Я твой монстр. Книга 2

Бабка поправила платок и одновременно словно невзначай перенастроила линзы, в следующий миг дуло джишки было направлено мне в лоб.

– А я смотрю, гостеприимство – ваше все, – не удержалась от колкости.

Старуха недвусмысленно передернула затвор второй джишки, на этот раз повесомее.

– И охота вам после стену восстанавливать? – Это уже было даже забавно.

– Ладно, – сдалась старуха, – прыгай сюда, если разговор есть. Пить будешь?

– А почему бы и нет. – И я спрыгнула вниз, вызвав вторую волну вытья сирены, от которой поморщились мы обе.

Орала сирена немилосердно.





* * *


Внутренний дворик замка Анатеро был на удивление чист – все выкрашено белой краской, никаких следов крови, и… еще не активные могильные плиты в стороне от лестницы главного входа.

– Да уж, – старуха проследила за моим взглядом, – никогда не думала, что мне доведется их хоронить, но, как видишь, жизнь распорядилась иначе.

И после этих слов она словно стала ниже, сгорбившись под тяжестью горя и прожитых лет.

– Пошли в хату, – уже исключительно на языке пиратов предложила она и первая поднялась по ступеням.

Такой жуткий контраст – в роскошный замок Анатеро вело свыше полусотни ступеней. Помпезно, красиво, ярко, с роскошью… от которой остались лишь обломки. Судя по всему, когда-то перила лестницы украшали статуи, сейчас… только то, что от них осталось.

– Давно вы здесь? – спросила, поднимаясь за ней следом.

– Почитай, уже месяц как, – невесело отозвалась старуха. – Как брат на сообщение не ответил, я неладное сразу и заподозрила. Племянника пыталась тряхануть – тишина, жену его – тишь. Наняла хакера, взломала систему… вот тогда и поняла, что некому уже ответить.

Мы миновали лишь половину лестницы, и я видела, с каким трудом дается ей каждый новый шаг, а потому не торопила – ни с расспросами, ни со скоростью подъема.

– На Илонес, да ты сама явно знаешь, попасть нелегко. Пока пробивалась, еще месяц миновал, а потом уж… Тяжело это, родных хоронить.

И она замолчала до самого входа во дворец.

Самое страшное было именно здесь. У двери валялся брошенный ДНК-сканер, чуть дальше – черные пакеты… такие, в которых перевозят тела умерших, а еще дальше несколько столов и на них тела… которые собирали по частям.

– Не пугайся, – заметив, что я остановилась, усмехнулась старуха, – дело это грязное, но нужное. Это поначалу тяжело, а потом привыкаешь собирать… мозаику.

Пиратка усмехнулась, не весело, нет, скорее с болью, которую пыталась скрыть за циничными фразами.

Что ж, единственное, чем я могла поддержать, – рассказать правду о себе.

– Мне хоронить было нечего… – и это до сих пор рвало мне душу.

Старуха посмотрела на меня, кивнула, понимая, что слова тут бессмысленны, и повела за собой на кухню.

В свете зажегшихся огней я разглядела ее лучше – сухая, жилистая, с копной черных, явно крашеных волос, собранных в неаккуратный хвост, в черной одежде пиратов, с несколькими шрамами на лице, загорелая почти до неузнаваемости, но… светлые брови, ресницы и глаза выдавали в ней уроженку Илонеса. Неявно, но для тех, кто знает куда смотреть и делать выводы из сказанных слов, это было очевидно.

– Вы из рода Анатеро, – произнесла я, едва старуха, достав две железные кружки, плеснула неразбавленный спирт и мне и себе и привычным жестом двинула кружку так, чтобы та остановилась прямо передо мной.

Некогда «леди» кивнула, единым махом опустошила свою кружку, вновь налила себе доверху и села рядом со мной. А я вдруг подумала о том, употребляет ли она хоть что-то, кроме этого спирта? В смысле, она вообще ест или только пьет?

– Тяжело, ты знаешь, – она посмотрела в окно, на занимающийся рассвет, – тяжело… Невыносимо. Больно.

Еще один глоток пойла, от одного запаха которого у меня уже кружилась голова, и ожесточенное:

– По молодости мечтаешь о свободе. Сбежать бы с этого проклятого Илонеса, от правил, возведенных в догмы, вечных табу, вечных запретов, вечного «нельзя», а потом оглядываешься на прожитую жизнь и понимаешь – здесь тебя любили. Здесь ты могла бы любить. Здесь…

Она замолчала, остервенело сжимая кружку жилистыми руками, и добавила:

– Нет, не думай, что вся жизнь прошла зря. У меня шестеро сыновей, мужиков было… да все, кого захочу, только родная кровь, родина… Тяжело. И опять же, кто их всех похоронит, кроме меня…

– В смысле? – не поняла я.

