Я в моменте (СИ)

Игорь резко хватает Дениса за худые плечи, едва ли не поднимая над землёй, — держит крепко, до боли и будущих синяков, и смотрит, как пёс бешеный, готовый в любой момент перегрызть горло. Впервые за всё время их знакомства Титов видит в обычно холодном взгляде столько огня.
— Замолчи, — хрипло проговаривает майор, не отрываясь от тёмных, затягивающих в свой омут глаз.
— А я тебе не Серёженька, чтобы все твои приказы выполнять. Это он фиалка нежная, по ночам превращающая в пепел людей. А я тебе прямо скажу: нахуй иди, товарищ майор.
Игорь хочет ударить Титова, но вместо этого накрывает его ядовитый рот своими губами и целует резко, грубо, прикусывая до боли.
Денис не отталкивает — отвечает с не меньшей страстью. И Игорь, правда, готов разложить его прямо тут, в этих ёбаных святых местах. Нагнуть у первого камня и оттрахать так, чтобы вся дурь из башки выветрилась. Титову полезно будет… И Денис, кажется, совершенно не против такой перспективы. Он подаётся ближе, забирается руками Грому под футболку и плавится в его сильных руках.
И всё бы хорошо, но в один момент откуда-то из глубины пещеры Игорь слышит голос.
— Игорь… Игорь! Я здесь!
Гром почти уверен, что ему снова почудилось, но по лицу Титова, в одно мгновение оторвавшегося от него, видит недоумение и понимает: он слышит это не один.
— Серёжа… — тихо, почти что шёпотом проговаривает Игорь и срывается с места — так быстро, что Денис даже не успевает ничего сообразить.
========== Я тебе верю ==========
Игорь добегает до пещеры в несколько широких шагов. Он даже не понимает толком ничего, на одних голых инстинктах действует, а уже у самого спуска тормозит себя.
У Грома руки трясутся и сердце колотится как бешеное. Это на помешательство уже похоже. Может быть, он сошёл с ума окончательно?
Игорь поворачивается к Титову в надежде убедиться, что ему не почудилось, что крыша ещё не полностью съехала с катушек в этой глуши. Денис смотрит на него в ответ — и глаза его огромные, потерянно блуждают по лицу напротив.
— Ты ведь слышал? — каким-то совершенно не своим голосом хрипит Игорь.
Титов молчит, кажется, целую вечность — только хлопает тёмными глазами и смотрит как будто сквозь.
— Денис! — срывается Гром. — Ты ведь слышал его?!
Игорю важно услышать ответ. Важно почувствовать точку опоры. И Денис наконец-то кивает — неуверенно совсем, но Грому достаточно и этого.
Игорь подходит ближе к пологому спуску, пытаясь хоть немного успокоить дрожь в теле: не хватало ещё свалиться вниз и разбить голову о камни. Он слишком хорошо помнит, как отъехал недавно в этой самой пещере. И как мент их горячо любимый оттуда его доставал. Повторения Гром не хочет.
— Подожди, давай позовём хотя бы Дубина. Мало ли что это могло быть, — внезапно приходя в себя, кричит вслед Титов.
Он в этой дыре ничему не доверяет — даже самому себе.
Но Игорь, как всегда, упёрто не слушает никого и ничего. Да и плевать ему — пусть хоть сам Чикатило его там поджидает, неважно. Если он сейчас туда не спустится, жить спокойно не сможет. Мыслями себя изведёт. Ведь что, если Серёжа, правда, там? Что, если в прошлый раз ему не показалось?
В нос сразу ударяет уже знакомый запах. Гром натягивает ворот футболки повыше, прикрывая нос: это, конечно, не респиратор, но куда лучше, чем ничего.
В пещере темно. Игорь шарит по карманам в поисках телефона.
— Серёжа! — зовёт он. — Разумовский!
Старая «Нокиа» привычно ложится в руку, и парой быстрых движений Гром включает фонарик, осматриваясь по сторонам. Несколько секунд он почти уверен, что ему снова кажется, но, когда на него со страхом смотрят такие знакомые голубые глаза, Игорь осознаёт: правда, он. Настоящий.
— Серёжа… — как мантру, повторяет Игорь, прежде чем сорваться к нему.
Разумовский испуганно жмётся в угол, обхватив себя тонкими руками, и смотрит на Игоря словно тот призрак или какое-то чудовище. С другой стороны, с чего бы Серёже не видеть в нём чудовище, после того как Гром вколачивал его в пол и передавал в руки правосудия?
 
