1Q84. Книга 3

— Очень обяжешь. Нужно уладить формальности.

— Формальности? — переспросил Тэнго. — Мне что-нибудь нужно иметь при себе?

— Ты его единственный близкий родственник?

— Насколько я знаю, да.

— Тогда захвати большую печать. Может пригодиться. А сертификат ее подлинности у тебя есть?

— Кажется, получал недавно [32].

— Тоже возьми на всякий случай. Больше, по-моему, ничего не потребуется. Похоже, твой отец уже все подготовил сам.

— Все подготовил?

— Да. Еще когда был в сознании, подробно распорядился насчет всего — от расходов на похороны до погребального костюма и места кремации. Похоже, он был очень предусмотрительным человеком. Как бы сказать… практичным?

— Да, верно, — ответил Тэнго, потирая пальцами виски. — Таким он и был.

— В семь утра я сменюсь с дежурства и пойду домой спать. Но сестры Тамура и Оомура будут на месте, все подробно тебе объяснят.

Тамура — средних лет, в очках, вспомнил Тэнго. Оомура — с шариковой ручкой в волосах.

— Спасибо тебе за все.

— Не за что… — ответила Куми Адати. И, спохватившись, добавила: — Прими мои соболезнования.

— Спасибо, — сказал Тэнго.

Спать Тэнго уже не мог, а потому заварил кофе и выпил. В голове немного прояснилось. Он понял, что голоден, соорудил сэндвич с помидором и сыром. Сэндвич показался безвкусным, как еда, которую поедаешь в темноте. Затем Тэнго заглянул в справочник «Расписания поездов» и проверил, когда отправляется экспресс на Татэяму. Из «Кошачьего города» он вернулся в субботу, всего два дня назад, но теперь приходилось снова туда отправляться. Хоть и ненадолго, максимум на пару дней.

В четыре утра он умылся, побрился. Попытался уложить щеткой непослушные волосы, но получилось плохо. Да и бог с ними, в дороге сами улягутся.

Известие о смерти родителя его особо не потрясло. Две недели Тэнго провел с отцом, пока тот был без сознания. И ему показалось, что старик воспринял близкую смерть как уже свершившееся событие. Как ни странно это звучит, похоже, он просто отключил рубильник у себя в голове. Врачи не смогли определить, отчего он впал в кому. Но Тэнго знал, что отец сам решил умереть. Или не захотел жить дальше. Отрубил в голове электричество, запер все чувства, точно окна и двери, и просто ждал конца своей осени — чтобы опасть, по выражению сестры Адати, «как последний листок».

На станции Тикура он поймал такси и до санатория на побережье добрался в половине одиннадцатого. Как и в воскресенье накануне, стоял погожий зимний день. Солнечные лучи ласкали пожухлую траву во дворе, и незнакомый трехцветный кот, греясь на солнышке, неторопливо и тщательно вылизывал хвост. Сестры Тамура и Оомура встретили Тэнго у входа. Каждая негромко выразила ему соболезнование. Он поблагодарил.

Тело отца переместили в неприметную каморку в дальнем крыле корпуса, куда привела Тэнго сестра Тамура. Отец лежал на каталке, накрытый белой простыней. Окон не было, и от холодного света люминесцентной лампы белые стены этой тесной кубической комнатки казались еще белее. На невысоком шкафчике стояла стеклянная ваза с тремя белыми хризантемами. Цветы свежие — видно, поставили рано утром. На стене висели круглые часы. Старые, запыленные, но время показывают точно. Часы в таком помещении играли роль, известную разве что им самим. Больше в комнате не было ничего — ни мебели, ни декоративных украшений. Сколько же умерших стариков, наверно, прошло через эту каморку, подумал Тэнго. Они появлялись здесь молча, и молча же исчезали. Атмосфера здесь царила официально-деловая, и в то же время по-своему торжественная и многозначительная.

Лицо отца выглядело так же, как и при жизни. Даже если смотреть в упор, не скажешь, что человек уже умер. Цвет кожи здоровый, гладко выбрит — кто-то позаботился об этом специально. Пока на взгляд со стороны кома и смерть особо не отличаются. Просто теперь не нужно думать о питании и физиологических выделениях. Если оставить как есть, через несколько суток начнет разлагаться. И в этом уже куда большая разница между жизнью и смертью. Но, конечно, прежде чем это случится, тело кремируют.

Пришел лечащий врач, с которым Тэнго уже не раз общался, выразил соболезнования, описал обстоятельства кончины. И хотя объяснял он очень долго и старательно, если обобщить его слова в одну-единственную фразу, выходило, что «причина смерти толком не ясна». Проверки и анализы никакой конкретной болезни не выявили. Наоборот, все указывало на то, что отец Тэнго совершенно здоров, если не считать болезни Альцгеймера. Тем не менее однажды не понятно с чего впал в кому — и активность его жизненно важных органов начала снижаться. Когда же это снижение достигло критического уровня, отец просто перешел в мир иной. Рассказ врача звучал ясно и четко, но с профессиональной точки зрения — довольно нелепо. Ведь причину смерти установить так и не удалось. Можно, конечно, попытаться списать все на общую изношенность организма, но отцу было всего шестьдесят с небольшим, и назвать его «скончавшимся от старости» также было бы странно.

— Как лечащий врач, я должен составить свидетельство о смерти, — смущенно сообщил врач. — Причину же смерти собираюсь сформулировать так: «сердечная недостаточность, вызванная продолжительной комой». Вы не против?

— Вы хотите сказать, на самом деле причина — в чем-то другом? — спросил Тэнго. — А совсем не в сердечной недостаточности?

Врач смутился еще больше.

— Да, сердце до последнего вздоха работало без нарушений…

— Но нарушений не было и у других органов, верно?

— Вот именно.

— Я, конечно, не специалист. Но в итоге-то сердце остановилось, не правда ли?

— Да, конечно… Сердце остановилось.

— Значит, этому сердцу чего-то недоставало, так?

Врач задумался.

— С точки зрения нормально работающего сердца — конечно, так… Здесь вы правы.

— Ну, вот и напишите: «причина смерти — сердечная недостаточность, вызванная продолжительной комой». Я не возражаю.

Врач с облечением вздохнул и пообещал составить свидетельство через полчаса. Тэнго поблагодарил его, тот ушел.

Тэнго остался с сестрой Тамурой.

— Может, тебе нужно побыть с отцом наедине? — спросила она. Деловым тоном — явно лишь потому, что спрашивать так полагалось.

— Нет, не нужно. — Он покачал головой. — Спасибо.


С покойным отцом ему говорить было не о чем. Как, собственно, и при жизни. С чего бы какая-то новая тема возникла теперь, когда старика больше нет?

— Тогда перейдем куда-нибудь еще и обсудим, что делать дальше, — предложила сестра Тамура. — Ты не против?

— Не против, — ответил Тэнго.

Перед выходом сестра Тамура повернулась к покойнику и, склонив голову, сложила вместе ладони. Так же поступил и Тэнго. Естественный жест уважения к умершему. К человеку, только что совершившему личный подвиг под названием «смерть». Затем они вышли из комнатки без окон и отправились в столовую.

В столовой не было ни души. Через огромные окна, выходившие в сад, помещение заливал яркий солнечный свет. Ступив в это царство солнца, Тэнго с облегчением вздохнул. Ничто не напоминало здесь о покойниках. Это был мир для живых. Пусть даже неопределенный и несовершенный.

Сестра Тамура разлила по чашкам горячий зеленый чай. Какое-то время они молча пили его, сидя лицом к лицу.

— Останешься здесь до завтра?

— Собираюсь. Правда, гостиницу еще не заказывал…

— Не хочешь переночевать в палате, где лежал твой отец? Она сейчас пустая, денег платить не придется. Если, конечно, не странно.

— Да нет, не странно, — чуть удивившись, сказал Тэнго. — Но разве так можно?

— Можно. Лишь бы ты согласился, нам-то здесь все равно. Постель тебе потом принесут.

— И все-таки, что я должен делать дальше? — прямо спросил Тэнго.

— Получишь свидетельство о смерти — сходи с ним в местную мэрию за разрешением на кремацию. Потом сними отца с гражданской регистрации. Пока это — главное. Еще, наверно, будут всякие мелочи — заявление о прекращении выплаты пенсии, перерегистрация на тебя счета в банке и так далее. Но об этом поговоришь с адвокатом.

— С каким адвокатом? — не понял Тэнго.

— Твой отец обо всех формальностях, связанных с его смертью, договорился с адвокатом. Обычный адвокат, ничего особенного. У нас ведь много стариков, которые уже не могут толком решать за себя. Чтобы помочь им в вопросах раздела имущества и так далее, мы приглашаем юрисконсульта из местной адвокатской конторы. Он же составляет для них завещания. Стоят его услуги совсем немного.

— Разве отец оставил завещание?

