Грань / The Brink (СИ)
— Как вам будет угодно, — сказал Кевин и нехотя поплелся в мастерскую.
Чарльз вышел в кухню. Маргарет, одной рукой опираясь на кухонный стол, разливала по чашкам чай. При виде Стэнхоупа на ее заплаканном морщинистом лице заиграла улыбка.
— Я так вам благодарна, — женщина смахнула вновь подступившие слезы. — За то, что вернули моего мальчика. Да вы не стойте, присаживайтесь. Я сейчас.
Женщина поставила перед ним чашку и повернулась к холодильнику. Чарли сел за стол, взял чашку и повертел ее в руках.
— Вот, — Маргарет присела рядом и положила рядом с чашкой чек. — Вы можете обналичить его в банке Честерфилда.
Стэнхоуп бросил нервный взгляд на чек, затем посмотрел на женщину. В груди защемило.
— Миссис Одли, насчет этого…
— Ох, — спохватилась Маргарет. — Должно быть, этого мало. Я помню, вы говорили про дополнительные расходы.
Женщина попыталась встать, но Чарльз осторожно поймал ее за руку.
— Маргарет, я могу попросить вас потратить эти деньги на обучение Кевина? — с неловкостью произнес он.
— Вы серьезно? — она перехватила его руку и недоверчиво заглянула ему в лицо.
— Да, я хотел бы, чтобы вы сделали это. Если этого окажется недостаточно, свяжитесь со мной. У вас ведь сохранился мой номер?
Маргарет на мгновение потеряла дар речи. Она все еще держала адвоката за руку, пытаясь осмыслить сказанное мужчиной. Стэнхоуп отвел взгляд в сторону и свободной рукой подхватил чашку со стремительно остывающим напитком.
— Но почему? — наконец выдохнула женщина.
— Как вы сказали ранее, он — талантлив, — пояснил Чарльз, возвращая чашку на блюдце. — И, возможно, это трудно понять, но мне бы хотелось, чтобы в его жизни все сложилось хорошо.
Женщина улыбнулась и отпустила его руку.
— А вы ведь тоже не устояли, верно?
— Простите? — Стэнхоуп ощутил, как его охватило смущение, будто его застали за чем-то постыдным.
— Перед его очарованием, — объяснила Маргарет, и у Стэнхоупа отлегло. — Со мной было то же самое. Не волнуйтесь, я позабочусь обо всем. И обязательно сообщу вам, если ему что-нибудь будет нужно.
Чарльз покидал дом Одли с тяжелым сердцем. Еще никогда и нигде ему не хотелось остаться так сильно. Он был бы счастлив просто наблюдать, как Кевин меняется, становясь старше. Ему было бы, наверное, достаточно даже общения время от времени. Но его роль в этой истории была окончена, Стэнхоуп сглотнул подступивший к горлу ком. У калитки он бросил прощальный взгляд на ветхий домишко и в открытом настежь окне мастерской увидел Кевина. Он с тоской провожал адвоката взглядом, стоя в проеме, будто в картинной раме, величественно и гордо.
«Я буду ждать», — мелькнуло в голове Стэнхоупа. Он отвернулся и поспешил к ожидающему его кэбу.
***
Стэнхоуп застыл посреди комнаты. Затаив дыхание он наблюдал, как Кевин, оперевшись на кованое ограждение балкона, будто кот, нежился в лучах предзакатного солнца. За три года он сильно вытянулся и теперь был почти одного с Чарли роста. Стэнхоуп подумал, что, возможно, однажды парень его перерастет. Они прошли долгий путь от адвоката и бывшего подзащитного до приятелей, которые без предупреждения могут заявиться друг к другу в дом. Чарльз перестал надеяться на нечто большее, убедив себя, что из их связи не вышло бы ничего хорошего. Он смирился с таким положением вещей, потому что понимал, что их разница в возрасте слишком велика, а интересы сильно отличаются.
— Можно я у вас переночую сегодня? — спросил Кевин, заметив его пристальный взгляд. — Не уверен, что в кампусе смогу уснуть. А мне нужно выспаться, завтра — важный день.
— Волнуешься? — Стэнхоуп вышел на балкон и встал позади него, навалившись на стену.
— Да не особо, — покачал головой парень. — Мэри, организатор, обо всем позаботилась.
