Транквилити (СИ)
А поиски Кейна продвигались мучительно медленно. Потребовался целый месяц, чтобы разыскать того самого военного, одолжившего Майлзу лайнер, а когда тот нашёлся, он, испугавшись закона, отказался от всякого сотрудничества. И только благодаря связям Эдди Кейна солдата наконец удалось склонить к разговору. Спустя несколько дней довольно нудных переговоров (на которых Стефан также был обязан присутствовать по строгому наказанию Эдди) удалось выяснить, что вся навигация с лайнера автоматически передавалась на личный компьютер мужчины. Все данные как и положено в целях безопасности были зашифрованы, и знакомым техникам Кейна пришлось значительно попотеть, прежде чем расшифровать их, а полученное повергло всех в ещё больший шок, чем сама пропажа Майлза.
— Сэр, данные говорят сами за себя, — лениво вещал один из техников — молодой мексиканец довольно небрежной наружности. Парень жевал жвачку, развалившись в кресле своего кабинета, расположившегося на самых окраинах города.
Мистер Кейн, проведший не один час на заднем сиденье своего мерседеса, чтобы добраться туда, совсем был не расположен к вежливым разговорам. У него нещадно ломило спину и болели колени, но он продолжал истуканом сидеть на неудобном поломанном стуле, милостиво предоставленным техником, и бросать в его сторону злые взгляды.
— Совершенно не понимаю, о чём вы мне тут толкуете. Вы можете выражаться человеческим языком? Где мой сын?
В ответ мексиканец устало вздохнул:
— Я же вам говорю, сэр: по всем показателям системы лайнер во время полёта находился в аварийном состоянии, в какой-то момент двигатели начали отказывать, и навигатор вышел из строя. К тому моменту он не преодолел и одной трети всего пути до Марса. Я, конечно, не экстрасенс, но могу предугадать, что скорее всего лайнер потерпел крушение. Не хочу вас огорчать, сэр, но с вероятностью в 99.99 процентов вашего сына уже нет в живых. А что касается оставшихся 0.01 процент, то…
— Как же я устал от твоей болтовни — нетерпеливо перебил его Кейн, с кряхтением поднимаясь с неудобного сидения, — я хочу видеть все карты и данные, которые у тебя есть.
— Пожалуйста, если вы так жаждете, сэр — злобно отодвинув от себя клавиатуру, ответил раздосадованный техник и, поднявшись со своего места, направился вон из комнаты, подальше от этого токсичного мужичка, не верящего человеку, знающего побольше его — но я бы на вашем месте ни на что не рассчитывал…
В ответ Кейн лишь демонстративно нацепил очки и подвинулся поближе к монитору. После целого часа изучения многочисленных карт, сводных таблиц данных и отчётов, в течение которого мистер Кейн не один раз благодарно вспомнил своего старого университетского преподавателя по инженерной геометрии, научившего его разбираться в информации подобного рода, мужчина, отодвинув от себя клавиатуру, в задумчивости облокотился на спинку кресла. А поразмыслить действительно было о чём. По всем данным крушения действительно было не миновать, однако Кейн отлично знал, что все лайнеры оборудованы дополнительным запасным двигателем и парашютами, и даже во время аварии корабль можно вполне безопасно посадить. Эдди ещё раз наклонился к монитору, проверяя координаты и время предполагаемого падения. Три часа, пятый градус, сорок третья широта… Кейн сверил координаты с картой, и осознание наконец накрыло его с головой. Бинго! Координаты совпадали с местоположением планеты, а это значило… что Майлз мог приземлиться на Луне. Но радостная мысль тут же была затменена более здравыми рассуждениями. Ну, допустим, Майлз действительно смог вполне благополучно приземлиться на Луне, но прошло уже как минимум два месяца, а за это время не хватило бы никаких запасов еды, воды и что самое важное — кислорода. Никаких научных станций на Луне построено так и не было из-за козней политиков, а значит, помощи на этой планете ждать неоткуда. Что же теперь остаётся?
«Хотя бы забрать труп сына» — пронеслась в голове ядовитая мысль, и как бы внутренне Эдди её ненавидел и боялся, но всё же понимал — шансов, скорей всего, не было никаких. Он медленно развернулся от монитора, переводя взгляд на маленькую уродливую комнатку, в которой он находился. Взгляд растерянно блуждал по отслаивающимся во многих местах жёлтым обоям, а Эдди продолжал напряжённо думать, думать, думать…
Между ним и Майлзом всегда было много разногласий. С самого детства его сын начал проявлять себя как совершенно непослушный, не подчиняющийся ничьему авторитету ребёнок. Его было невозможно контролировать, и с годами это становилось только хуже. Эдди вложил уйму времени и денег, пытаясь обучить своего сына бизнесу, в надежде продолжить свою великую бизнес-династию и в скором времени самому отойти от дел. Потративший всю жизнь на то, чтобы забраться на тот олимп власти, богатства и известности, на котором он находился сейчас, Кейн больше всего в жизни боялся быть с него свергнутым. Его дело не должно было пропасть, его достояние должно жить десятилетия — в это Эдди верил сильнее, чем во что бы то ни было. Но Майлз, наплевав на все его надежды и ожидания, с головой окунулся в сталкерство, всё, что боготворил его отец, не имело для его сына никакого значения. Это не могло не огорчать Эдди, провоцируя его на постоянные скандалы, ссоры и интриги против сына — на всё, чтобы заставить того одуматься.
Однако несмотря на все разногласия, Эдди никогда бы не смог возненавидеть сына. Одной крови, они были связаны неразрывной нитью, и кажется, ничто не было в состоянии её разорвать. В тот самый момент, когда он сидел в этой комнатке, наедине с самим собой, мистер Кейн простил сыну всё, что не мог простить все года до этого, и что самое главное — осознал необходимость также быть прощённым Майлзом. И ради этого прощения он был готов отправиться даже на Луну.
…
— Летим? — неуверенно спросил Стефан, и тут же последовал ответ:
— Летим! — объявил мистер Кейн, беря свою трость и неловко поднимаясь с дивана.
Его жена Полин сквозь слёзы испуганно посмотрела на своего мужа, но кроме страха в её взгляде также читалась нескрываемая гордость.
— Не задерживайся на долго, Эдди — попросила она, вытирая платком градом льющиеся слёзы.
========== What is love? ==========
Что для вас любовь?
Могут ли два человека, случайно пересёкшиеся на одну ночь, больше никогда не забыть друг о друге и перенести воспоминание об этой встрече через всю свою жизнь? Могут ли два друга, дружившие на протяжении многих лет, неожиданно осознать: всё, что они так долго и упорно искали в других, уже есть между ними? Если у человека есть душа, ищут ли души друг друга? Остаются ли трещины на разбитом сердце, и почему всё, о чём люди говорят неминуемо сводится к теме любви?
Я никогда не определял, что значит любовь, это понятие для меня покрыто вечной завесой тайны, но я точно знаю, что есть любовь для каждого из моих героев.
Для Алекса любовь — великая загадка и в то же время — великий страх. У него душа поэта, и как и для любого творческого человека темы любви, веры, жизни и смерти священны. Он хочет, жаждет с головой окунуться в это чувство, ведь сама её идея настолько заманчива и пленительна. Она обещает вечное вдохновение, безграничное наслаждение, почти наркотический кайф. Всем хочется испытать её на вкус хоть раз. И Алекс не был исключением. Всю жизнь он мечтал встретить ту, что разбудит его сердце, ту, что сможет оживить все его любовные сонеты и вдохнуть магию в строчки, записанные в его блокноте. И он встретил Луизу. Прекрасную, грациозную, талантливую, умную, остроумную, с такими тёплыми ореховыми глазами, которые будто излучали какое-то мягкое терпкое на вкус золотое свечение. Луиза стала его музой с самых первых дней, он влюбился в неё по уши и не мог выдержать и часа, пока она не была подле него, излучая свет, уверенность и домашний уют. День их свадьбы стал одним из самых счастливых в его жизни, а их семейная жизнь, хоть и не без кризисов, была лучшей порой жизни Алекса. Он был счастлив, искренне безгранично счастлив. До того момента, пока что-то между ними надломилось. Алекс точно не мог сказать, когда всё пошло наперекосяк. Однажды он просто вернулся поздно домой после трудного дня в офисе своего отца и не застал жену дома. Не было ни её любимого пирога на столе, который у неё всегда получался самым вкусным, ни зажжённых в каждом углу свечей, ни самой Луизы, сидящей в кресле в гостиной с очередным французским романом в руках. Не было её теплоты и поддержки, так ему необходимой в тот день. На следующий день оказалось, что Луиза ушла на какую-то выставку французских художников с компанией своих новых друзей. Через несколько дней она вновь пропадала весь вечер в клубе. А потом и вовсе заявила, что обычная жизнь в Нью-Йорке с Алексом ей наскучила, и она хочет начать путешествовать по миру, видеть каждый день новые места, встречать новых людей, наконец, вновь начать свою карьеру певицы, которую она забросила после свадьбы. Внутренне Алекс был сильно разбит из-за переменившегося настроения и курса жизни жены, но он слишком сильно её любил, чтобы препятствовать тому, что сделает счастливой Луизу. И он смирился с её долгими отъездами, постоянными турами, увлечением космическим туризмом, с пустым домом по вечерам, ни на минуту не переставая её любить. А потом… а потом Луизы не стало. Не сказать, что это разбило Алексу сердце. Нет, это его уничтожило. Уничтожило в нём всё, чем он был. А из пепла спустя многие года попоек был кое-как собран новый Алекс. Ранимей, слабее, чувственней прежнего, но загородившегося ото всех и вся глухой холодной и непробиваемой стеной. Бессознательно хозяин Транквилити хотел бы сделать всё, чтобы лишиться всех человеческих чувств. Он стал бояться их как огня. Ведь чувствовать значит страдать и болеть, а боли в его жизни было достаточно. Из незалеченных ран всё продолжает литься кровь, на его коже нет времени и места для новых. Майлз стал для Алекса величайшим промахом в его жизни. Ведь он так старался, честно старался не пускать в своё холодное каменное царство никого, ведь он был так неприступен. Где был совершён промах? В каком месте Тёрнер дал слабину и позволил чужаку пробраться к нему в голову?