Ева

— Понятно. Владимир, Эльвира, какие у вас планы? Вы хотите взять девочку к себе?

— Ну, мы с Элей хотим помочь девчонке. Она ведь совсем одна. И такое пережила! У нас бы… с такими мерзавцами… в тюрьме…

— Наташенька, девочка, если ты нас сейчас слышишь, твой дядя и я, мы предлагаем тебе нашу поддержку и помощь. Ты не одна, девочка. Мы ждем твоего звонка — мой номер телефона: 8–926…»

Телеэфир от 29 июня 2018 года.

— Спасибо, — Герман возвращает распечатки адвокату. Тот убирает их в папку. Брючина адвоката натянулась, и Герману виден белый носок с вышитым тигром. У адвоката небольшая модная бородка. Чуть полноват. Моложе Германа лет на десять. По его лбу и шее течет пот. Душно. Третий час дня. Чтобы попасть к Герману, адвокату, по его словам, пришлось прийти к СИЗО к семи утра. Герман не просил его об этом. Ему вообще адвокат незачем. Михаила Левицкого, известного адвоката, ему наняла пациентка, которую Герман спас, удалив гигантскую грыжу.

В окно с решеткой пытаются втиснуться огрызок неба и старая кирпичная стена. Судя по нежной, финифтевой голубизне кусочка неба, на улице светит солнце. По комнате летает муха.

— Что ж, Герман Александрович, СМИ, как видите, делают из вас педофила. Вы же мне говорите, что это не так, но мотив похищения не называете. Получение выкупа отрицаете. Сами признались в похищении, но виновным себя не считаете. Чего вы хотите? Вы пришли в полицию за три месяца до истечения срока давности. Подожди вы немного, тюрьма бы вам и вовсе не грозила. Почему вы не подождали эти три месяца?

— Я и не знал, Миша, что существуют сроки давности.

— Нам нужно выбрать стратегию. Надеюсь, я вам нужен не только для того, чтобы распечатки газет приносить?

— Миша, вам удалось поговорить с Аришей?

— Нет, пока не вышло. Но со следствием, насколько я знаю, она сейчас сотрудничает.

— Я сделал это для нее. Она собиралась всю жизнь держать в себе то, что ее родители убийцы, а отец — не отец вовсе, а похититель. А я-то знаю, что это такое — держать подобный секрет в себе. — Герман усмехается. — Чтобы выздороветь, Миша, надо вскрыть нарыв и выпустить гной наружу. Банальная истина. Очевидная не только для хирурга. Я проконсультировался с несколькими психотерапевтами. Ну, без подробностей, конечно, и они подтвердили, что лучший выход для Ариши — вытащить правду наружу.

— Погодите, погодите. Что значит — собиралась хранить в тайне? Так для девочки ваше признание полиции не стало откровением? Она знала о своем похищении? Просто везде указано, что…

— Узнала несколько месяцев назад. Провела настоящее расследование, пытаясь выяснить, кто ее мать. Вот и узнала. Я действительно немного подождал, пока ей исполнится восемнадцать, чтобы у нее не было проблем с соцслужбой.

— Ясно. — Адвокат что-то быстро записывает в блокноте. — А что означают ваши слова, что ее родители — убийцы?





48




«Новый поворот в деле похитителя Германа Морозова! Арина Морозова, она же Наталья Ломакина, дала показания, которые выставляют историю с похищением совсем в другом свете. По словам девушки, Герман Морозов считает, что ее родители убили его сестру Еву. Он задумал и совершил похищение, чтобы наказать их. Как выяснила наша редакция, сестра Германа Морозова была первой женой Олега Ломакина. В 1999 году она утонула под Балаклавой. Покончила с собой, оставив предсмертную записку. Но Герман Морозов утверждает, что Ломакины ее утопили. Мы связались с адвокатом похитителя Михаилом Левицким и попросили дать разъяснения. Михаил рассказал, что, по словам его подзащитного, тот стал случайным свидетелем разговора Олега и Ольги Ломакиных, из которого узнал, что Ломакины столкнули Еву с яхты в море и ждали, пока она утонет.

Кроме того, по словам Германа Морозова, прощальную записку его сестра написала раньше. Она любила экстрим и написала записку, чтобы в случае чего не подставлять близких. Михаил Левицкий подчеркнул, что мотивом похищения девочки была месть убийцам сестры. Его подзащитный не причинял девочке вреда и не имел таких намерений».

Новость в Яндексе от 14 июля 2018 года.