А правосудие, судя по всему, не совсем уж гуманным оказалось: и так худой Серёжа стал совсем тощим, щёки его впали, и скулы теперь ярко выделялись на бледно-сером лице. Игорь ведь помнил: у Разумовского на носу были едва заметные веснушки, а сейчас даже они стёрлись — явный признак значительного ухудшения общего состояния. Губы Серёжи были искусанными до ранок, а волосы, горящие ранее огнём, — спутанными, почти потерявшими свой прежний блеск.
Но несмотря на всё — это Серёжа. Тот самый, в которого Игорь мог бы влюбиться, дай им обстоятельства хоть немного больше времени. Серёжа, которого Игорь так хотел уберечь от всего злого. Серёжа, которого он предал, которого даже не попытался понять.
— Серёж, это я, Игорь, — Гром тянется к нему осторожно, самыми кончиками пальцев, как к пугливому птенцу. — Ты помнишь меня?
Игорь не знает, что делали с Разумовским в больнице. Он понятия не имеет, в какие игры играл с ним его разум. Да и если Серёжа его помнит… Помнит ли он то хорошее, что между ними было? Или только тот момент, когда Гром швырял его по всей башне?..
— Тебя здесь нет, — хриплым, дрожащим голосом отзывается Разумовский, зажмуриваясь до ярких пятен перед глазами. — Это всё он. Это он делает.
Игорь боится даже прикоснуться. Он в таких ситуациях нечасто бывает — скорее, даже никогда.
— Я настоящий. Я тоже думал, что мне кажется, искал тебя… Но нет, это всё взаправду. Вот, потрогай.
Гром подаёт Серёже руку и смотрит выжидающе, наблюдая, как он несмело тянет к нему ближе трясущиеся бледные пальцы.
— Смотри, — кивает Игорь, тыча пальцем в свой шрам над бровью. — Этого никто не знает, кроме меня. Я его не в бою заработал, а в детстве с табуретки упал, когда лез на шкаф за папиной фуражкой.
Тело будто током прошибает, когда холодные пальцы несмело касаются внутренней стороны ладони.
— Тёплый, — шепчет Серёжа: в глазах его уже стоят слёзы. — Ты тёплый. А он всегда холодный. Забери меня отсюда, умоляю…
Игорь понимает, что, наверное, этого делать не нужно, и не факт, что Серёжа готов ему доверять, но с собой ничего сделать не может — тянет Разумовского на себя и крепко сжимает его в объятиях.
Серёжа весь трясётся, но несмело смыкает руки за спиной Игоря, утыкаясь холодным носом в его шею. Сопит и вытирает слёзы о Громовскую футболку.
Да, Игорь понятия не имеет, как Серёжа сбежал и почему тут оказался. Да, Разумовский — всё ещё беглый преступник, убивший несколько человек, и, конечно же, он нездоров. Но на всё это Грому глубоко насрать. Серёжа доверился ему после всего, что произошло, и больше он это доверие не предаст. Прежде чем делать выводы, Игорь лучше сотни раз всё перепроверит, чтобы потом ни о чём не сожалеть.
— Давай, Серёж, нужно выбираться отсюда, — поглаживая острые лопатки Разумовского, говорит Гром.
— Я не виноват… Это всё он! Он сказал, что уйдёт, если мы будем здесь и я попрошу. Пожалуйста, не возвращай меня в больницу! Я больше не смогу. Пожалуйста.
У Серёжи вот-вот начнётся вторая волна истерики, Игорь это чувствует, потому немного отстраняет его от себя и смотрит в голубые глаза, покрасневшие и опухшие от слёз.
— Никто и никогда больше не причинит тебе вреда. Мы разберёмся. Обещаю.
Игорь Гром просто так не раскидывается обещаниями. Сергей об этом, конечно же, может и не знать, но Игорю он верит — с первой встречи и до самого конца. Как верил когда-то Олегу. И если Игорь скажет «надо», Серёжа без сомнения пойдёт за ним.
Оба поднимаются с грязной земли, и Игорь крепко держит Серёжу — тот сам, кажется, вот-вот свалится от истощения и нервов. Сколько же он тут пробыл?.. Неужели тогда Гром его видел? И вот так вот ушёл! Должен был сразу вернуться и всё хорошенько осмотреть.
 
Только вблизи выхода, крепко удерживая Разумовского за руки и вытаскивая его навстречу долгожданной свободе, Игорь вспоминает, что пришёл сюда не один.