Дом на двоих

И улыбнулась ласковой, всепонимающей улыбкой, от которой по коже мороз прошелся.

Сделала шаг вперед, придерживая кончиками пальцев подол белоснежного платья. Сегодня ее величество была в образе невинности и чистоты, лишь немного испачканном красным цветом, словно кровью.

От лифа платья вверх поднимались тонкие ало-белые кружева, драпируя высокую грудь и тонкую шею. Они заканчивались сразу под черной цепочкой. Красные вставки смотрелись как потеки крови из-под этого своеобразного «ошейника»…

– Доброго времени, ваше величество, – первым нарушил тяжелое молчание Элвенрой и встал.

Но даже не подумал склониться в полагающемся поклоне, наоборот, он прижал меня плотнее к своему боку.

А меня гнула к земле сила ее величества королевы… давила на плечи, словно толща воды. Под ее взглядом мне хотелось отшатнуться от мужчины, рухнуть на колени и покаяться за все деяния разом.

Еще не знаю, за какие именно, но в ясном взгляде Мэб было столько осуждения…

– Я пришла говорить с тобой, хозяйка светлой стороны. – Сейчас ее голос уже не был таким неприятным как раньше, наоборот, стал красивым и бархатным. Таким, что хотелось слушать, слушать его до бесконечности и растворяться в этом тембре. – Девочка, моя хорошая девочка Беа, ты совсем не так выполняешь наш уговор. Я не вижу здесь Кэйворрейна, которого ты должна была образумить, зато вижу кельпи. Все происходит очень неправильно, маленькая хозяйка. Это… разочаровывает, понимаешь?

Гламор королевы был силен…

Оттого, что я разочаровала эту прекрасную деву, хотелось рыдать, просить прощения и, бросив все, вернуться в дом, чтобы исполнить свой долг. А как же иначе, конечно, долг!

Вернее, даже не так. Великую честь! Ведь ОНА попросила! Как вообще можно отказать ЕЙ?!

Я невольно дернулась вперед, но замерла, удерживаемая объятиями Элроя.

– Мы вас внимательно слушаем, ваше величество.

– «Мы»? – из голоса Мэб пропала чарующая звучность, что обволакивала меня совсем недавно, и вновь пробились неприятные, высокие нотки.

– По праву того, кто отдал нарвин, – я буду присутствовать при вашем разговоре, – спокойно проговорил господин Зеленой реки.

Волосы взметнул резкий порыв непонятно откуда взявшегося ветра.

– Нарвин. Ты отдал девчонке нарвин?

Мэб порывисто шагнула к нам, и ветер послушным псом метнулся в складки ее рукавов, играя тканью, путаясь в юбках платья.

Кроваво-красный рубин, что ярким пятном выделялся на белом фоне, раскачивался на своей цепочке.

– Отдал, – спокойно признал Элвенрой. – Это мой выбор. Ведь каждый в праве его сделать, не так ли?

– Ты. Отдал. Нарвин. СМЕРТНОЙ?!

Мне казалось, что с каждым мгновением на еще недавно такой солнечной поляне становилось все темнее и темнее. Мрак сгущался в тенях и выползал из них, стремительно пожирая свет на своем пути.

Мэб стояла в центре закручивающегося вихря, в ослепительно белом платье с алыми разводами на горловине, черными косами, в которые были вплетены снежные ленты с морозными узорами. Более всего она напоминала сейчас самую злобную на свете колдунью, а не величественную королеву фейри.

– Я отдал его любимой женщине. И не обязан отчитываться.

Внезапно мрак уполз обратно в тени, а тучи унесло с небосклона. Вновь светило солнце, и Мэб смотрела на нас с легким озорством и… пониманием.

– Ах, Элвенрой… надо признать, что на этот раз ты смог обмануть даже меня. А ведь в свое время ты пленил меня как раз тем, что… очень плохо умел врать, потому практически этим не занимался. Действительно, зачем, ведь у тебя масса других сильных сторон!

Она медленными, текучими движениями двинулась к нам. Подошла и протянула руку, убирая с моего лица кудрявую прядь. Пристально глядя в глаза, с улыбкой добавила:

– Знаешь Беата, среди лживых фейри совершенно правдивый мужчина смотрится глотком свежего воздуха, даже если он тебя отвергает. Сначала отвергает… а потом все равно смотрит с любовью и вплетает в косы цветы.

Пауза. Мэб впилась взглядом в мое лицо, явно ожидая какой-то реакции.

А у меня, если честно, в наличии было только легкое оцепенение и совсем не легкое непонимание ситуации.

Чего она ждет? Я как-то должна прокомментировать? Ну хорошо…

– Рада, что у вас тогда все сложилось!

Самый странный момент в моей жизни! Стою в объятиях мужчины, который вцепился и не отпускает, а рядом его бывшая жена, пытавшаяся его заколоть на алтаре, но что-то пошло не так и мужик не помер. И теперь она… ревнует?

Жуть какая…

– Да, Беа, сложилось, – еще одна лучезарная, прекрасная как заря весной улыбка. – Я любила его, действительно любила. За силу, за смелость, за честность. Но, по всей видимости, потеря силы каким-то неведомым образом отразилась и на потере честности. Элвенрой, твои методы низкие для лорда Неблагого Двора! Хотя о чем это я… ты ведь уже давно не лорд и совсем не высшая знать. Готов даже возлечь с человечкой и отдать ей драгоценный нарвин.

Мэб подалась вперед, почти касаясь моего носа, и неприятным, сиплым шепотом закончила:

– Все, чтобы она поверила и отдала артефакт, спрятанный в ее доме. Ну что Беата О’Рейли, каково тебе ощущать себя нужной? Нужной только ради того, чтобы получить желаемое…


– А ну хватит! Я не позволю вселять сомнения в голову Беа, она прекрасно справляется с этим сама. – Элрой рывком убрал меня к себе за спину, защищая от нападок королевы. – Вы чего-то желали, ваше величество? Потому что если вы просто гуляли, то мы с Беатой предпочли бы продолжить свой путь.

Кельпи шагнул вперед… но почти сразу замер, подчинившись едва заметному жесту.

– Какой агрессивный, – едва заметно усмехнулась Мэб. – Нет, я настроена на монолог и не позволю тебе перебивать. Молчать, именем королевы! И не двигайся, Элвенрой, господин Зеленой реки. Хм, я каждый раз удивляюсь, как мало осталось от твоей силы.

Это были не пустые слова. Я видела, как сжимаются в ярости кулаки кельпи, как сверкают его глаза, как гневно звенят бусины в прическе. Но он стоял… и молчал.

Мэб медленно обошла его по кругу, коснулась волос и с печальной улыбкой пропустила меж пальцев жемчужные пряди.

– Ты поседел после алтаря. А жаль, мне безумно нравились твои волосы раньше. Но у всего есть своя цена.

Она обошла мужчину по кругу, поглаживая широкие плечи, касаясь мощной шеи тонким пальцами, лаская острые уши, вздрагивающие от каждого прикосновения. И смотрела на меня. Не отрываясь… совершенно диким от злобы взглядом.

– Глупенькая Беа, ты действительно думала, что дивный фейри может что-то найти в глупой смертной и влюбиться в нее настолько, чтобы отдать свой нарвин? Наивное мое дитя… Ты слепое орудие. Инструмент, которым Элвенрой вскрывает замок на доме. О, я даже не представляю, как он обрадовался, что хозяйкой светлой стороны наконец-то стала девушка! Хотя… если так, совсем немного подумать, то кто виноват в том, что впервые за столько поколений дом передали девушке? Как долго ты вкладывал эту мысль в голову Джона О’Рейли, мой дорогой бывший муж? Ответь – и говори правду, приказываю!

Гневно сверкнув зелеными глазами, Элвенрой все же неохотно подтвердил:

– Не так уж и долго. Джон безумно хотел передать полномочия хоть кому-то, я просто подсказал достойную кандидатуру и развеял сомнения.

– Чудесно, – улыбнулась королева, сверкнув настолько идеальными зубами, что они казались неестественными. – А теперь скажи своей глупенькой возлюбленной, сколько осталось времени до того момента, как артефакт, в который заключена твоя сила, превратится в простую безделушку и уже не сможет вернуть тебе прежние возможности?

– Месяц, – сухо ответил Элвенрой.

– О, просто прекрасно! – Мэб как девочка захлопала в ладоши. – Всего месяц – и один из самых могущественных лордов обоих Дворов окончательно потеряет возможность вернуть себе былую мощь. Да, это действительно будет невероятно обидно, не так ли? Ради того, чтобы получить обратно СЕБЯ, можно пойти на многое. Потерпеть смертную в постели, рассказать ей о великих чувствах, огне, пламени… о чем там еще принято говорить этим бабочкам-однодневкам?

Каждое ее слово било наотмашь. Возможно, потому, что все объясняло и очень уж походило на правду.

О, да, теперь все действительно стало понятно!

Чудесный урок, спасибо ваше величество.

Правда иногда бывает уродлива.

– Так что вот так, Беата О’Рейли.

Королева нежно улыбнулась мне и ушла. Не попрощавшись. Просто пропала – и все, оставляя меня наедине с осознанием действительного положения вещей. С отвратительно ясной ситуацией, в которой уже нельзя было обмануться, как бы мне того ни хотелось.

Наверное, в этот момент мне должно было быть больно.

Все же предательство. Сердце должно оборваться, кровью обливаться и так далее.

А мне было… никак. Странное, оглушенное состояние, словно меня с головой накрыли невероятно тяжелым ватным одеялом, через которое не могли прорваться звуки. Да что там звуки, вообще ничего не могло сейчас до меня достучаться.

Словно я лежала в темноте, свернувшись калачиком, глубоко и размеренно дышала и ничего не чувствовала.

Так ведь?

А эта горечь, что разливается в воздухе и обдирает горло при каждом вдохе – так это потому что я дышу ртом и не могу дышать носом. Мне просто не хватает воздуха. Мало-мало-мало…

И глаза слезятся тоже именно из-за этого. Мне просто мало воздуха. Кислородное голодание очень затейливым образом влияет на людей.



Я присела на валун, где еще недавно сидел Элвенрой и заплетал мне волосы. Обхватила колени руками и тупо уставилась на свои пальцы.

Обычные пальцы, чуть испачканные зеленым травяным соком. С короткими ногтями.

Руки как руки. Смертные, человеческие.

Обычные.

На них легли пальцы незаметно приблизившегося Элроя. Он опустился на корточки, погладил мои ладони и тихо сказал:

– Я видел твоего бывшего мужчину и понимаю, что после него ты всем не доверяешь. И не хотела связываться ни с кем в принципе. Мэб явилась в тот самый хрупкий момент, когда ты впервые не хотела меня отталкивать. Явилась и все разрушила… Я обману, если скажу, что твое появление здесь было случайностью. Я обману, если скажу, что изначально познакомился с тобой потому, что ты мне понравилась, а не из-за своей цели. Но я скажу правду, если признаюсь, что не стал бы отдавать нарвин, если бы ты действительно не зацепила что-то в моей сути. Кажется, вы, люди, называете это душой. Ты в моей душе, Беа. Я не могу изменить прошлое, но будущее только в нашей власти. Ты мне веришь?

Я подняла взгляд на до боли красивое лицо фейри и покачала головой, шепотом признавшись:

– Не знаю, чему верить, Элрой. Не знаю, кому верить. Я забралась в эту глушь как лиса в нору. Зализывать раны, отращивать шкуру покрепче. А сейчас ее с меня снова ободрали… это больно, действительно больно.

Он осторожно взял мое лицо в ладони и невесомо коснулся губ поцелуем, а после прижался лбом к лбу и сказал:

– Время. Людей очень хорошо лечит время, Беата О’Рейли.

Я лишь кивнула в ответ, а потом мягко, но решительно высвободилась из рук господина Зеленой реки и сказала: