Огонь Земли (СИ)

― Да. Если ты не помешаешь. Тебе ведь, наверное, кажется, что мы были к тебе несправедливы? Что родные недостаточно сильно любили тебя? Обижали? А теперь у тебя есть прекрасная возможность отомстить.
― Нет, я… ― Ллоэллин и хотел бы сказать, что не считает длившиеся все эти годы пренебрежительное отношение к себе несправедливостью, но язык не повернулся произнести столь явную ложь. Конечно же, он так считал. Безусловно, он обижался на братьев, кузенов и кузин, когда становился жертвой их жестоких игр. Несомненно, ему было больно, когда старшие родственники в лучшем случае игнорировали его, нуждающегося в помощи, а в худшем ― добавляли еще и от себя. Как часто он плакал, в то время как вся его семья находилась в домовом храме Иил, а он сидел у алтаря Энэ, остро чувствуя собственное одиночество и ненужность. Сколько раз ему приходилось самому залечивать свои раны, когда его должны были отправлять к целителям в Храм. Как иначе назвать это, если не вопиющей несправедливостью? И да, безусловно, он чувствовал себя здесь нелюбимым. Но мстить… За что? За то, что остальные родились не такими, как он? Какая глупость, недостойная истинного сына самой милостивой из богов. ― Я не буду мстить. Насколько это зависит от меня, Энар… вир Имерта официально признает дом Арс-Кандил своими ближайшими родственниками.
― Не будешь мстить ― и все? Вот так просто? Не выдвинешь никаких условий? Не потребуешь наказания ни для кого из своих обидчиков?
― Нет, зачем?
Син Надиаррил с явным сомнением посмотрел на Ллоэллина.
― Знаешь, мне было бы спокойнее, если бы ты поставил нам какое-нибудь трудновыполнимое условие. Даже если бы потребовал наказания кого-то из своих врагов. Это было бы естественно и понятно. А так…
― Поверьте ему, ― неожиданно вмешалась в их разговор синнала Оллиура. ― Если Ллоэллин сказал, что не будет мстить, он не будет.
― Почему ты так уверена в этом?
― Я знаю своего сына. Он маг Земли и слабак, но свое слово держит. Знаешь, Ллоэллин… Мне тоже было бы легче, если бы ты решил мстить. Если бы хоть немножко научился злиться. Поверь, тебе и самому тогда было бы проще жить. Впрочем, это уже не моя забота. Пусть вир Имерта решает, что ему делать с неприспособленным к жизни супругом. Я пыталась тебя чему-то научить. Но, как видно, безрезультатно, ― синнала Оллиура неодобрительно покачала головой, и Ллоэллин почувствовал щемящую нежность к своей суровой матери. Да, она всегда была строга к нему, но никогда не переходила грани жестокости. И… Значит, все это время она беспокоилась о нем? В такой вот своеобразной манере пыталась помочь, сделать сильнее? Жаль, что он раньше этого не понимал. Жаль, что она сама никогда прежде об этом не говорила. Насколько же проще ему было бы жить все эти годы, зная, что на свете есть хоть один Старший, кому он небезразличен. Его мать.
― Хорошо, если так, ― все еще с сомнением в голосе произнес син Надиаррил. ― Значит, Ллоэллин, можно считать, что мы договорились? Мир?
― Да. Мир.
Конечно, мир. Да и разве могло быть иначе? Чтобы он, Ллоэллин, проявил черную неблагодарность по отношению к дому, где его родили, вырастили, воспитали? И пусть еще вчера поместье Арс-Кандил представлялось ему мрачной тюрьмой, а дальнейшая жизнь ― беспросветной, сейчас вспоминалось множество пережитых там чудесных мгновений. Любимые луга и рощи вокруг, заботливые Низшие… детские циклы, когда они с Танналлиилом играли и резвились в открытом дворе.
Танналлиил… Интересно, знает ли он о счастье, выпавшем на долю его «малыша»?
― Жаль, что мы с тобой так плохо знакомы, ― прозвучал голос главы рода, возвращая Ллоэллина из воспоминаний в реальность. ― Но теперь мы будем встречаться часто. И, надеюсь, еще не раз поговорим.
В ответ Ллоэллин лишь кивнул. «Теперь будем встречаться часто»… Смешно! Если они и будут пересекаться, то лишь несколько раз в цикл, на сезонных балах и турнирах. Конечно, говорить там, среди толпы, с супругом капитана Хранителей будет куда проще, чем дома с презираемым всеми слабаком и неудачником.
