Империя Млечного Пути. Рейтар

Радиане использовали весь свой опыт и ресурсы многолетнего тайного противоборства с Империей. Различными путями внедрили своих людей в обслугу станции, в том числе и в службу безопасности. По частям, по деталькам занесли оружие. Разработали и подкупили одного жадного капитана полицейского патрульного катера. Придумали и создали мощную бомбу в виде импланта ноги.

Однако, как часто и случается, ближе к событию все изменилось. Во время подготовки к праздничной церемонии стало известно, что всех сотрудников-аджаев сняли с работ на главных площадках и в самом концертном зале. Из-за военного положения агенты госбезопасности, прибывшие для усиления охраны, оказались экипированы не легким стрелковым оружием, а мобильными комплексами скрытой обороны «Бастион», гражданским вариантом костюмов тактик-операторов с интеллектуальными системами наведения и огня. Радиане могли противопоставить им лишь скорострельные, но легкие пистолеты-пулеметы из бхутского «стального» дерева. Но самым серьезным ударом по плану стала установка систем идентификации сознания во всех зонах прибытия гостей. Это исключало участие Ирби в качестве носителя «заряженного» импланта, его бы заметили еще в шлюзе. Самым обидным было то, что они длительное время обхаживали одного журналиста, в чьей «оболочке» предстояло работать рхейцу, а другой подходящей кандидатуры на тот момент не было.

Руководи операцией Ирби, он бы не стал рисковать. Но радиане были настроены решительно, им очень хотелось напомнить о себе именно в этот день. Куб также настаивал на полной поддержке повстанцев – дела на фронтах шли не совсем так, как хотелось бы, и отвлечение части имперских вооруженных сил на внутреннего противника не помешало бы.

Мысленно выругавшись, Ирби взялся за дело. С оружием и людьми он помочь уже не мог, но вот по поводу живой «бомбы» к нему пришла одна идея.

– Ну-ка, дай-ка, – Урфина протянула холеный палец с длинным ногтем и парой пасов изменила тон виртуального макияжа Ирби. – Вот так лучше, насыщеннее. Не будешь выглядеть из зала бледной поганкой.

– Спасибо, – Ирби поправил прическу, критически осматривая себя в зеркале, пробежался ладонями по фигуре, расправляя платье. – Все, пора бежать, иначе Толмунд от злости все свои синтетические волосы вырвет.

Они с Урфиной рассмеялись и поспешили на выход. Ирби ощутил болезненную резь в правом боку, но стерпел, лишь на миг поморщившись.

Закулисье главной сцены самого крупного зала «Семаргла» казалось оживленной, наполненной разноцветной энергией ярмаркой. Готовились к выступлению танцевальные коллективы, подтаскивали дорогую аппаратуру визуальные демонстраторы, тренировались гимнасты на антигравитационных поясах. Некоторые певцы распевались в многочисленных звукоизолирующих капсулах, но кто-то пробовал силу голоса прямо в общей гримерке. В отдалении делали последнее приготовление робо-укротители, настраивая своих огромных кибернетических монстров, рядом что-то выгружали из очередного прибывшего шаттла. Особняком располагались яркие и кричащие «вагончики» известных исполнителей, у которых все было индивидуальным.

– Смотри, Алан Аланнэс! – Урфина дернула Ирби за руку, бесцеремонно тыкая пальцем куда-то в толпу.

– Кто-нибудь видел мои туфли? – раздалось рядом нервное и капризное.

– Сколько раз я должен говорить – вот эти боксы, с серой полосой, тащи в зону «восемь»! – это уже с другой стороны, грозно и деловито.

– «Кхэма» – на подиум, – раздался сразу над всеми мощный, спокойный голос. – Приготовиться «Весперской Долине».

У группы танцоров в безразмерных полупрозрачных балахонах яркий цвет наручных браслетов сменился с желтого на зеленый и они поспешили к большой серебристой платформе, которая увезла их за второй ряд кулис.

У Ирби, как и у других певцов хора, браслеты поменяли цвет с красного на желтый.

– Всем приготовиться! – дирижер Толмунд даже привстал на цыпочки, чтобы разглядеть своих подопечных. – Где Олдан?

– Я тут! – махнул рукой крупный певец с шикарными завитыми усами.

– Никуда не уходи! – пригрозил ему дирижер. – А то будет как в прошлый раз!

– Не уйду, – прогудел Олдан.

– Ух, как же я волнуюсь! – возбужденно прошептала рядом Урфина, нервно потирая ладони.

