужчина. — Я сейчас исправлю свою оплошность.
— Ты никуда не пойдешь, — прошипел я мужчине в лицо, когда он хотел отстраниться. — Позови кого-нибудь.
— Понял… Марко! — мужчина крикнул на удивление зычно, несмотря на то, что я его немного придушил. Из глаз у него убегала надежда. Наверное, он думал отойти и вернуться не один, а с компанией. Хотя зачаток «шаровой молнии» все еще находился у меня в руке, и мужчина нет-нет да косился нее.
— Да шеф, — на мое удивление, на зов прибежал парнишка лет тринадцати. Светловолосый европеец и с голубыми глазами.
— Принеси завтрак, господину и его спутнице, — он коротко глянул на парня. — Две порции.
— Понял шеф, — ответил парень и растворился.
— Как он здесь оказался? — спросил я мужчину. Он похоже ожидал, какой угодно вопрос, но не этот и все же ответил. — Как и все мы… Морской бог отвернулся от нас, и удача помахала платочком, когда наш борт отошел из порта.
— И много здесь таких… Молодых? — спросил я.
— Трое, — ответил мужчина. — Те кто выжили все тут, при мне.
— Понятно, — ответил я. — Тебя как зовут?
— Антуан Лазье, — с какой-то гордостью сказал мужчина. Как будто мне представился не повар, а премьер-министр какой-нибудь страны.
 
— Вот, что Лазье. Ты на меня не серчай, — спокойно сказал я ему. — Можешь на меня обижаться. Можешь жаловаться кому хочешь, мне все-равно, но, если в будущем я узнаю, что ты мне еду как-то портишь. Я тебе башку откручу.
— Антуан Лазье никогда не позволит себе испортить пищу, которую будут есть! — как-то возмущенно и патетично сказал мужчина.
— Я все сказал, — поставил в разговоре точку я. Так как это недавно сделал однорукий. У повара от этого прямо глаза на лоб полезли. Похоже, выражение довольно крылатое. Я же кивнул Тайше на молодого парня, который вышел из дверного проема и ждал куда ему идти: — Смотри уже несет, пошли.