Заклинание, убивающее миры (СИ)
Гермиона несколько раз моргнула, смахивая ресницами удивление.
— Что, прости?
— Мне надо повторить? — Драко устало откинулся руками на столешницу.
— Ты просишь меня о помощи? — то ли спрашивает, то ли утверждает.
— Об одолжении, скорее, — уклончиво ответил он, практически машинально подняв руку к лицу. Сообразив, на что похож этот жест, продолжил движение и помассировал гудящий висок.
— Мне нужно достать одну книгу… из Запретной Секции библиотеки.
Просить о помощи Грейнджер. Действовать напрямик, в лоб. Сейчас у Драко не оставалось иного выхода. Он достаточно много раз пробовал сделать это самостоятельно. И все попытки заканчивались провалом. Сейчас или никогда: твой ход, Грейнджер!
Любопытство боролось в Гермионе со здравым смыслом. То, что она знала о Малфое. О чём говорили друзья. Все то, что писали в Ежедневном Пророке. Каждое слово о нём было правдой. Самоуверенный, напыщенный эгоист. Золотой мальчик, воспитанный родителями в атмосфере собственного превосходства над миром. Что же сделала с ним война, раз он в отчаянии обращается за помощью к магглорожденной?
— Акт милосердия… — пробормотала Гермиона.
В её голове, как маленькие частички пазлов, складывались слова директора, действия Малфоя, подозрения друзей. Именно подозрения Рона не давали ей сейчас права ответить. Не исключено, что Рон прав. Малфой мог действовать вне закона, мог творить чёрную магию… Разум говорил, что это возможно!
И только где-то в душе тихо и настойчиво твердил слабый голос надежды, уверяя её: «Это не так! Ему действительно нужна моя помощь!». Гермионе хотелось верить, что она нужна. Нужна еще хоть какому-то живому существу в этом проклятом мире. Пускай это существо — порождение зла. Пускай в его словах ни капли правды — она сможет докопаться до сути, вывести его на чистую воду. Одиночество затягивало девушку в свои тиски, и с каждым днём казалось, что даже самым близким друзьям она была вовсе не нужна.
В словах Малфоя, в его действиях, в его просьбе о помощи Гермиона почувствовала себя необходимой, и это сломало последнюю преграду логики и здравого смысла.
Слова Макгонагалл пришлись сейчас как нельзя кстати. «Акт милосердия» — прекрасное описание тому, что она собралась сделать. Но вот только по отношению к кому сейчас было это милосердие? Впору стать милосердной к себе самой, позволить немного расслабиться, стать снова наивной девятнадцатилетней девушкой, а не воином света в первых рядах армии добра… стать девушкой, которая хоть кому-то нужна.
Отчаяние Малфоя откликнулось в душе Гермионы голосом собственного отчаяния.
— Я помогу тебе!
====== Слабость ======
Ей показалось, или он действительно вздохнул с облегчением?
— Но я должна знать, что и зачем ты хочешь достать из Запретной секции.
Было бы глупо предполагать, что Грейнджер согласится просто так. Врать бесполезно. Если он сделает это сейчас, то потом не сможет использовать весь её потенциал при достижении цели.
— Я должен убрать некоторые последствия магии Тёмного Лорда. — пусть так. Недоправда. Но и не ложь.
— Какие последствия?
Драко снова начинал злиться. Что за манера выпытывать все подробности?
— Ты хочешь знать, не собираюсь ли я кого-нибудь убить? Или воскресить Того-Кого-Нельзя-Называть? — Драко постарался выдавить из себя улыбку. Вышел, скорее, оскал. — Нет, Грейнджер, я не планирую убивать таких как ты, вы сделаете это сами.
— Если ты решил, что я стану терпеть твои мерзости, то помощи можешь не ждать!
Ему надо успокоиться. Разговор не получится, если кто-то один из них не сделает шаг к примирению. Малфой понимал это, но привычная желчь уже начала просачиваться сквозь воспаленный разум.
Надо найти «слабое место» Грейнджер, надавить, и тогда она сама побежит в нужном ему направлении. Применить легиллименцию? Нет, после этого она точно не станет работать на него.
