Прощание славянки (СИ)
Даже став взрослой, она избегала расспрашивать коллег и знакомых. И все это неспроста: она просто боялась заглянуть в прошлое, бессознательно опасаясь увидеть в истории возникновения существ что-нибудь столь же пугающее и отталкивающее, каковыми представлялись ей и сами существа.
*****
Освещение коридоров Метрополии давно переключили в дневной режим. Тупиковый коридор жилого сектора был залит мягким рассеянным светом, слева, со стороны магистрали, слышался гул голосов и тихий стрекот транспортера. Лида торопливо запирала дверь своей квартирки, когда совсем рядом раздался звонкий детский голос:
— Мама, мама, головастик! — и голосок перешел в издевательское бульканье.
Лидия обернулась на окрик — перед ней стояла девочка лет пяти в бирюзовой плиссированной юбочке и с пышным белым бантом, прикрепленным прямо к кофте.
— Какая страшненькая тетя! — пропищала девочка.
Лидию передернуло как от удара кнутом.
— Не приставай к людям, — поспешно одернула ее мать, — и не нужно так громко смеяться. Извините, пожалуйста, — холодно сказала она Лидии и увела девочку прочь.
Лидия неуютно поежилась. Жизнь среди существ и так приносила мало радости, но хуже всего были их детеныши. Малышка с бантом была, скорее, исключением из правил, а в большинстве своем маленькие существа не бегали, не скакали и не смеялись не по делу, как нормальные мальчишки и девчонки. Они были степенны и сосредоточены, и Лиде порой казалось, что они появляются на свет уже необъяснимым образом имея в комплекте нужные знания и необходимый набор компетенций, и в дальнейшем только подрастают. Степенность отказывала им лишь при встрече с самой Лидией. Их родители, по крайней мере, прекрасно представляли себе, как выглядит нормальный взрослый Homo Sapiens. Брезгливо сторонились, да… Но серьезных проблем не возникало. Мелюзга же при встрече с такой странной головастой тетей робела и норовила спрятаться за спины родителей.
Однажды и вовсе вышла неприятность: выйдя из лифтового холла, Лида нечаянно вклинилась в колонну дошколят, идущих под присмотром воспитательницы на какую-то экскурсию. Да… Они визжали, падали и, в конце концов, бросились кто куда. Опасаясь неприятностей, Лида поспешно ретировалась и вернулась домой окольным путем, так и не узнав, что несчастная воспитательница сбилась с ног, битый час отлавливая своих подопечных в коридорах Метрополии.
Впрочем… Дети были ничем не хуже взрослых существ, просто они были более непосредственны. Сколько раз Лидии приходилось слышать за спиной приглушенные голоса:
— Это что, та самая сирота Homo Sapiens?
— Да, да… Тише…
Дошло до того, что в общественных пространствах Метрополии ей частенько мерещился едва различимый шепот:
— Тише… тише… шшш… шшш…
Как бы описать одним словом нынешнюю жизнь Лидии Метёлкиной?! Пожалуй, слово размеренная подошло бы как нельзя лучше. Работа — квартира… Квартира — работа… Почти без вариантов.
Сейчас Лидия работала аудитором в единственной на всю Метрополию муниципальной фирме. Школу она так и не окончила — в то время в городе ее просто не было — в университете не училась, но с работой своей справлялась неплохо — зря, что ли, она зубрила алгебру?! В Метрополии, как некогда в Средневековой Европе, знания и секреты мастерства передавались непосредственно от мастера к ученику.
Лидия любила свою работу в первую очередь за то, что та давала возможность сосредоточиться на куче различных важных вещей: на папках с отчетами, счетах, балансах, файлах и таблицах. Погрузившись в мир цифр, Лидия могла некоторое время не обращать внимания на окружающих ее существ и вечно задерганного начальника. Цифры же открывали ей секреты, которые многие предпочли бы навсегда скрыть от посторонних глаз. Неэффективность, граничащая порой с глупостью, беспорядок и разгильдяйство… Аудиторов в Метрополии никто не любил.
Но это не длилось долго. Неизменно наступало обеденное время. Сотрудники конторы устало поднимались и небольшими группами неспешно отправлялись в кафе. Обычно Лидия оставалась в конторе одна. Неловко в этом признаваться, но уже много лет ее терзала нелепая фобия: она очень боялась увидеть, как существа едят. Ей казалось, что ее психика не вынесет каких-то гнусных физиологических подробностей, которыми сопровождается у них прием пищи. Когда на улице или в релакс-зоне кто-то доставал бутерброд или бутылочку колы, Лида старалась отвернуться, зажмуриться, или, на худой конец, вовремя моргнуть. И нужно отдать ей должное, она прекрасно в этом напрактиковалась.
Бытовая сторона жизни Метрополии была неплохо организована. У Лиды была небольшая, но отдельная квартира, единственным недостатком которой являлось отсутствие кухни. Дело в том, что у метрополийцев было не в обычае есть дома, и хотя это прямо не запрещалось, большинство горожан предпочитало обедать и ужинать в недорогих кафе. В городе всем всего хватало, и если у Лидии и возникали иногда проблемы, то только лишь из-за ее специфических запросов. Так, например, она помнила, как ее мама часто красила волосы, примеряя на себя то русые, то золотистые оттенки. Краски для волос тогда мог купить каждый желающий практически в каждом магазине. Теперь их производство свернуто в связи с исчезновением спроса. Интересно, а у существ где-нибудь растут волосы? Наверное, лучше не знать. Также невозможно было достать некоторые вышедшие из обращения предметы. Дешевая яркая шейная косынка, доставшаяся Лидии от матери, теперь стала винтажной да и просто уникальной вещью — в Метрополии невозможно было купить ни приличной шляпы, ни шарфика, ни косынки. С остальной одеждой все обстояло более или менее нормально. Лида покупала обычные готовые вещи, а вскоре нашла и хорошую портниху, работающую на дому. Та быстро научилась выполнять горловины на любых платьях и костюмах.
Самым тяжелым днем недели для Лиды было воскресенье. На поверхностный взгляд выбор выглядел так: пойти убивать время в кинозал, где без конца крутили старые фильмы, отправиться в спортзал или в релакс-зону или провести уик-энд в четырех стенах. Но за этим скрывался другой, гораздо более неприятный выбор: толкаться среди существ, быть готовой в любой момент зажмуриться, слышать их утробные голоса, или оставаться наедине со своими мыслями.
Вот, например, в предыдущий уик-энд Лида предпочла общество себя самой, и это стало ошибкой. Ни с того, ни с сего ее одолели мысли о смерти. Ну, наверное, любой мыслящий человек время от времени об этом задумывается. Однажды и ее час придет… Когда была жива бабушка, та часто любила посмаковать подробности собственной предстоящей кончины. Повторяла, как боится увидеть вокруг себя в последние дни и часы равнодушные, тупые рожи. А теперь-то даже самые тупые рожи — счастливый вчерашний день… Но что толку сейчас об этом беспокоиться?! У Лиды было неплохое здоровье, и по всему выходило, что жить среди существ ей придется еще долго.
Каким бы ни было ее настроение, обычно Лидия выходила из своей квартиры, держа голову уверенно и прямо. Привычная картина раз за разом открывалась ее глазам: народ ручейками тянулся из коридоров жилого сектора на основную магистраль, спускался с лестниц и образовывал небольшой затор в зоне посадки на пассажирские конвейеры. Немного потолкавшись, Лидия занимала место на движущейся ленте и ехала в деловой центр города. От нечего делать она разглядывала окружающих и гордо улыбалась, а они — бедные, бедные! — даже не могли улыбнуться в ответ.
Сегодня она припозднилась, и основной поток служащих уже успел рассосаться. Конвейерные ленты опустели, а немногочисленные, никуда не спешащие пешеходы предпочитали просто идти по тротуару. Воспользовавшись относительной свободой, Лидия припустила бегом прямо по полотну конвейера, хоть это и было строжайше запрещено. После нелепого ночного пробуждения самочувствие было не ахти, но это не беда, ведь сегодня предпраздничный день, канун дня основания города. Лидии нужно продержаться до обеда, а там уж никто работать не будет, придет время тостов, поздравлений с настоящим, их собственным праздником.