— Да, я видел статью, — кивнул Стэнхоуп. — Но это не слишком? Она назвала тебя художником-убийцей. Даже фото в статье то же, что и в газетах трехлетней давности.
— Я не против, если это привлечет дополнительное внимание к выставке. К тому же коллекционеры любят такое. Чистые, прилизанные живописцы нынче не в чести. Публика требует скандалов, мрачных историй с любовными интригами или передозировкой наркотиков. Чем больше сплетен и слухов, тем дороже продаются картины.
— Звучит скверно, — задумчиво произнес Стэнхоуп.
— Да не берите в голову, — Кевин беспечно улыбнулся.
Солнце скрылось за горизонт, и от земли повеяло прохладой. Осенью в пригороде после заката температура менялась довольно резко, совсем не так, как в мегаполисе. Но это было скорее преимущество, нежели недостаток. Чарльзу нравилось проводить выходные в доме в Джеррард-Кросс Саут еще и потому, что его приятель находил это место вдохновляющим. Время от времени, он даже делал наброски фасада, увитого плющом, старого сада, разбитого еще матушкой Стэнхоупа, или вида окрестных улиц, открывающегося с балкона.
— Может, зайдем? Холодает, — на руках Чарльза проступила гусиная кожа.
— Вы идите, — ответил Кевин. — А я постою еще немного.
Стэнхоуп вернулся в комнату, подхватил плед с дивана и снова вышел.
— Ты простудишься, — сказал Стэнхоуп, набросив покрывало парню на плечи. — Тебе ведь немного для этого надо.
Кевин бросил на него какой-то странный болезненный взгляд. Чарльз постоял немного в ожидании, что он скажет что-нибудь. Но он молчал, и Стэнхоуп направился внутрь.
— Я люблю вас, — тихо произнес парень. Чарльз обернулся. — Я знаю, что вы не воспринимаете меня всерьез, что я для вас все тот же больной ребенок. Но я просто хочу, чтобы вы знали.
Его голос дрожал в оглушающей вечерней тишине. Стэнхоуп с трудом верил в услышанное. Он смотрел на Кевина, ожидая, что тот вдруг скажет, что разыграл его. Но парень не проронил больше ни звука, всматриваясь в темнеющую синеву. Одна за другой в небе стали появляться первые звезды.
Чарльз шагнул вперед и обнял его сзади. Кевин выпрямил спину и покосился на него через плечо удивленно. Тот прижался губами к будто специально подставленной щеке. Она оказалась немного колючей от двух-трехдневной щетины. Чарльз вновь поймал себя на мысли, что Кевин уже давно не ребенок. Он развернул его к себе. Парень осторожно обнял Чарльза за шею, плед сполз с его плеч на пол. Кевин выглядел счастливым и удивленным одновременно. Стэнхоуп подался вперед и поцеловал его кротко и нежно. Кевин задрожал. Чарльз аккуратно отстранился и заглянул ему в глаза, убеждаясь, что все в порядке. Лицо у парня было будто пьяное.
— Идем, — Чарльз потянул его за руку в комнату.
Они присели на диван, будто школьники, стесняясь показаться друг другу слишком разнузданными. Стэнхоуп осторожно гладил его плечи, время от времени касаясь оголенной шеи. Кевин длинными коническими пальцами касался его лица: лба, подбородка, скул. За прикосновениями последовали поцелуи долгие и чувственные. Дыхание становилось все тяжелее, а руки проникали все дальше и дальше под одежду. Они прижимались друг к другу все ближе, пока Кевин наконец не забрался на Чарльза сверху. Тот улыбнулся и легонько погладил его по спине, а потом, не спеша, снял с него футболку. В полумраке комнаты темные ореолы на его бледной коже выделялись особенно отчетливо. Чарльз начал целовать его плечи и грудь. Глубокое дыхание Кевина переросло в сдержанные стоны. Стэнхоуп вновь поймал губами его губы и правой рукой переместился к ширинке джинсов. Кевин приподнял бедра, и Чарльз приспустил его джинсы вместе с бельем. Провел большим пальцем по влажной головке члена, а затем слегка оттянул кожу вниз. Парень, дрожа всем телом, выдохнул и опустил голову Чарли на плечо. Стэнхоуп был на взводе, но не знал границ дозволенного. Он подумал, что, возможно, просто приласкать Кевина будет на сегодня достаточно. Но тут парень, видимо почувствовав его возбуждение, заглянул ему в лицо.