I need a doctor (СИ)

 — Ты в порядке? — тут же встревожено спросила Кэлла, мгновенно остановившись и глядя на меня с заметным беспокойством, которое, признаться честно, за последние пару дней мне изрядно надоело.
 — Брось, Кэлла, я ведь не инвалид, — отозвалась я, выравнивая сбитое дыхание, а после, понимая, что спарринг на этом окончен, выпрямила спину, чувствуя, как катится по виску капля пота. Выбившиеся из хвоста волосы то и дело лезли в глаза, а под плотными бинтами, оплетающими руки, неприятно ныли свежие ссадины, и я невольно поморщилась, сжав и разжав кулак. Сердце колотушкой билось о клетку ребер, отвыкшую от нагрузок спину тянуло, и чтобы быстрее прийти в себя, я решительно направилась к стойке у стены тренировочного зала.
 — Может и нет, только наш добрый бортовой доктор оторвет мне голову, если окажется, что наши тренировки каким-то образом тебе навредили, — тяжело дышащая орионка, явно радуясь краткой передышке, последовала моему примеру, устало опустившись на жесткие маты.
Длинные платиновые пряди хищными змеями облепили влажную зеленую кожу, искусанные губы были приоткрыты, жадно втягивая сладкий воздух, и мне казалось, будто даже со своего места я слышу, как быстро колотится ее сердце. Фраза, брошенная девушкой, заставила поперхнуться, вода, которую я потягивала из пластиковой спортивной бутылки, попала не в то горло, и я закашлялась, утирая капли, бегущие по подбородку. Неприятный червячок разумной опаски свернулся в груди, и я невольно оглянулась на закрытую дверь помещения, словно ожидая, что она сейчас откроется, и в тренировочный зал заглянет недовольный Боунс.
Не смотря на мрачный, нелюдимый характер, доктором он был отличным, я не могла этого не признать, даже учитывая свое собственное скептическое отношение к сотрудникам медицинской отрасли. Не то, чтобы в своей жизни мне слишком часто приходилось сталкиваться с врачами и у меня был охренительный опыт, просто я судила из имеющихся у меня фактов — очнувшись от наркоза спустя всего час после того, как меня принесли в бортовой госпиталь, я с удивлением обнаружила, что оружие из моего тела извлекли, рану заштопали, а еще под завязку накачали обезболивающим, чтобы я уж точно ничего не чувствовала. Уставший, явно вымотанный после операции МакКой, тем не менее, выглядел бодрее, чем когда я видела его перед отключкой, и пусть вновь размахивал перед моим лицом ненавистным трикодером, однако даже умудрился улыбнуться, что для него было почти подвигом.
Жаль только, что мои надежды на то, что все уже позади, оказались пресечены на корню, и стоило мне только после осмотра заикнуться о возвращении в свою каюту, как я тут же столкнулась с непробиваемым упрямством Леонарда.
Будучи на своей территории и пользуясь почти безграничной властью, предоставленной ему положениями Устава, Боунс категорически заявил, что я буду оставаться под его личным наблюдением столько, сколько понадобится для моего восстановления, и даже Кирк, заглянувший меня проведать, попросту проигнорировал мои просьбы повлиять на своего старшего офицера, заявив, что тут у него абсолютно нет полномочий. Спок, сопровождающий капитана и справившийся у меня о моем самочувствии, что изрядно изумило, только поддакнул в ответ, принимая сторону мужчин, и мне ничего не оставалось, кроме как подчиниться и принять новости об освобождении от исполнения обязанностей. Валяться на больничной койке не хотелось до дрожи в коленях, но проще было спорить со стеной, чем с упрямым доктором.
В итоге под бдительным присмотром МакКоя мне пришлось провести в медотсеке четыре дня и под конец последнего я уже готова была буквально взвыть. Когда ты страдаешь трипанофобией и до истерики боишься врачей, а в конечном итоге тебе приходится несколько суток провести в их тесной компании, это не самое приятное времяпрепровождение. В огромном бортовом госпитале я была единственной посетительницей, и пусть каждый день ко мне обязательно кто-то заглядывал на огонек, чтобы узнать, как дела, лежать без дела все равно было необыкновенно скучно. Читать книги надоело очень быстро, интересных новостей в просторах Интернета мне не встречалось, и единственным развлечением была громкая болтовня Кэллы, которая все свое свободное время обреталась рядом с моей койкой.
 
Кажется, орионка, считающая себя моей подругой, искренне обо мне беспокоилась, а я, успев немного отвыкнуть от подобного ощущения, чувствовала себя несколько неловко. За то, что относиться к девушке с той же душевностью я не могу, было даже немного стыдно, до этого у меня никогда не было подруг, и я искренне не знала, как реагировать на пространственную болтовню о парнях, моде и прочих милых, девичьих вещах. Впрочем, Кэлле, кажется, нужен был только благодарный слушатель, моего участия в разговорах не требовалось, и я, радуясь тому, что мне есть, чем занять долгие скучные часы в медотсеке, каждый раз встречала орионку с искренней улыбкой.
Кроме нее единственным членом экипажа, с которым я могла поболтать, был МакКой, проводящий в бортовом госпитале большую часть своего времени. Сидя за своим рабочим столом, он постоянно был занят какими-то документами, изредка отлучался в соседние лаборатории, координируя ход проводимых там исследований и экспериментов, однако, не смотря на это, находил свободные минуты, чтобы подойти к моей койке, спросить о самочувствии и поговорить о чем-то, казалось, совершенно неважном. Он иногда расспрашивал о моей учебе в Академии, интересовался хобби и увлечениями, но при этом совершенно не был навязчивым, и я, неожиданно чувствуя себя в компании мужчины в безопасности, с поразительной легкостью рассказывала о том, что раньше обо мне знали только Уильям или Эррет. Хмурый, язвительный и излишне прямолинейный, Боунс каким-то удивительным образом умел расположить к себе, и это удивляло больше всего.
Мы не говорили о том, что произошло на Нийра Тау, мы не говорили о том, что я закрыла его собой, а он вытащил меня оттуда на руках, но какое-то странное ощущение, свернувшееся горячим клубком у меня в груди с того самого дня, не давало мне покоя. Я смотрела в серо-зеленые внимательные глаза, скользила взглядом по взъерошенным темным волосам и хищным чертам знакомого лица, находящегося напротив, и впервые в жизни так безбоязненно подпускала к себе доктора с медицинским оборудованием в руках. Воспоминания о горячих ладонях, обжигающих кожу, и крепких объятиях, сжимающихся на ослабленном теле, разгоняли кровь по венам и я старательно гнала от себя предательские мысли о том, что еще одного мимолетного прикосновения я жду с непривычным для себя волнением.
Испытуемое чувство тревожило и пугало, и куда проще было убедить себя в том, что все дело в длительном воздержании и пережитом стрессе.
Когда очередным утром Боунс обрадовал меня и как раз заглянувшую в медотсек Кэллу новостью о том, что мне можно покинуть госпиталь, я испытала смешанные чувства — что-то между облегчением и сожалением. Я была рада, что, наконец, смогу выйти и вернуться к службе, была рада, что смогу подняться с уже ненавистной койки, однако, не смотря на это, почувствовала какую-то пустоту внутри, когда в очередной раз заглянула в глаза МакКоя и поблагодарила его за помощь. Пронзительный взгляд, обжегший в ответ, обеспокоил, сознание помутило странное ощущение, будто я упускала что-то очень важное, однако прежде, чем мне удалось ухватить ускользающую мысль, мужчина улыбнулся краешком губ, попросил в ближайшую неделю не переусердствовать с физическими нагрузками и вернулся к своим документам.
 
Возможно, я бы могла задать ему интересующий меня вопрос, однако прежде, чем он сформировался в моем сознании, воодушевленная Кэлла просто утащила меня за руку прочь с двенадцатой палубы.
После неудавшейся дипломатической миссии больше высадок не было, «Энтерпрайз» продолжал плыть сквозь бесконечный космос, и на сотни световых лет вокруг не было ни планет, ни кораблей, ничего, кроме холодных звезд и астероидов. Жизнь на корабле вновь замедлилась, тянулась бесконечно долго, а дни не имели ни начала, ни конца, и чтобы не сойти с ума окончательно, я вновь вернулась к тренировкам, прекрасно помня наставления Леонарда и стараясь не слишком нагружать тело. К успевшим немного ослабнуть мышцам постепенно возвращалась былая сила, рана с каждым днем беспокоила все меньше, позволяя увеличивать темп, а пару дней назад ко мне присоединилась и Кэлла, которой, кажется, тоже было скучно.