― Я благодарен тебе за обещанную поддержку и понимание. Но ты, наверное, устал и хочешь отдохнуть? День у тебя был тяжелый и завтрашний будет не легче.
― Да, спасибо. Я могу идти?
― Я провожу тебя, ― одновременно с ним поднялась на ноги синнала Оллиура. Молча они вышли из зала. Мать привычно держалась впереди, но на этот раз ее шаги не были такими широкими, как обычно. И это позволяло Ллоэллину идти к ней вплотную, когда они пробирались мимо поджидавших около главного зала родственников.
― Спасибо, ― искренне поблагодарил мать Ллоэллин, лишь только они оказались в пустом коридоре жилого яруса. Он понимал, что без нее у него бы ни за что не получилось так быстро отделаться от родственников. Ведь даже ей, имевшей в роду несомненный авторитет, пришлось отвешивать особо ретивым пинки и затрещины и обещать всем, кто попадется ей на глаза до конца дня, особо «веселую» тренировку.
― За что? Следить за твоей безопасностью сейчас, когда ты уже избран, но еще не соединен браком с виром Имерта ― моя прямая обязанность. Конфликт с капитаном Хранителей нашему роду не нужен. Так что не бойся, теперь тебя здесь никто не тронет. Хотя, видит Иил, с каким удовольствием я бы сама тебя выдрала!
― За что?
― За обман. Ты всегда был слабаком и трусом, избегающим честного оружия. Но до сегодняшнего дня я думала, что хотя бы одно достоинство у тебя есть: верность слову и способность в любых обстоятельствах говорить правду. Жаль, что оказавшись избранным, ты изменил себе, ― в голосе синналы Оллиуры слышалось нескрываемое презрение, так что Ллоэллин вздрогнул, словно от пощечины. Так мать не говорила с ним даже после позорнейших поражений на Арене.
― Но в чем я обманул вас? ― от несправедливости обвинений у него задрожал голос.
― Ты сказал, что не знал о намерении вира Имерта сделать тебе предложение. Глупая и бессмысленная ложь. Думаешь, я не заметила твою оговорку, когда ты назвал вира Имерта по имени? И вот что я тебе скажу, Ллоэллин: я поручилась за тебя перед главой рода и очень надеюсь, что хоть в этом ты нас не обманешь. Потому что иначе… Если ты все же настроишь вира Имерта против нас… Клянусь, я лично тебя убью.
― Но я… Я не обманывал! Я на самом деле…
― Не надо. Не говори ничего. Ты и так жалок.
Ллоэллин тяжело вздохнул, опустил взгляд и повернулся к двери, ведущей в их с Кайеренном общую спальню. Та эйфория, что владела им с момента, когда Энар положил меч к его ногам, окончательно сошла на нет. Он снова чувствовал себя ничтожеством, неспособным даже объясниться с собственной матерью. Да и что он мог ей сказать? Что давно уже, многие циклы, любит Энара? Что грезил о нем многочисленными бессонными ночами, а теперь его мечты неожиданно для него самого воплотились в жизнь? Она все равно не поверит. Таким, как он, предложения, не предупредив, не делают. Он ведь не желанный всеми Чемпион Ирраил… А все же интересно, почему Энар предпочел его Ирраилу? И почему не поговорил с ним о выборе заранее? Не спросил согласия на том же Огненном балу? Значит, не так уж Энару он, Ллоэллин, и важен. Жизнь ― не сказка, в которой блистательный капитан Хранителей может полюбить такого ничтожного мальчишку, как он. Наверное, у Энара есть свои причины, чтобы заключить такой неравный брак. Что ж… Ллоэллин и этому должен быть рад.
― Подожди, ― остановила его синнала Оллиура, когда он уже собрался уйти в свою комнату. ― Сегодня здесь ночует Кайеренн. Тебя мы поместим в другое место, незачем вам пересекаться. Идем, ― и они снова куда-то пошли: синнала Оллиура впереди, а Ллоэллин, понурив голову, за ней следом. Он не замечал, куда они идут, ему вдруг все сделалось безразлично. Хотелось только побыстрее добраться до кровати, заснуть и как можно дольше не просыпаться. Даже завтрашняя встреча с Энаром уже не казалась столь желанной.
Но вот они остановились перед комнатой, в которой раньше жил Танналлиил и которая с тех пор стояла пустая, и синнала Оллиура сказала: