Царевич с плохим резюме

– Ну… Смирнов.

– Нет. Андрей решил тебе отомстить. Сволочь, конечно, на ребенке отыграться вздумал.

– Он всегда был дерьмом! Завистливая гадина!

– Заткнись! Я говорить буду. Что ты мне рассказывала про Крохиных?

– Ну…

– Не мямли! Отвечай четко.

– Что они очень богаты, – зачастила Полина, – хранят в потайном месте сумки-рюкзаки, набитые валютой и ювелирными изделиями. Добра на несколько жизней хватит. Тратят мало, боятся, что окружающие поймут – многодетные слишком хорошо живут. Поэтому нас кормили сытно, но дешево, кашами. Одевали в простую одежду. Комнаты в коммуналках одиноких стариков для нас они не покупали. Пенсионеры нас прописывали бесплатно за уход. Боялись умереть в одиночестве, не хотели быть похороненными в общей могиле. А кому им жилье-то оставить?

– И что ты мне тогда предложила?

Ответа не последовало.

– Из этого разговора явствует, что Анатолий и Полина познакомились намного раньше, чем мы думали, – пробормотала я.

– Похоже на то, – согласился Дегтярев.

– Давай, не стесняйся, – велел Анатолий, – тут все свои.

– Зачем тебе это повторять? – прошептала Полина.

– Потому что я так велю, – прозвучало в ответ. – Я! А со мной, хозяином, не спорят!

– У них было много денег, – заговорила Полина, – очень. Я знала, где Крохины накопления нычут. В подвале была кладовка, там сумки стояли. Надо было приехать к ним в гости, я тебя представила как жениха, ну, типа мы хотим пожениться, вот принесли пирожные к чаю. Они сладкое любили. Детей у них тогда четверо осталось. Все мерзкие крысята. В эклеры вкололи снотворное, ты сказал, что оно у тебя есть. Подождем, пока они заснут, заберем все, и ходу. У тебя «Москвич», увезем все без проблем. Мой план был такой. А ты решил взрыв устроить! Сказал: «Они проснутся, поймут, что нычка пустая, и плохо нам придется».

– Не скажи ты тогда про деньги, я бы на газовой трубе гайку не отвинтил!

– Ой, а ты прямо ни в чем не виноват! Вместе все сделали! Сообща! Потом перестройка началась. Мы купили квартиры в одном доме на первом этаже. Ты первый, я потом, и мы вроде как познакомились, поженились, приобрели участок в деревне, туда и перебрались. Знаешь, я тобой горжусь.

– Да ну?

– Конечно. Документы у тебя поддельные, на психолога ты никогда не учился. Но ходил в библиотеку, сам знаниями овладел, преподавателем стал.

– В заштатном вузе!

– Все равно круто!

– Не заговаривай мне зубы, – оборвал ее муж. – Вспоминаю, как приехали мы с сумками в мою деревню. И я тебе показал, где хранится все, что я имею. Ты чуть в обморок не упала.

– Конечно, – подтвердила Полина, – я понятия не имела, что мой любимый настолько богат.

– И вскоре после того как я тебе все, что от Борзова в наследство получил, продемонстрировал, ты сдала всех ребят милиции, – перебил ее Анатолий Петрович, – напрашивается единственный вывод. Моя любовница увидела погреб и сообразила: если меня посадят – это все плюс добро Крохиных будет принадлежать ей одной.

– Боже! Что ты несешь!

– Озвучиваю свои мысли.

– У меня голова на плечах всегда была. Если бы тебя замели, в дом с обыском пришли бы, нашли бы банки с золотыми червонцами!

– Ха! Я был прописан в своей избе. А погреб на другом участке находился. И перепрятать добро несложно, побегаешь ночку и занычешь!

– Не неси чушь!

– В селе из жителей оставалось несколько бабок, глупых, слепых. Меня сцапали. У тебя руки были развязаны.

Опять стало тихо.

– Кузя, вместе с Фокиным и командой задержали еще и Анатолия? – удивилась я. – Там был пятый член банды? Мы о нем не знаем.

– Как ты мог такое подумать, – заплакала Полина, – я чуть с ума не сошла, когда тебя в машину запихнули.

– Мне хуже пришлось, – отрезал Анатолий, – сначала я сидел в милиции. Я тебе не рассказывал, но сейчас все выложу. Нас заперли в темной камере. Духота стояла жуткая. Воды не давали. Гришка побледнел, сел на пол. Я в дверь забарабанил, глазок открылся, кто-то спросил:

– Чего надо?

– Нашему товарищу плохо, – ответил я, – врача позовите.

– Когда шмотье у иностранцев выпрашивал, он себя хорошо чувствовал, а как хвост прищемили, так заболел, – заржал мужик и ушел.


– Сволочь!

– Гриша умер! Прямо у нас на глазах.

– Господи!

– Мы испугались.

– Еще бы!

– Потом я Андрею сказал: «Нас не фотографировали. Мы с Колосовым похожи, что фигура, что лицо. Меня с валютой взяли, навесят десятку, не меньше. Значит, так. Я умер, а Гриша жив». И засунул покойнику свой паспорт во внутренний карман куртки. Себе его корочки взял. Нас не обыскали, просто втроем в камеру запихнули. В отделении что-то отмечали, сильно поддали. Я минут двадцать орал, в дверь бил, пока не пришли и не унесли тело. Утром меня отвели на допрос, я про сигареты соврал, назвался Колосовым. Мужик, который со мной беседовал, был весь помятый, глаза красные, чесноком вонял, перегар зажевал. Глянул он на меня и говорит:

– Сколько денег у Фокина было?

Я глаза выпучил.

– Мне откуда это знать? Сколько можно повторять? Сигареты я хотел купить. Ну и…

Банкин замолчал. Из ноутбука не раздавалось ни звука.

– Не было еще одного члена банды. Анатолий Банкин – это Николай Фокин, – сказала я, чувствуя, как к голове подбирается мигрень, – он не умер. Скончался Гриша Колосов.

– Ладно, – другим тоном сказал Анатолий, – я, конечно, взбесился, когда узнал, кто нас сдал. Но… Слушай, мы ведь никогда не врали друг другу?

– Я – нет, – твердо заявила Полина, – просто кое-чего не рассказала. Мы столько лет вместе! Да, я поступила тогда ужасно, но вспомни, сколько мне лет было, почти ребенок. У нас трое детей, все хорошо. Коля!

– Меня зовут Анатолий Петрович Банкин, – напомнил муж, – вычеркни Николая Фокина из памяти. Он умер.

– Ты мне тоже не все сообщил, – перешла в наступление Полина, – я не знаю, например, где ты паспорт взял.

Муж издал смешок.

– Где взял, где взял… Купил. У меня в телефонной книжке много номеров было. Не все клиенты к гостинице приезжали. Туда в основном шушера прикатывала, те, кто хотел всякую мелочь купить. Но были и актеры, музыканты, балетные, певцы, они везли магнитофоны, ткани, украшения, драгоценные камни и хотели получить за них валюту. Я их товар продавал цеховикам, директорам крупных магазинов. Откуда у меня в тот злополучный день оказалось несколько тысяч «зеленых»? Я продал пару женских шуб мужику из Грузии. За долларами должна была приехать через несколько часов одна балерина. Но меня сцапали прежде, чем я ей деньги отдал. Когда я вырвался из участка, понял, что под именем Николая Фокина жить нельзя, прямо у метро из автомата позвонил одному пареньку. Он мне спустя неделю выдал паспорт Анатолия Петровича Банкина, диплом об окончании психологического факультета. Ну и начал я из себя изображать душеведа. Сначала боялся, что разоблачат как самозванца, потом понял: на прием идут одни бабы, а им просто нужно кому-нибудь выговориться. Да и не гнался я за клиентами, жили-то мы на заныканные деньги.

– Долго и хорошо жили, – подхватила Полина, – жаль, что сейчас запас истощился. Но у детей жилье есть, работа. Странно, что Андрей, выйдя на волю, не приехал к тебе.

– И как бы он меня нашел? – спросил супруг. – Мы с тобой следы замели, в область переселились. Не в мою деревню отправились. Я внешность изменил, поправился, бороду отпустил, очки надел. Простые меры, а действуют безотказно. Ты фамилию поменяла, стала Банкиной. Вспомни, какое время было? Лихие девяностые, никакого порядка нигде нет. В Подмосковье мы были не прописаны, дом снимали. Как нас найти? Не расскажи Берестов, гаденыш, про тебя, никогда б Андрей нас не нашел. Мало ему того, что миллиардами ворочает, решил еще тебе отомстить. Урод.

Послышалась музыка.

– Ой, это из больницы, – испугалась Полина, – нет, нет, не хочу! Не желаю ничего слышать! Не бери трубку.

– Алло, – сказал муж, – нет, это Анатолий Петрович, хорошо. Едем. Странные, однако, люди. Слышит же, что трубку взял мужик, а говорит: «Полина Владимировна, приезжайте!»

– Боже, нет, нет, – заплакала Банкина.

– Поля…

– Молчи!

– Соня открыла глаза.

– Господи! Скорей в клинику! – закричала хозяйка особняка.

Раздался звук шагов, хлопок двери, и наступила тишина.





Эпилог




На следующий день мы сидели в нашем офисе.

– Софья пришла в себя, – сказал Дегтярев.

– Прекрасная новость, – пробормотала я, – девушка ни в чем не виновата. Сейчас, когда я знаю, что Банкин – это Николай Фокин, удивляюсь, где были мои глаза. Николая за его манеру общения, привычку вздергивать подбородок, презрительно щуриться прозвали Царевичем. Алина же сказала мне: «Фокин – Царевич с плохим резюме». Ну почему я, глядя на гордо вздернутый подбородок Банкина, не поняла, кто он? Не сообразила, что вижу того самого Царевича с плохим резюме.

– Ой, прекрати, – махнул рукой Кузя.

– И что, Полина с мужем останутся безнаказанными? – не утихала я. – На их совести взрыв в жилом доме. Там были погибшие. А Гриша Колосов! Где его похоронили? Тетя, которая парню мать заменила, обыскалась его.