Царевич с плохим резюме

Глава 36




– Кто это с тобой? – еле слышно спросила дама в твидовом костюме, сидевшая на стуле в коридоре.

– Потом объясню. Что с Соней? – воскликнула Лидия.

– Не знаю, – заплакала Полина Владимировна.

Александр Михайлович насупился, остановил пробегавшую мимо медсестру и помахал перед ее лицом удостоверением частного детектива, которое очень похоже на «корочки» полицейского.

– Полковник Дегтярев. Куда поместили Софью Банкину?

– Она в реанимации, – пропищала девушка.

– Где заведующий отделением? – задал вопрос Собачкин.

– Десятый кабинет, – сообщила медсестра, – налево по коридору.

Семен и Александр Михайлович пошли в указанном направлении.

– Лида, принеси воды, – попросила мать.

Дочь метнулась к лифту, мы с Банкиной остались вдвоем.

– Вы из полиции? – прошептала Полина.

Я не ответила на ее вопрос, задала свой:

– Что случилось?

– Вчера вечером все было как обычно, – зашептала Полина, – мы с Сонечкой договорились, что я к ней на работу заеду в районе обеда, вместе сходим в кафе. Но в назначенный час дочки на службе не оказалось. Администратор в мастерской объяснила, что она не появлялась, на звонки не отвечает. Сотрудница не забеспокоилась, подумала, что Софья Анатольевна проспала или грипп подцепила, из-за слякотной погоды вирус разбушевался.

Полина прижала руки к груди.

– У меня сердце перевернулось! Я почуяла беду. Если бы у Сонечки температура подскочила, то она бы мне сразу звякнула, отменила встречу. Я понеслась к ней домой.

– Мамуля, держи, – тяжело дыша, произнесла Лида и подала Полине бутылку, – прости, стакана нет.

– Плевать на него, – отмахнулась старшая Банкина, осушила емкость и продолжила рассказ.

Когда Полина подошла к квартире дочери, сразу увидела записку, которая висела на ручке. Мать развернула ее. «Не ломайте дверь, она открыта». Банкину сковал ужас, она вошла внутрь и закричала:

– Сонюшка!

Никто не ответил. Полина Владимировна прошла в комнату и нашла дочь на диване. Сонечка была в новой кружевной сорочке, волосы она тщательно завила, на лицо наложила макияж. В комнате царил идеальный порядок. На столике, который стоял между двумя креслами, лежали паспорт, мобильный телефон, ноутбук и записка. «В моей смерти виновата я сама. Вадим появился еще раз. Мои деньги лежат в банке, там есть распоряжение отдать их все Полине Владимировне Банкиной. Мамочка, прости меня. Но второй раз я не выдержу. Папа, Лида, Роберт, я очень вас люблю. Извините, если когда-то кого-то обидела. Соня».

– Что за Вадим? – ахнула Лида. – Впервые это имя слышу!

Полина сгорбилась.

– Никто, кроме меня, не знает. Я поклялась Соне, что никому ни слова не скажу. Помнишь, несколько лет назад сестра попала в больницу?

– Да, – подтвердила Лида, – из-за какой-то заразы. Желудочная инфекция.

– Бактериальная, – уточнила старшая Банкина, – с таким диагнозом кладут в бокс, посещения запрещают до тех пор, пока анализы не станут «чистыми». Никого к Сонюшке не пускали. Но в действительности она совершила попытку самоубийства.

– Боже! – подпрыгнула Лидия.

– У нее завелся ухажер Вадим, – продолжала Полина, – я его один раз видела. Юноша мне совершенно не понравился. Нервный, дерганый. Сонечка тогда институт оканчивала, была совсем взрослой. Вот я и решила, что первая любовь часто бывает неудачной. У моей дочки она запоздалая, но это ничего не меняет. Девочка умная, абы с кем поддерживать отношения не станет, у нее твердые принципы: до свадьбы никакого секса. Что плохого может случиться? Ребенка без отца точно не будет. Через какое-то время Соня поймет, что Вадим ей не подходит, и разорвет отношения. И вот что вышло. В самый разгар романа мерзавец прислал моей малышке сообщение, что-то вроде: «Прощай, я ухожу на тот свет, в моей смерти виновата ты». Дальше чушь вроде: «Ты отказалась со мной спать, потому что я не поступил в институт и не могу найти работу. Из-за тебя я потерял душевный покой, из-за тебя не могу устроиться на службу, сижу без денег». Короче, он обвинил девочку во всех своих неудачах и прыгнул с балкона.

Лида прижала ладонь к губам.

– О боже!

– Сонюшка очень эмоциональна, это в ее духе – всегда считать себя неправой во всех обстоятельствах. Она говорит: «Ох, я виновата», – продолжала Полина, – она позвонила родителям Вадима, которых не знала лично, но домашний телефон парня у нее был. Подошла мать, обозвала Соню последними словами, заявила: «Мы этого так не оставим, дрянь, довела моего сына до суицида! Богатая сволочь!» Соня разрыдалась и решила уйти из жизни, искупить свою вину. Навела порядок в доме, красиво оделась, дверь не заперла, чтобы ее не ломали.

– Ужас, – простонала Лида. – Почему я не знала?

– Слава богу, девочку откачали, – продолжала мать, – она прямо из больницы в санаторий отправилась. И мы с ней договорились, что о попытке суицида не узнает никто! А теперь! Снова! И все, как тогда.


Полина закрыла лицо руками, Лида обняла мать.

– Ну, ну, Сонюшка жива. В тот раз ее вернули к жизни, и сейчас справятся.

В конце коридора показались три мужские фигуры.

– Ждите здесь, – сказала я и поспешила навстречу группе.

– Софья на аппаратах, – буркнул полковник.

– Дело плохо, – уточнил Сеня.

– Прогнозы пока строить не стоит, – пробасил врач, – мы проводим необходимое лечение.

– Она в сознании? – спросила я.

– Нет, – ответил доктор, – и, поскольку вы из полиции, скажу прямо, я думаю, что она навряд ли очнется. Хотя по-разному бывает.

– Это точно самоубийство? – не успокаивалась я.

Врач остановился.

– К нам привозят разных больных. Бывает, что человеку насильно влили нечто или подсунули вместо лекарства яд. Но в первом случае есть характерные признаки насильственных действий. Внешний вид жертв, как правило, небрежный: халат, сама вся растрепанная. А вот если женщина в кружевной сорочке, с прической, записка на столе – то это почти всегда самоубийство. Слабый пол хочет и после смерти привлекательно выглядеть. Жаль, не могу показать тем, кто решил уйти из жизни, в каком виде их после всех реанимационных мероприятий, вскрытия в морг отправят. Ни малейшей красоты в этом нет.

– Софья пока жива, – сказала я.

– Жива, – вздохнул врач, – смотря что считать жизнью. Иногда лучше сразу на тот свет отправиться, чем лежать на аппаратах. И больному мука, и родным тяжелое испытание.

– Я слышала, что какой-то мужчина очнулся после десяти лет комы, – зачем-то сказала я.

– Очнулся? – повторил медик. – Ну-ну! Даже если сутки в настоящей коме провел, то последствия непредсказуемы. Не стоит верить сериалам, в которых главный герой, открыв впервые за двадцать лет глаза, радостно кричит: «Мама, папа! Я слышал, как вы мне книги читали!» А потом спрыгивает с койки и пляшет джигу. Так не бывает. Действительность намного хуже. Более ничего сказать не могу. Мой телефон у вас есть. Если что, звоните!

Доктор ушел, я рассказала Сене и Дегтяреву про Вадима.

Александр Михайлович приблизился к Полине Владимировне и спросил:

– Телефончик Сони где?

– У мужа, – прошептала мать.

– Вы смотрели сообщения? – осведомился Сеня.

– Нет, просто… ну… я так растерялась, – всхлипнула Полина, – затряслась. Позвонила мужу, он прилетел. Вернее, сначала я вызвала «Скорую». Врачи в секунду приехали…

– Папа! – воскликнула Лидия и бросилась к мужчине, который вышел из лифта. – Папочка!

– Соня? – спросил Анатолий Петрович. – Что? Как?

– Жива, – сообщила я.

– Фу, – выдохнул отец. – А вы кто?

Мы посмотрели на Лидию, та вскочила и обняла Банкина.

– Папуля, это детективы.

– Полиция, – кивнул глава семьи, – если можно, давайте обойдемся без бесед. Сил никаких нет.

– Нет, они частные сыщики, – тихо уточнила дочь.

– Не понял, – удивился Банкин и вскинул подбородок.

На лице его появилось такое выражение, словно он увидел таракана.

– Я все объясню, – затараторила Лида, – папуля, им нужен мобильный Сони. Где он?

Анатолий Петрович открыл борсетку.

– Вот, но я ничего не понимаю.

– Запаролен, – протянул Сеня, взяв трубку.

– Наберите четыре шестерки, – подсказала Лида.