— Говори с адвокатом. Я об этом рассказывать не в праве.

— Понятно. Я смогу с ним встретиться в ближайшее время?

— С ним я уже связалась, он приедет к трем. Тебе удобно? Извини, что столько всего сразу, просто ты так занят, вот я и организовала сама…

— Огромное спасибо. — Тэнго оценил ее расторопность. И почему все женщины старше него, которые оказываются с ним рядом, всегда так практичны?

— Но прежде всего поезжай в мэрию, сними отца с регистрации и получи разрешение на кремацию, хорошо? — сказала сестра Тамура. — Без этого ничто не сдвинется с места.

— Выходит, сейчас мне нужно ехать в Итикаву? Ведь отец зарегистрирован там. Но тогда до трех я никак не успеваю…

Медсестра покачала головой:

— Как только твой отец устроился к нам, он переслал все свои документы в мэрию Тикуры. На всякий случай — чтобы не тратить время потом, если что случится.

— Все предусмотрел, — удивился Тэнго. Похоже, отец сразу знал, что приезжает сюда умирать.

— О да, — кивнула медсестра. — Настолько прозорливых пациентов я почти не встречала. Обычно все надеются, что пробудут здесь недолго и вернутся домой. А на самом деле… — Она сложила вместе ладони, молча подчеркнув недосказанное. — В общем, ехать в Итикаву тебе не нужно.

Тэнго провели в палату — одноместный бокс, где отец провел последние месяцы жизни. На кровати — полосатый матрас без простыней и одеяла. На столе простенькая лампа, в тесном гардеробе пять пар плечиков для одежды. На полке — ни книги; все личные вещи отца уже куда-то унесли. Хотя что там были за вещи, вспомнить не удавалось. Тэнго опустил на пол сумку и огляделся.

В палате еще оставался легкий запах лекарств вперемежку с дыханием больного. Тэнго открыл окно, чтобы проветрить комнату. Выцветшие занавески заплясали на ветру, точно юбки девчонок на детской площадке. Глядя на них, Тэнго думал, как было бы здорово, если бы рядом сейчас стояла Аомамэ и молча держала его за руку.

Добравшись до мэрии на автобусе, он отыскал нужное окошко, предъявил свидетельство о смерти отца и получил разрешение на кремацию. Сжигать тело дозволялось не раньше, чем через 24 часа после смерти. Затем написал заявление о снятии отца с регистрации, получил надлежащую справку. Обе процедуры заняли какое-то время, но в принципе оказались куда проще, чем он ожидал. Особых знаний или навыков не требовалось. Очень похоже на списание старого автомобиля. С каждого документа сестра Тамура сняла по три копии на больничном ксероксе.

— В полтретьего, перед встречей с адвокатом, придет распорядитель из похоронного бюро «Благосвет», — сообщила она. — Передашь ему копию разрешения на кремацию. Все остальное они организуют сами. Твой отец давно обсудил с ними, как проводить его похороны. Все расходы оплачены заранее. Тебе ничего делать не нужно. Разумеется, если у тебя самого нет на этот счет возражений.

— Возражений нет, — ответил Тэнго.

Личных вещей отец после себя почти не оставил. Старая одежда да несколько книг, вот и все.

— Может, что-нибудь оставишь себе на память? — предложила сестра Тамура. — Радио с будильником, старые наручные часы, очки… Больше, собственно, ничего и нет.

— Ничего не нужно, — покачал головой Тэнго. — Распорядитесь этим как полагается.

Ровно в два тридцать неведомо откуда возник человек из похоронного бюро — худощавый мужчина лет за пятьдесят в черном костюме, с длинными пальцами, большими глазами и черной запекшейся бородавкой над левой ноздрей. Надо полагать, он много времени проводил под палящим солнцем — плотный загар покрывал его кожу вплоть до кончиков ушей. Неизвестно почему, но упитанных гробовщиков Тэнго не встречал еще никогда. Человек этот вкратце описал ему, как пройдут похороны [33]. Говорил очень вежливо, не спеша. Будто намекал, что торопиться уже некуда.

— Отец ваш при жизни хотел, чтобы похороны состоялись как можно скромнее, без излишеств. Гроб — самый обычный, для кремации сгодится, и ладно.

Просил обойтись без алтаря, церемонии, чтения сутр, посмертного имени, венков и надгробных речей. В персональном захоронении также не нуждался. Урну с его прахом распорядился оставить в каком-нибудь общем склепе на территории этой лечебницы. Поэтому если у вас нет возражений…