Старуха перевела взгляд с окна на меня, усмехнулась:

– А, ты не местная, прости, забыла. На Илонесе хоронить убитых могут лишь родственники.


Я невольно взяла кружку, сделала глоток, закашлялась. Меня ответственно побили по спине, до синяка явно, после чего снисходительно поинтересовались:

– А ты тут с чего?

– Гхм, – мне бы запить сейчас хоть чем-то, но просить воду было как-то неловко, – наемница. У Виантери.

– А-а, – протянула старуха, – Старый прощелыга решил обезопаситься и нанял больше мяса. Умен.

Не выдержав, я сходила к видневшемуся холодильному агрегату, открыла, поискала воду, нашла и, вернувшись с бутылкой обратно, для начала запила адское пойло старой пиратки и уже после перешла к разговору:

– Думаете, это ему поможет?

Старуха махом выпила вторую кружку. Посидела, безразлично глядя в окно, налила себе снова и равнодушно произнесла:

– Судя по тому, что ты здесь, – да.

Оригинальный ответ.

Я отхлебнула еще воды и спросила:

– Вы знаете, что здесь произошло?

Взгляд старухи мгновенно переместился на меня, синие глаза заледенели, и несколько охрипшим голосом она произнесла:

– А ты?

– Частично, – предельно честно ответила я. – Смутно, частично и с пониманием, что ранее подобного не происходило никогда.

Усмехнувшись, пиратка кивнула и сказала:

– Молодец, ухватила суть сразу. Давно в деле?

– Почти шесть лет уже. – И я снова взялась за воду.

Правда, голова умудрилась закружиться уже после одного глотка старухиного спирта, и чувствовала я себя не лучшим образом.

– Понятно, – пиратка кивнула. – Знаешь, а я все в толк не возьму – что здесь случилось? Все, что удалось выяснить, – кто-то открыл ворота всех трех уровней защиты. И на этом всё. Кто, зачем, как? Ради чего? Почему погибли все? Я хороню, хороню, хороню, собираю даже детей по частям и все понять не могу – какого дерсенга?

Что ж, я выложила все что знала:

– Насколько я понимаю, на Илонесе существует вторая разумная раса – sunttenebrae.

Старуха всмотрелась в меня с нескрываемым подозрением, но усмехнулась, кивнула и подтвердила:

– Демоны тени, да. Невидимки. Ночной кошмар. Темные. Подземные. Много вариантов, а суть одна – они так себя не ведут.

Я кивнула, подтверждая, что уже знаю и это, и продолжила:

– Точнее, ни вам, ни вашим родственникам не было известно о том, что они «могут» так себя вести. Они или… какая-то неуправляемая часть их.

Пиратка, собирающаяся сделать глоток спирта, застыла с кружкой, поднесенной к губам. Я же вернулась к известной мне информации:

– Полагаю, все, что вам известно о второй расе Илонеса, – это то, что время от времени им требуются женщины, так?

Старуха медленно кивнула.

– Насколько я понимаю, вторая раса скрытно существует и в рамках вашей, более того – иногда они покидают Илонес и служат в наемных военных подразделениях других государств. Вполне возможно, они возвращаются, но могу также допустить вариант, что нет. Но… – я на секунду замялась, – ваши слова о том, что хоронить убитых могут только родственники, говорит о сильной моральной, традиционной, эмоциональной привязанности к Илонесу.

Она вновь кивнула, ожидая продолжения.

Я продолжила:

– Четыре часа назад я допрашивала парня по имени Соен Дисан.

Вскинутая бровь и явное непонимание, о чем речь. Пришлось пояснить:

– Это он открыл все уровни защиты, впустив убийц на территорию замка.

Ее глаза заледенели, губы сжались, жестокость проступила в чертах лица.

– Сожалею, – была вынуждена признаться я, – боюсь, все, что вам осталось, – избить его. И то его до вас уже искалечили изрядно.

– Но он жив, я надеюсь? – нехорошим тихим голосом переспросила она.

О, я понимала такую реакцию – месть, это зверь, что разрывает когтями душу и требует жертв. А я… я ей только что назвала имя жертвы.