Амброзия (СИ)
Он захрипел и, скорчившись от боли, оперся рукой о стену, но дуло не опустил.
– Быстрее!
Лина раскрыла рюкзак, все время поглядывая на Кирилла. В полумраке почти не видно было, куда Герман попал. Если в сердце, то у них осталось немного времени, и варить эликсир бессмысленно. Вряд ли кто-то выживет после пробуждения второго Кирилла. А когда умрет она, на волю выберется та, которая столько лет находилась в тени.
– Как же приятно осознавать, что твои дни сочтены.
– Я просто так не сдамся…
Глава 28. Рецепты бывают разные
В рюкзаке нашелся фонарь. Мягкий свет проложил полоску по полу и осветил бледное лицо Кирилла.
– Не гляди, – тихо сказал Герман. – Время тратишь.
Лина дернулась, когда разглядела под Власовым лужу темной крови. Мертв?
Рецепт был под рукой. Травы и ингредиенты Лина разложила на подоконнике, что растрескался от времени выраженным кракелюром.
Крошка янтаря, еловые иголки, засушенные ягоды земляники, горсть пшеничной муки, щепотка соли и веточка амброзии. Пришлось брать ее голыми руками. И последний ингредиент – кровь. Но какая – не уточнялось. Скорее всего, Герман уже пробовал простую, и эликсир не сработал, а какая нужна ученый так и не признался. Вот и получается, что кровь нужна особенная…
Лина сложила все ингредиенты в чашу и достала из рюкзака Кирилла нож. Именно он проложил между ними хрупкий мост. Если бы не та нелепая рана, Кэйса бы выдержала и не искусилась, а так… Но что теперь говорить? Вряд ли Власов выживет после пули, тем более, лекарство бессмертия ему не поможет, но говорить об этом Лина не стала.
– Ты слишком спокойна, – заговорила Темная. – Не жалко паренька?
– А тебе?
– Да мне вообще плевать. Я же тварь, что тебя травит и с которой ты никак не сживешься.
– Зачем тогда спрашиваешь?
– Хочу поиздеваться. Разве не ясно? И убедиться, что Герман прав, и ты просто не способна любить.
– Ты права. Я не люблю и любить никогда не буду. Так что сиди молча и радуйся, что не голодна, потому что, если Кирилл сейчас умрет – тебе будет плохо.
Темная засмеялась. Трескуче и почти взрывая изнутри череп, отчего Лина чуть не завалилась головой вперед, прямо в чашу.
– Я жду, когда он станет собой и меня выпустит, потому что эта клетка из твоей кожи, костей и соплей мне надоела, – давление на голову усилилось, будто кто-то кортиком ковырял изнутри виски.
– Давай договоримся? Жди молча!
– Как скажешь, – захихикала она, и все отпустило.
– Долго ждать?! – гаркнул Герман.
Лина очнулась. Метал ножа, приятно холодил ладонь.
– Последнее…
Власов неожиданно дернулся и захрипел.
– Лина, быстрее! Ты намеренно тянешь время? – Герман подошел ближе и вцепился в ее руку. Показалось, что разломает косточки. Выхватив нож, он царапнул острием по ладони и подтянул Лину к чаше. Кровь, как рубиновые камни, закапала в центр посудины. Густой пар наполнил помещение, спрятав желтоватое лицо олигарха и блеск его тонкой кожи.
Пришлось вдыхать осторожно, чтобы не спровоцировать волну желания из-за раны. Царапина, всего лишь царапина… Темная была сыта, и у Лины оставалось немного времени, чтобы спасти Кирилла. Хотя она с трудом представляла, как.
– Дай ему умереть… – зашипела в голове вторая.
– Только не сегодня, – сказала Лина и дернулась: случайно получилось вслух.
– Что? – слабо сказал Герман. Он опалил лицо гневным взглядом и сжал руку, отчего кровь из раны заструилась сильнее и почти покрыла горку ингредиентов.
Стало душно. Пот катился градом. Казалось, что где-то под чашей прячется волшебный уголь: она так накалилась, что кровь в ложбине стала закипать. Неприятные пузыри выплескивали фейерверки крошечных капель и орошали футболку. Запахло булочками с клубникой. Лина на секунду провалилась в воспоминания, где в интернате тетя Ася баловала детей раз в неделю сладостями. Единственно теплое, что осталось в сердце из прошлого. Остальное затерлось: от приставаний мальчишек до недвусмысленных намеков охранника.