«Хор Весперской Долины» раньше никогда не выступал на концертах такого уровня. Обычный региональный ансамбль, детище венерианской планетарной филармонии, в котором пели артисты из трех разных колоний. Некоторые и вовсе жили на орбитальных станциях, прилетая лишь на репетиции и гастроли. И надо было такому случиться, их услышал Дмитрий Попов, один из Квинта, прибывший для представления нового губернатора. В тот день бледный от осознания собственного безрассудства Толмунд прямо со сцены попросил, чтобы его хор выступил перед Императором. Попов со смехом пообещал что-нибудь придумать.

Конечно, никто не воспринял ситуацию всерьез, но когда спустя полгода «Долину» пригласили принять участие в концерте на «Семаргле» об этом раструбили все местные таблоиды.

Так о них узнал и Ирби. Он без труда нашел сведения об артистах, выявил Эмбри, единственную участницу хора со станции «Венера Кристалл». Остальное было делом техники.

– Сейчас наша очередь! – жарко выдохнула в ухо Урфина, показывая на всплывающую из-под пола платформу.

И действительно – бесполый голос невидимого распорядителя призвал «Долину» пройти на исходную, цвет браслетов сменился на зеленый. Нервно возопил дирижер, махая руками и указывая пальцем. Артисты, толкаясь и переговариваясь, пошли к своим местам.

Платформа уже была подготовлена под пожелания хора – ступени для задних рядов, дорожка звукового усилителя для солиста, дирижерское место, россыпь визуальных модуляторов по краю.

Хор занял свое место и в напряженном молчании застыл, поедая глазами вытянувшегося на своем месте Толмунда. Секунду спустя платформу накрыл силовой защитный колпак, и она плавно понесла исполнителей на сцену.

Традиционно концерт продолжался более шести часов, представления проходили одновременно на нескольких площадках и со сменой залов после антрактов. Из-за большого количества исполнителей госбезопасность начала их проверять еще за месяц до мероприятия, на самой станции ограничиваясь стандартной процедурой.

В которую уже не входила проверка на идентификацию личности.

Этим и решил воспользоваться Ирби, заодно увеличив количество взрывчатки.

И вот теперь он находился в пышном теле Эмбри, из которой удалили половину внутренних органов и засунули внутрь синтетическую взрывчатку.

Платформа проскользнула на одну из затемненных сцен, опустилась в центре. В воздухе появились мерцающие цифры обратного отсчета.

Толмунд что-то затараторил, пытаясь донести последние пожелания.

Ирби старался глубоко дышать носом, борясь с подступившей слабостью и тошнотой – медикаменты прекращали свое действие.

Таймер приблизился к нулю и исчез, свет стал интенсивнее. Хор в едином порыве затаил дыхание, выпятив грудь. Бордовый занавес качнулся и разошелся в стороны.

Огромный зал сверкал россыпью разноцветных изумрудов, ослепляя и завораживая. На соседней сцене как раз завершилось выступление танцоров и сцена с хором медленно занимала их место.

Ирби моргнул, увеличивая кратность глаз.

И увидел то, что хотел – в первом ряду, в окружении политиков и чиновников сидел Дмитрий Попов, член Квинта, главная цель агента Рхеи.

По мановению руки дирижера вперед вышел солист – широкоплечий блондин с квадратным подбородком и бочкообразной грудью. Сложив руки на поясе, затянул песню.


В ухе Ирби зашелестели голоса радиан. Ирби досадливо поморщился – слишком рано, безопасники могут перехватить сигнал.

Голос солиста и вступившая музыка спроецировали перед залом объемную картинку времен «дикого космоса» – одинокий вездеход первопроходцев, катящийся по пустынной Венере на фоне едко-зеленого заката.

Сияющий огонек дирижерской палочки сделал полукруг, словно обводя всех артистов, резко дернулся вверх.

Грянул хор, мощно, переливами. Запели все.

Кроме Ирби. Он просто включил записанную ранее партию – умение петь не шло в нагрузку к телу. Из его открытого горла понесся приглушенный звук, синхронизируясь с общим темпом.

Нахмурился Толмунд, уловив неладное. Покосилась стоящая рядом Урфина.

Ирби казалось, что весь многотысячный зал смотрит только на него. Как и каждый охранный бот. Как и зрители первого ряда. Как и Квинт Попов.

Если он взорвется сейчас, его план провалится. Если промедлит, его план провалится. Если взрыв будет недостаточно сильным, его план провалится. Если взрыв будет чересчур мощным…

Когда начался припев, а венерианский вездеход попал в кислотную вьюгу, Ирби сделал шаг вперед. Картинка качнулась от удивления ближайших певцов, расширились от удивления глаза дирижера.

Ирби шел вперед, все еще транслируя свою партию сквозь открытый рот, но цепко отслеживая реакцию первых лиц и, главное, охраны. Пока что никто ничего не понял.

Когда он миновал запнувшегося солиста и подошел к краю сцены, лица некоторых зрителей на первых рядах изменились, у кого-то появилось удивленное выражение, а чиновники из силовых структур, окружающие Попова, напряглись.

Сцену от остального зала ограждал силовой барьер, отсекающий любые несанкционированные попытки как попасть внутрь, так и выйти наружу. Но Ирби и не планировал выходить, взрывчатки в теле певицы должно хватить.

Он нашел взглядом представителя Квинта и с силой прикусил себе язык, практически отхватив кончик. Рот мгновенно наполнился кровью, которая выплеснулась через полные губы, заливая платье.

За спиной ахнула Урфина, сбился и закашлялся солист. К сцене рванулись сотрудники безопасности.

Ирби, оседая на пол, смотрел на Попова. В животе уже бурлило и щелкало, химическая реакция резко подняла температуру тела, ко вкусу крови добавился привкус горелого мяса. Боль, казалось, прорывается даже сквозь нейронные блокираторы.

Ну же!

Рядом кто-то опустился – это был возмущенный и испуганный Толмунд. В поле зрения появились спикировавшие охранные боты, зависшие между сценой и первым рядом. Уже слышался топот безопасников.

Кресло с Поповым развернулось и ушло под пол.

Пора!

К Ирби уже тянулись руки, когда он набрал полный рот крови и сглотнул.

Прежде, чем несчастную Эмбри, а с ней сцену, хор и половину зала поглотил реакционный плазменный взрыв, Ирби прыгнул в резервную «оболочку».

Очнулся в душной пластиковой темноте. Рванулся, разрывая руками податливую упругость, торопливо перевернулся на живот. Его стошнило, потом еще раз. В голове стоял пронзительный писк, виски пульсировали. Вытерев грубой тканью рукава рот, Ирби покачиваясь принялся подниматься.

Он находился в небольшой комнате с узкими противоперегрузочными креслами вдоль стен, на каждом из котором светились дуги силовых наручников. В одном из них лежал бесчувственный человек в форме патрульного полицейского.

Возле незапертой дверной панели Ирби остановился, потряс головой, держась за стену. Писк в ушах сменился монотонным звоном, который, впрочем, медленно затихал. К горлу вновь подкатило, но на сей раз он сдержался. Толкнул дверь в сторону.

В сдвоенном кресле сидел еще один полицейский в летном шлеме с опущенным на лицо визором-забралом. Его пальцы, утопленные в ложементы управления подергивались, бессознательно повторяя мысленные команды.

Рядом с полицейским, возле второго пустующего кресла, стоял худой сгорбленный аджай в потертой армейской куртке без знаков отличая. Его тонкие пальцы играли на рукоятке торчащего из кобуры пистолета.

– Тэ Иллирит, – прохрипел Ирби. – Получилось?

Полевой командир радиан чуть повернул голову, но тут же вновь вернулся к происходящему на экране.

– В процессе, – напряженно ответил он.

Зато полицейский дернулся, забрало сделалось прозрачным и на Ирби воззрились испуганные глаза:

– Черт! Он живой?

Ирби не обратил на него внимание, оперся о спинку кресла, жадно вглядываясь в транслируемое изображение.

Патрульный полицейский катер висел в километре от Семаргла». У белоснежного колеса станции словно вздулся серый флюс в месте расположения концертного зала. Вокруг возбужденно кружились ремонтные «каракатицы», не зная как реагировать.

Тэ Иллирит жестом толкнул в сторону Ирби полупрозрачное окно визора. На нем транслировалось видео с внутренних камер «Семаргла», и с нагрудных передатчиков радиан. Судя по ним, на станции творился настоящий ад – облаченные в легкие скафандры аджаи-повстанцы шагали по секциям, расстреливая всех, кто попадался на глаза. В толпу перепуганных гражданских летели кустарные шрапнельные гранаты, раненых добивали острыми стальными прутами. Кое-где террористы наткнулись на вооруженный отпор, впопыхах организованный выжившими сотрудниками госбезопасности и охраной станции.

Но бой на станции уже не интересовал Ирби, он сделал что от него требовали. Пора заняться собственными интересами.

– Плохо, что Императора не было на борту, – зло кинул в пустоту командир радиан. – Все так удачно прошло.

– По слухам, он заболел, неважно себя чувствует, – на автомате ответил Ирби.