Судьба (СИ)
Тот, кто всё это время был самым близким другом и стоил того, чтобы искать его годами, не заставил долго ждать, взяв и посмотрев так, будто желает уничтожить, раздавить. Он ненавидел, но за что?
— Рэй, — уже жалобно повторил Фелис.
В памяти пронеслись истории призраков, чьи стражи возненавидели своё бессмертие. Но до этого дня Рэй даже намёком не показывал подобного. Какой же сильный удар он получил, потеряв Свет?
Неожиданно на плечо охотника легла большая рука Амадеуса. Фелис увидел, как его страж вздрогнул, а наваждение тут же спало, сменившись страхом. Страх… Именно он обретал эту чудовищную форму.
— Рэй… Прошу, соберись. Ты нам нужен. Особенно нужен своей подруге, — титан сжал ладонь сильнее, но не до боли, просто желая показать, что Рэй не один. — Ты добрый парень, а он твой друг. Даже если мы умрём, мы должны это сделать плечом к плечу, а не разгрызая друг другу глотки.
Фелис был согласен с Амадеусом. Вместе с тем его естество наполнилось нестерпимым щемящим чувством жалости к этим стражам. Для него, крошечного робота, прятаться и выжидать совершенно естественно. Он не дерётся, не спасает невинных и не совершает подвигов. Но стражи, напротив, всю свою жизнь были сильнее, выше других. Их сутью стало свершение Деяний, на которые не способен никто, кроме них. А теперь, без Света, они лишились не просто способностей. Они лишились большей части своих жизней.
— Рэй. Амадеус прав. Мы — защитники Света. Ты — страж. По нам ударили так сильно, как никогда в прежде, но у нас просто нет другого Странника, который снова принёс бы себя в жертву, — перед внутренним взором призрака снова предстал Рэй, впервые увидевший Странника. — Мы не знаем что с Ним. Но если ещё есть шанс… То мы обязаны попытаться.
— Ты прекрасно знаешь, что теперь это невозможно, — глаза его стража отразили маленькую искорку надежды, но голос снова наполнился ненавистью, уже даже не горящей, а тлеющей.
— Не знаю, возможно ли это, но сейчас нашей первостепенной задачей стало спасение собственных жизней. У тебя остался твой призрак и он всё ещё может тебя лечить, — Амадеус пусть и наставлял на путь истинный, но старался взывать к лучшей части парня, тоже видя эти безмолвную мольбу в глазах. — Когда-то давно ты совершил что-то, что сделало тебя стражем. Другой ты верил в то, что делал. Так верил, что готов был умереть.
— Ты ничего обо мне не знаешь…
— Ты боялся, что станешь плохим стражем, — вспомнил Фелис первые часы их знакомства.
Титан знал охотника не очень хорошо, но его собственный призрак — совсем другое дело. Никто не знает стражей лучше. Фелис не решился озвучить, что Рэй боялся собственной Тьмы, имея Свет и бессмертие. Только лишившись их он и впрямь начал вести себя как плохой страж.
Хватка вдруг перестала быть такой грубой, а глаза Рэя заблестели от с трудом сдерживаемых слёз. Он выглядел, что уж говорить, жалко, но Фелис видел, что его страж справился с самим собой. Что он вновь цеплялся за то, что любил, не позволив минутному жестокому порыву поглотить себя.
— Я просто… — голос охотника снова стал очень тихим.
— Я не говорю тебе не бояться, но ты не должен делать себе ещё хуже, — Амадеус, поняв, что не придётся самому спасать призрака, встал напротив. — В тебе всё ещё остался Свет, но высвободить его теперь будет намного сложнее.
Оставалось лишь догадываться, что могло разжечь настолько мощный Свет в нём самом. Что породило настолько сильную Веру. Титан не скрывал перед союзниками, что чувствовал не меньшую горечь, но от того убедительнее звучали его призывы бороться. Боль разожгла в нём собственное пламя, будто в драконе из древних мифов, которого только сильнее разозлило брошенное копьё.
— Я верю в тебя, страж, — подхватил его слова Фелис. — В вас обоих. Я не знаю, многое ли мы сможем сделать, но у нас нет права сдаться без борьбы. Свет защищал стражей и человечество. Теперь мы должны защитить Свет. В том числе и внутри самих себя.
— У тебя достойный и сильный призрак, — усмехнулся Амадеус. — Будь достоин его и ты сам.
— Титан дело говорит, — раздражённый голос Хэйлы грянул как гром среди ясного неба.