Уже в четырнадцать Лина отбивалась от мальчиков и мужчин и не понимала, чего от нее хотят, не понимала, почему из всех девчонок ее возраста ведется охота только на нее. Никто не дергал косы, как в старых книжках, никто не щипал за ягодицы. Ее просто подлавливали толпой и мяли у стены, пытаясь добраться до юбки, раздирая футболку и комкая еще не налившуюся грудь. Лина кричала и плакала, но ее никто не слышал. Уже тогда она поняла, что нужно бежать или драться. Последнее она не умела, потому при первой возможности ускользнула из интерната и очутилась на улице. Каждый раз надеяться на воспитателя, который пройдет мимо туалета и услышит ее крик, было тяжело. Да и когда он разогнал мальчиков, и Лина осталась в окровавленной и разорванной футболке, его ноздри внезапно раздулись, а в глазах появился страшный огонь. Лина бежала, сбивая ноги, в комнату и долго дрожала под одеялом – казалось, что он придет, вытащит ее и сделает с ней плохое. И он приходил: стоял в дверях общей спальни и скрипел зубами. И Лина понимала, что защитить ее некому. Неосознанно понимала.
Через неделю, тяжелую неделю, когда каждое движение отдавалось болью в груди и резью в животе, Лина зашла в столовую и наткнулась на толпу ребят. Не было сил противостоять, хотелось есть, не могла банально стоять на ногах, не то что бежать. В тот день за нее заступилась повариха Ася Павловна и уже через несколько дней забрала Лину к себе домой, как официальный опекун. Но и там было не все гладко…
– Кэйса, уснула?! – выловил ее из воспоминаний Герман, стиснув руку. – Проверя-а-ай! – он чуть согнулся и, мотнув пистолетом в сторону Кирилла, отошел к стене.
Лина застыла. То ли от горьких воспоминаний стало плохо, то ли рана в ладони пульсировала и горела, то ли страшно стало за Кирилла. Сердце сжалось: болезненно и неприятно, но это придется сделать. Хотелось верить, что на Власова это лекарство не сработает, ведь он и так… бессмертен? А она? Особенно если смотреть на разорванную рану на ладони. Пришлось кое-как перемотать, хорошо в рюкзаке Кирилла нашлись бинты.
Осторожно собрала варево в приготовленный пузырек, не больше стограммового стакана, прежде пропуская густую жидкость через крышку с мелкими отверстиями. Зачем распечатала вакуумный шприц и набрала темно-рубиновую смесь.
Осталось только уколоть, но не сделает ли она Кириллу еще хуже?
– Я бы подсказала, но ты же слушать не станешь, – съязвило подсознание.
– Условие хочешь? Не дождешься!
Кэйса присела и осторожно поднесла иглу к шее проводника.
– Не смей этого делать! – завопила Темная.
– Это почему?
– Ты все испортишь!
Лина сомневалась. Герман стонал и откашливался, бормоча сквозь зубы крепкие ругательства.
– Что ж ты, сучка, тянешь? – хрипнул олигарх и привалился на колено. Пистолет угрожающе закачался.
И Лина сделала это.
Игла вошла в кожу Кирилла мягко, будто в масло. Вакуумный поршень сдвинулся и выдавил всю микстуру за секунду.
Тишина разбавилась шумными вздохами Германа. Он подошел ближе и всмотрелся в распростертого на полу Кирилла, купающегося в собственной крови. Лина сидела на коленях рядом и, когда на крупной руке проводника не прощупала пульса, рухнула ошарашено назад. Что теперь будет?
Глава 29. Трансформация
– Не сработало? – прошептал Герман и отполз к стене.
Пахло кровью, пахло не испарившейся страстью и серой. Лина уставилась в черный пол и прикусила до боли губу. Она не будет плакать из-за мужчины. Не станет. Никогда. Даже, если он был для нее соломинкой. Даже если был шанс быть вместе счастливыми. Не в этой жизни. Не в это время. Она выплакала все слезы для Максима, он заслуживал счастья, а она – нет. И Кирилл тоже убийца…