«Новые обстоятельства, очень спорные, скажу я вам, ничем не подкрепленные. Они никак не повлияют на ход дела, — сообщил нашему корреспонденту представитель следственной группы. — Девочка была похищена. Это факт. Преступник сам в этом сознался и представил доказательства: вещи девочки, в которых ребенок был в день похищения. Второе. Преступник путем шантажа присвоил пять миллионов долларов. Это очевидный факт. Хотя в этом Герман Морозов пока не признается. Третье — своими действиями он подтолкнул Ломакиных к самоубийству. Это тоже факт. Его мотивы — дело десятое в этом конкретном случае. У некоторых преступников мотив — это голос Бога, и что теперь, верить всему? А может, он это все выдумал, чтобы оправдать свои низкие мотивы? Какие у нас доказательства, кроме его слов? Доказательств, кроме его слов, у нас нет».

Телеэфир от 16 июля 2018 года.

Люся. Странная месть какая-то. Вот если бы выстрелил в обоих — это я еще понимаю. При чем тут ребенок?

Серебристое перо. А что же ему, и в ребенка надо было тогда стрелять?

Люся. А ребенок-то тут при чем?

Серебристое перо. Люся, вы дура или прикалываетесь?

Коля m32. Вроде как благородство… Однако миллиончики-то присвоил.

Люся. Серебристое перо, я вас не оскорбляла. Нет хуже преступления, чем против ребенка. И что он там с ней выделывал — никто не знает.

Серебристое перо. Люся, нет никаких доказательств, что он причинил ей вред. По словам окружающих, он действительно воспитывал ее как дочь. Друг, между прочим, подтвердил, что она была девственницей.

Люся. Это еще ни о чем не говорит.

Серебристое перо. Люся, вы точно дура.

Пуп земли Восемнадцатый. Люська-извращенка, давай встретимся, я покажу тебе настоящий грязный секс.

Люся. Серебристое перо, я как женщина знаю, о чем говорю. Пусть повесят мерзавца.

Люся. Пуп земли Восемнадцатый, пшел вон.

Адвокат черта с фиолетовыми рожками. Мне одно непонятно — зачем он признался? Если уж так засвербило, мог бы подождать месяц-другой, срок давности бы вышел. Неужто в тюрягу так охота? Ведь известно, что там с такими, как он, делают.


Серебристое перо. Девочка все узнала, она же сказала. Будь он в самом деле чудовищем, что помешало бы ему ее ликвидировать или сбежать? А он вместо этого в полицию пошел. Неужто ни у кого на этом форуме мозгов нет?

Цветок-мотылек. Мне вот интересно, а почему она сама, если узнала такое, не пошла в полицию? Я бы мигом побежала.

Коля m32. Цветок-мотылек, о стокгольмском синдроме не слыхала?

Серебристое перо. Коля m32, какой стокгольмский синдром? Девочка же не подозревала, что похищена. Она думала, что это ее отец, и любила его.

2х2=3,5. Серебристое перо, ты кто такой?

Серебристое перо. 2х2=3,5, а ты?

2х2=3,5. Серебристое перо, тот, у кого есть мозги. И эти мозги мне подсказывают, что ты заинтересованное лицо.

Серебристое перо. 2х2=3,5, нет у тебя мозгов. Я нахожусь за тридевять земель от Москвы, посмотри мой ID. Я ужасаюсь тому, как слепы все. И что с этой девчонкой все носятся? Жила себе припеваючи, папочка о ней заботился, ни в каких игрушках не отказывал, на курорты, судя по размещенным фотографиям в соцсетях, возил. Жених, подруги, хорошая школа. Не лезла бы, куда не надо, и не узнала бы никогда, что ее родители убийцы. Парень всего лишь попытался отомстить за сестру. По-вашему, надо было смириться с убийством сестры, а?

2х2=3,5. Серебристое перо, ты кто такой?

Распечатка форума от 3 августа 2018 года.

Идет дождь. Следственная комната другая, неба отсюда не видно, только краснокирпичную стену. Сквозь открытую форточку слышно, как стучат по жестяному карнизу тяжелые капли дождя. Пахнет краской.

— Как видите, Герман Александрович, у вас появились защитники. То есть не защитники — я бы сказал, сочувствующие. Это хорошо, это в наших интересах. В ваших. И их число растет. Особенно после статьи некой Ирины Сивцевой. Очень такой жалобной, проникновенной. Это ваша знакомая? Ирина Сивцева?

— Не знаю такую. По крайней мере не помню. Возможно, кто-то из моих пациентов.

— Она где-то раскопала всю историю вашей жизни. Очень статья… такая… Там о девочке-то, обо всем этом, — адвокат кивает на распечатки, которые убирает в папку, — ничего нет, там о вас. О вашей сестре, о том, как вы с сестрой росли без родителей, о травме, как вы все детство ходили на костылях, о жутком случае в классе.

— Вот как?

— Вашему делу это, конечно, никак не поможет, на приговор не повлияет. Впрочем, это вас и не интересует. Но эта статья подняла волну негодования по поводу случая вашей сестры. Заговорили опять о подкупе богачами правосудия. Если хотите, можете составить заявление. Кто знает, вдруг на этой волне удастся открыть дело об убийстве вашей сестры. Тем более что всплыла одна фотография.

