Державы земные

Она снова оглядела сидящих.

– О’кей, начинаем мозговой штурм смежных тем. Нам нужна последовательность, которая будет разворачиваться. Нет контроля над пищей со стороны правительства, только корпорации, заботящиеся о своей прибыли. С этого начнем. С чем это связано? Рабочие, вынужденные здесь жить, вдали от дома, под давлением рынка труда, – зарплатное рабство. Это два. Что насчет условий жизни? Маленькие квартиры, нет доступа к зеленым зонам, нет школ.

Хью тайком глянул на Эллисон… и увидел, что она на него даже и не смотрит. Надо что-то сказать. Надо продемонстрировать решительность, показать, что у него есть идеи. Он прокашлялся.

– Ну… и не забываем, что этим людям вообще не следовало быть на Луне. По крайней мере, пока на этот счет не выработан политический консенсус. Не следует ли нам, как стране, поставить приоритетом это?

Луиза сделала пометку в планшете.

– О’кей, хорошо.

Хью посмотрел на Эллисон, ожидая реакции. Никакой. Надо постараться.

– Кстати, насчет некоординированного принятия решений, все это… – он повел руками по сторонам, – лучший пример бесконтрольной застройки.

Опять никакой реакции от Эллисон: ни тебе одобрительной улыблки, ничего. А вот Луиза кивнула.

– Хорошо подмечено. Огромное количество денег и труда вложено в создание всей этой бессмыслицы. Эти ресурсы можно было бы потратить на восстановление Северного Китая, на усмирение Председателя Пена, на создание систем устойчивого земледелия в субсахарской Африке. Много на что.

Краем глаза он увидел, что Эллисон просветлела лицом, услышав про земледелие. Устойчивое земледелие. Конечно. Будь оно проклято! Надо было с этого и начинать, чтобы Эллисон поняла, что он заботится о чистоте пищи. Блин. Надо лучше сосредоточиться.

Луиза сделала очередную пометку в планшете и оглядела всех их.

– Все это хорошо. Народ, это будет круто. Профессиональные СМИ пишут о делах привычных – терроризм в Техасе, нелегальная добыча нефти на Аляске, войны Халифата. А это…

Она постучала по столу.

– Вот оно, здесь. Серьезнейшее дело. И мы здесь одни, чтобы обо всем этом рассказать.

Она посмотрела на Хью.

– Мы же сможем это опубликовать, так?

Хью кивнул. Он уже говорил об этом с мамой, идея ей понравилась. И тут он осекся. Он кивнул. Кивнул. Как идиот. Должен был что-нибудь сказать, должен был быть настойчивее. Луиза ведет линию разговора. Так ему никогда не добиться внимания Эллисон. Не добиться, чтобы она увидела в нем мужчину. Нужно сказать что-то значимое.

Но что?

Луиза всегда знает, что сказать. И как сказать. В этом она похожа на его мать. А вот сам он не знает, что делать. Кому-то такое легко дается. Вот он, живой пример. Предложения Луизы воодушевляли их все больше, и она сама все больше воодушевлялась. Она говорила о своих целях – обличать капиталистов, делать карьеру в журналистике – и выражала свой энтузиазм, не стесняясь, заражая им остальных.

Краем глаза Хью увидел рабочего-китайца в комбинезоне и нигерийца в дашики и джинсах. Сидящие за соседним столом, они оторвали взгляды от доски для игры в го, на мгновение. Наверное, энтузиазм Луизы оказался слишком громогласен.

Хью затаил дыхание. Но спустя мгновение мужчины вернулись к игре. И он выдохнул.

Луиза говорила все громче. Хлопнула по столу, подчеркивая свои слова, а затем откинулась на спинку стула, скрестив руки на груди, явно довольная собой.

Хью собрался с духом, намереваясь что-нибудь сказать, но Селена его опередила.

– Я пытаюсь понять культурный контекст. Многие американцы ведут блоги, из них можно многое узнать, а вот мексиканцы, нигерийцы, китайцы – не очень. Я начала заговаривать с людьми на улицах.

Луиза посмотрела на нее.

– Это интересно. Я думала, мы сможем найти здесь классовые проблемы… но, возможно, если мы найдем расовую сегрегацию…

Селена покачала головой:

– Не думаю. С культурологической точки зрения эти группы весьма похожи. Европейцы, белые, азиаты – все они говорят, что оказались здесь из-за налогов и неспокойной обстановки. Председатель Пен, Халифат, МК в Нигерии и…

Луиза налонилась вперед и гневно ткнула вперед вилкой.

– Это полная чушь, упоминать МК в связи со всеми этими группами. Солдаты находятся там, чтобы защищать этих людей. Даже намекать на что-то иное…

Хью огляделся по сторонам. Может, ему сейчас следует проявить лидерские качества? Он может согласиться с Селеной. Поддержать ее против Луизы… это же хорошо, так? Показать Эллисон, что он не боится споров. Что защищает женщину. И он прокашлялся.

– Погоди-ка. Селена просто говорит о том, что от людей слышала. Если правда, по их мнению…

Луиза выставила нижнюю челюсть.

– Хью, так ты анархист, вроде здешних главарей? Или я одна здесь, кто помнит лозунг «Общество XXII века в XXI»?

Хью поднял руки.

– Нет, погоди. Я всего лишь сказал, что смысл журналистики не в том…

Он сглотнул.


– Наша работа в том, чтобы выяснить, что люди думают здесь, на местах, и сделать репортажи об этом, так?

– А что, если на местах люди полную чушь думают?

– Погоди. Мы понимаем, что мы правы. Правда – по должному размышлению – лишь укрепляет наши позиции. И чем лучше мы расскажем правду, чем убедительнее мы в этом будем – тем лучше мы…

Луиза яростно посмотрела на него.

– Ты думаешь, что экспаты могут иметь правильный взгляд на ситуацию? Ты купился на их аргументы?

– Ладно тебе, Луиза. Я не об этом. Экспаты заблуждаются, но это не значит, что нам не следует их выслушать. Хотя бы с минимальным состраданием.

Он мельком глянул на Эллисон. Та смотрела на него не отрываясь. Быть может, даже с одобрением? Хью понял, что останавливаться нельзя.

– Важно понимать различие между теорией и практикой. Мы все согласны с тем, что Глобальный Честный Договор – достойное завершение…

– Точно, и если ты послушаешь…

Хью немного воодушевился и поднял руку.

– Подожди. Я вырос в Вашингтоне. Я видел то, что вы не видели. Даже если цель хороша, это не означает, что хорошо ее исполнение, так что собрать иные мнения…

Он посмотрел на Эллисон. Та снова ушла в себя, тыкая палочками в еду. Проклятье. Хью хотел, чтобы она продолжала смотреть на него. И сменил подход.

– Давай Эллисон спросим.

Эллисон подняла взгляд.

– Быть может, даже лучше, если люди, которые не питают энтузиазма по поводу Глобального Честного Договора, просто уходят. А может, и нет. Как думаешь?

Хью почувствовал, что потеет. Проклятье!

Эллисон пожала плечами, копаясь в еде, и ответила не сразу.

– Ну, есть две вещи. Глобальный Честный Договор – хорошая идея, но я не уверена, что правительство имеет право лишать отдельных людей права выбора.

Луиза поджала губы. А Селена кивнула.

– Но я и не думаю, что отдельные люди имеют право забирать с Земли оборудование, воздух и даже воду, не спрашивая мнения остальных. Должен быть консенсус. В смысле, что вода – кровь нашей экосистемы. Они не могут так вот просто ее забирать.

Селена приподняла брови.

– Так ты хочешь сказать, что экспатам должна быть предоставлена свобода уйти – если они уйдут нагими и без оборудования?

Селена выставила Эллисон глупой. Очевидно, надо как-то ее защитить… но как?

Прежде чем Хью сообразил, что сказать, мужчина лет сорока, рослый, подошел к ним и оперся ладонями о стол. Хью удивленно поглядел на него. Темнокожий, но не настолько, насколько нигерийцы. Широкое лицо, широкие плечи, большие руки.

– Услышал ваш разговор. Вы, ребята, журналисты?

Низкий голос, уверенный. Американский акцент.

Кто он такой?

– Ну, это, у нас нет лицензий пока, но…

– Да, мы журналисты, – перебила его Луиза.

Мужчина ухмыльнулся.

– Хорошо. Не знаю, чем вы занимаетесь, но если вы ищете…

Он сделал паузу, подбирая слова.

– задокументированные несправедливости, то я могу вам кое-что рассказать.

Он огляделся по сторонам.

– Не хотел бы говорить об этом в общественном месте. У тех, кто всем здесь заправляет, глаза и уши повсюду, понимаете, о чем я?

Луиза кивнула.

– Если хотите услышать действительно крутую информацию, нам надо поговорить в более безопасном месте.