Значит, надо искать. Что же это? Дружки? Скорее нет, чем да. Поттер и Уизли всегда стараются защищать её сами. Уроки, книги, домовые эльфы… Для манипуляций и шантажа необходимо знание. Соберись, Драко, сейчас надо быть максимально собранным. У неё есть кот. Она не играет в квиддич. В Хогсмиде она всегда сидит у окна в Трех Метлах. Нет, это не то; всё мелко. Что же? На что она всегда реагирует ярче всего? Несправедливость, защита слабых. Ну нет, надо что-то личное, что-то, что она не выставляет напоказ. В голове быстро мелькали сцены их стычек… не то…
— Так что? — нетерпеливо прервала размышления Гермиона. — Ты собираешься рассказать мне подробности? Или мне идти по своим делам?
Мерзкая грязнокровная нетерпеливость. И это слово, мелькнувшее в голове Драко, вдруг расставило всё по местам. Грязнокровка. Грязная кровь. Кровь. Кровные узы… где сейчас её родители? Он знал, что на время побега троицы в прошлом году Гермиона спрятала маггловских родителей где-то в другой стране и, по слухам, стёрла им память. На платформе Хогвартс Экспресса осенью он видел рыжих родителей Уизли. Именно они провожали всю гриффиндорскую толпу. Магглов Грейнджер на платформе не было… кажется, он нашел её слабое место. Теперь надо придумать, как воспользоваться им. И мозг сам подсказывает решение:
— Мне надо убрать остатки магии, чтобы спасти свою семью. Тёмный Лорд ведь жил в у нас… там осталось слишком много следов его пребывания. Если находиться в мэноре долгое время — можно спятить… а отец не выходит из кабинета. Заперся там, будто затворник. И вся та мерзость, что не умерла с Лордом может его погубить. Мне нужна эта книга, чтобы спасти отца.
Его план сработал. Гермиона кивнула, соглашаясь. Тема родителей оказалась для неё более чем понятной. В конце концов, он ведь тоже человек, у него есть мама и папа. И он любит их. Пускай это и Малфои, но, видимо, они тоже умеют быть семьёй. Гермиона вспомнила, как они ютились втроём в Большом Зале после победы Гарри. Как Нарцисса оберегала Драко, хоть позже на судах Люциус применит это в защиту миссис Малфой, рассказывая, как она спасала Гарри в Запретном Лесу, соврав Лорду, что тот мёртв. Гермиона знала, что Нарцисса, нагнувшись к Гарри в ту секунду, спросила, жив ли Драко.
— Хорошо, что за книга?
— Говард Теолис «Пять Великих Магических Тайн», — при упоминании названия трактата Драко отчётливо почувствовал укол в предплечье, настолько сильно, что не смог удержать себя и зашипел от боли. Метка «жила» своей жизнью и точно не собиралась покидать руку хозяина.
— Я предупреждаю тебя, Малфой, я проверю каждое твоё слово. И не надейся, что книгу я отдам тебе. Все будет происходить под моим присмотром.
— Как угодно! — кинул он. Пускай найдёт фолиант, а дальше он придумает, как избавиться от неё.
Драко снова оттолкнулся от столешницы обеими руками, разворачиваясь к Гермионе спиной.
Она хмыкнула:
— На здоровье, Малфой! — и пошла к выходу.
Осознавая, что победил на этот раз, тихо радуясь маленькой удаче, Драко понял, что не хочет, чтобы это так просто и быстро окончилось. Слишком мало за последнее время в его жизни было поводов для радости.
— Ты не ответила на мой вопрос! — он окликнул Гермиону, желая задержать ещё ненадолго.
Остановилась. Развернулась.
— О чём ты?
— Откуда у тебя кровь на лице?
— Я же сказала… мандрагора на занятии по…
— Сейчас не сезон мандрагор, — спасибо, профессор Стебль, хоть что-то полезное из ваших занятий Драко смог применить в жизни. — Их пересадили месяц назад. Мне считать нашу дуэль недействительной?
— Я не хочу больше с тобой драться, — как-то очень грустно проговорила Гермиона, — оставь меня в покое с этой дуэлью, я прошу тебя. Ты победил. Ты едешь на Турнир. Практиковаться можешь на ком угодно, выбери себе любого оппонента, я уверена: пол Хогвартса захотят посостязаться с тобой. Я правда очень устала.
И эта сиюминутная, маленькая слабость, которую Грейнджер так легко позволила себе, вдруг поломала все планы Драко на триумф и дальнейшее злорадство. Вся пустота в её глазах, отрешённость и попытки казаться тенью своих звёздных друзей в миг выразились в одном простом: «Я правда очень устала».