Да, она слышала почти всю беседу. И сильнее всего её поразила невнимательность боевых товарищей. Хорошо, они не заметили, как варлок открыла глаза. Ладно, пропустили как села… Но насколько нужно игнорировать реальность, чтобы не заметить, как Хэйла подошла к ним, встала сбоку в паре метров и, скрестив руки на груди, буравила скептическим взглядом?!
В любом случае, это стоило того. Когда ещё увидишь, как перепуганные титан и охотник пытаются не разбежаться в разные стороны. Особенно колоритно в этот момент смотрелся бы Амадеус. Под весом Рэя всё-таки реже ломались ветки деревьев, на которых тот спасался.
— Хэйла?.. — поражённо выдохнул последний. — Ты жива, Хэйла…
— Замри, — с кривой усмешкой сказала варлок и отвесила Рэю звонкую пощёчину.
Амадеус проводил своего недавнего собеседника печальным взглядом, когда тот был вынужден отшатнуться из-за неумолимой силы справедливости, внезапно настигшей его в лице находившейся на грани жизни и смерти подруги.
— Он уже раскаялся, я не думаю, что это… — титан почувствовал ответственность за своего юного друга.
Но Хэйла ткнула в Амадеуса указательным пальцем, словно античное божество указующим перстом:
— И ты молчи. Раскаяние — симулякр. Тупость — вечна, — всплеснув руками, она запрокинула лицо к небу. — Всемилостивые боги Олимпа… Я знаю, что призраков называют симбиотическими душами, но в вашем случае это кажется симбиотические мозги. Свет выключился и IQ сразу стал двузначным? Ради вашего же блага, надеюсь, что в вашем псевдофилософском блеянии будет что-то кроме слов “долг”, “Свет”, “Странник” и “поражение”.
— Но ведь наш долг… — Амадеус немного помолчал. — Да иди ты к чёрту, варлок.
— Сколько времени вы тут вообще сидели? А? — Хэйла гневно сверкнула глазами. — “Скорбящий демон” Врубеля в двух экземплярах… Мы перестали быть супергероями и больше не способны плевком зашибить гидру, а булками перекусить шпалу! Какой ужас! — девушка прижала руки к груди в драматическом жесте. — Если вас так волновала моя душевная беседа с Хароном, то вы бы или добили, или задались вопросом, что может быть нужно, когда Моути меня вылечит, — глубоко вздохнув и попытавшись успокоиться, она подняла раскрытые ладони перед собой. — Ладно. Хорошо. Хоть один из вас, дебилоботов, догадался сходить на охоту?! А, охотник?! — она ткнула пальцем в Рэя. — Нет. Ты догадался угрожать Фелису! Фелису! Два здоровых мужика и ни одного убитого мамонта! Мамонт! Мясо! Охота! Тыкать острая палка! Тык-тык! Я достаточно ясно изъясняюсь на языке унылых пораженцев-нытиков-суицидников? Ну ладно… Дьявол с ней, с охотой. Разведка? Шалаш? Место для сна? Транквилизаторы? Смирительная рубашка?! Да хоть о чём-то из этого вы подумали?
— То есть, я должен был оставить тебя с Рэем? Сошедший с ума Рэй, рюкзак с призраками, твоё тело и костёр. Что может пойти не так? — Хэйла выбрала для интеллектуального подавления не того титана.
— Что ты хочешь этим сказать?! — возмутился охотник.
Титан посмотрел на него столь тяжёлым взглядом, каким стал бы смотреть на танцующих джигу вексов и кабал.
Хэйла издала мучительный стон и прижала ладонь к лицу:
— Уел здоровяк. Оказывается Афина за тебя не думает. Но мог бы послать его на охоту… И может быть вы мне объясните, в чём именно причина вашего нытья?
— Хэйла, мы всё потеряли. Света нет! Что с Городом — неизвестно! — не выдержал Рэй.
Хэйла издала злобное шипение и отвесила ему новую пощёчину:
— Если я услышу это блеяние ещё раз, то ты потеряешь невинность. Анальную. С моим сапогом. А теперь по порядку. Да, мы больше не супергерои. И что дальше? Завала в розовом пеньюаре спустился с небес и освободил нас от службы? Мы стражи, кошачья ты рожа. Тысячелетия человеческой истории. Бесчисленные войны, которые наши предки вели без Света. А вы, вместо того, чтобы делать хоть что-то, ждали пока Моути… Агрх… Почему в моей команде не могло быть, например, царя Леонида, Рамзеса Второго или Александра Македонского? Вот бы они посмеялись, узнав что люди, ЛЮДИ, отказались от борьбы из-за страха смерти!