— Какая фотография? — Герман поднимает голову от ладоней, которые внимательно разглядывал, и смотрит на адвоката. Тот сегодня одет по-простому, в джинсах и свитере, с ботинок на пол натекло, на отмытую подошву налип желтый лист.

— Фотография с датой «22.10.1999 17:15». На ней ваша сестра и Ломакины, ну, то есть Ломакин и Ольга, отчаливают с причала на яхте, которую потом нашли пустой в море. Яхте, которая, по показаниям Ломакина, якобы пропала и затем нашлась пустой. Которую якобы взяла ваша сестра и одна на ней вышла в море. Получается, что Ломакины соврали. Но я бы на вашем месте не стал возлагать особых надежд. Доказать убийство почти невозможно. Да и наказывать некого, сами понимаете. Можно надеяться только на одно: дело, если его откроют, получит большую огласку. О случае вашей сестры многие в стране узнают.

— Вы даже не представляете, Миша, что для меня сделали! — Герман сглатывает, закрывает лицо ладонями, потом отнимает их, протягивает руку адвокату, крепко пожимает протянутую в ответ. — Спасибо. Конечно, я напишу заявление.

Рукава свитера Германа натянулись, и на запястьях видны кровоподтеки.

— Вас достают здесь? — спрашивает адвокат.

Герман отмахивается, впервые за много месяцев губы складываются в подобие улыбки.

— Теперь это не имеет значения.





49




Она здесь. Сквозь прутья клетки, в которую его посадили, как какую-нибудь обезьяну, Герман видит Аришу. Она впервые присутствует на судебном заседании. До этого ее представляла женщина с истеричным голосом и жабьей шеей, начинавшейся, минуя подбородок, сразу после тонких крашеных губ. Она и сейчас сидит рядом с Аришей, победоносно поджав губы. Его девочка совсем взрослая. Пытается спрятать глаза под косой челкой, сережки вспыхивают под электрическими лампами. Из-за света ламп волосы кажутся светлее. Лицо бледное, усталое, на щеках красные пятна. Ни разу не посмотрела в его сторону. Держит за руку Митьку. Тот тоже осунулся, похудел. Белые волосы, стянутые в хвост, под этим светом выглядят безжизненными, искусственными. Детское выражение исчезло и с его лица. Митька несколько раз встретился взглядом с Германом — отчужденно, холодно, ненавидяще.

Ариша откручивает крышку от бутылки с водой, делает несколько глотков. Ее представительница с жабьей шеей что-то шепчет ей на ухо. Ариша, похоже, ее не слушает. Смотрит прямо перед собой. Натянула рукава свитера до кончиков пальцев. В этот раз зал полон, много журналистов. Вспышки фотоаппаратов нет-нет да и выстреливают в Германа. Миша сказал, что сегодня могут вынести приговор. Обвинительный, разумеется. Принес Герману накануне чистую одежду. Несмотря на то что одежда пропахла потом и страхом, пока его перевозили в тесном автозаке с другими счастливчиками, едущими в суды, от нее и сейчас тянет новизной и чистотой. Лучшего запаха за несколько месяцев в СИЗО и не придумать.

Голос судьи достигает ушей Германа, но смысл слов до сознания не доходит. Герман не спал уже много ночей. Чтобы сознание совсем не уплыло, он продолжает смотреть на Аришу. Черты лица ее потеряли спокойно-радостное выражение буддийского монаха. Черный свитер с капюшоном (наверняка накидывала на голову, когда шла по коридору) мягко обволакивает тонкую нежную шею. Обрывки слов выступающих: похищение, цирк, шантаж… цепляются за сознание Германа, но текут мимо. А Ариша слушает, изредка руки ее вздрагивают. Да, он принял правильное решение. Теперь Герман убежден в этом. Возможно, единственное правильное решение в своей жизни. Даже если Ариша сейчас так не считает. Она справится, Герман уверен.

Он переводит взгляд на журналистов, изнывающих от ожидания приговора. Они, похоже, ждут его больше, чем он. Судья обращается к Арише:

— Суд приглашает потерпевшую Наталью Ломакину.

Его девочка поднимается. Смотрит на судью. В наступившей тишине раздается ее негромкий голос:

— Меня зовут Арина Морозова. Прошу обращаться ко мне так.

Сердце Германа ударяет глубоко и сильно, точно древний колокол.

— Но… — Голос судьи выражает неудовольствие. — Хорошо. Суд приглашает потерпевшую Арину Морозову.

Ариша встает и идет к трибуне. Герман пытается замедлить в голове этот кадр. Вряд ли ему когда-нибудь снова придется увидеть свою девочку. Кажется, она еще немного выросла. На голову выше большинства собравшихся в зале людей. Тонкую мальчишескую фигуру обтягивают темные джинсы, челка и короткая стрижка подпрыгивают в такт шагам. Смотрит прямо перед собой, пытаясь не щуриться от вспышек фотоаппаратов.