Как не умереть в одиночестве

– Не совсем. Я попыталась с ним поговорить, но он только корчил физиономию, как всегда, когда у него похмелье, а в таком состоянии принимать человека всерьез трудно. Да и смотреть страшно. Вид как у незадачливого пчеловода. Мы бы, конечно, разобрались со всем сегодня вечером, если бы мне не пришлось тащиться на этот дурацкий обед. Я и задержалась так долго только из-за тебя. В общем, хуже не придумаешь, да?

– Так обычно и бывает. – Интересно, подумал Эндрю, заметила ли Пегги, как широко он улыбнулся, когда она упомянула, что задержалась на обеде только из-за него.

– Хм, как думаешь, Мередит и Кит все еще в ванной? – Пегги поежилась. – Уф, даже думать не хочется.

– Точно, не хочется.

– И однако ж, ничего не могу с собой поделать. Как представлю, что они там пыжатся…

– Господи, пыжатся?

Пегги хихикнула и взяла его под руку.

– Извини, не надо было, да?

– Конечно, не надо было. – Эндрю откашлялся. – Должен сказать, одному с ними совсем тоска. Хорошо, когда есть с кем поговорить… ну, знаешь, поделиться…

– Даже несмотря на то, что из-за меня тебе приходится думать об этом? – спросила Пегги.

– Ладно, это не в счет. – Эндрю так и не понял, почему сердце застучало вдруг непривычно сильно. И почему он прошел пешком целых три лишних остановки, хотя мог бы сесть уже на автобус и ехать домой.

– Вспомнила. – Пегги застонала. – Стив обещал написать для меня песню с извинениями и исполнить на своей дурацкой гитаре. Даже думать об этом не хочу.

– Хмм, что ж, еще не поздно вернуться к Кэмерону. Как раз успеем к пудингу, – предложил Эндрю, и Пегги снова толкнула его локтем в бок.

Секунду-другую они молчали, думая каждый о своем. Вдалеке взвыла сирена. Возможно, это была та самая «Скорая помощь», которая чуть раньше беззвучно пронеслась мимо. Возможно, парамедики связывались с кем-то по радио, узнавали, нужны ли они еще, и ждали ответа.

– Твои спать не будут, когда вернешься? – спросила Пегги.

Эндрю вздрогнул. Только не это. Только не сейчас.

– Диана может быть. Ребята уже должны бы лечь.

Они подходили к станции, на которой, похоже, Пегги предстояло сесть на поезд.

– Наверно, это плохо, – заговорил Эндрю наперекор голосу в голове, предупреждавшему, что этот разговор – не самая лучшая идея, – что иногда хочется как бы… сбежать от всего?

– Сбежать от чего?

– Ну, сама знаешь. От семьи… от всего.

Пегги рассмеялась, и Эндрю тут же дал задний ход:

– Господи, извини… нелепость, конечно… я не имел в виду…

– Нет, ты что, шутишь? Я постоянно об этом мечтаю. Какое блаженство. Можно было бы наконец заняться чем-то, чем всегда хотел. Я бы сочла тебя сумасшедшим, если бы ты об этом не мечтал. Сама полжизни, наверно, фантазирую, что бы сделала, если б не торчала здесь… а потом… Обычно эти воздушные замки разрушает кто-то из детей – или нарисуют что-то красивое, или как-то еще себя проявят… добротой, расположением, любопытством, и тогда сердце, кажется, готово разорваться от счастья и любви. А потом все снова проходит. Кошмар, да?

– Кошмар, – согласился Эндрю.

Они обнялись на прощание, и Пегги ушла, а Эндрю еще постоял немножко, глядя, как люди проходят через турникеты чередой пустых бледных лиц. Почему-то вспомнился утренний осмотр и Терри Хилл с его ножом, вилкой, тарелкой и стаканом. И вот тогда эта мысль ударила Эндрю с такой силой, что практически выбила дух: жизнь во лжи означает смерть.

Он подумал о том, как почувствовал себя только что, в тот короткий миг, когда его обняла Пегги. Этот мимолетный физический контакт не был формальностью, как рукопожатие при знакомстве. Не был он и неизбежным касанием парикмахера или дантиста, прикосновением постороннего в переполненном вагоне. Это был подлинный, настоящий теплый жест, и в те полторы секунды, что он длился, Эндрю успел вспомнить, что чувствуешь, когда допускаешь к себе кого-то. Он сам, по собственной воле, обрек себя на ту же, что и Терри Хилл, судьбу. Но может быть – всего лишь может быть, – есть и другой путь?





Глава 12




Одна из самых понятных и простых истин, познанных Эндрю за то время, что он занимался железнодорожным моделизмом, заключалась в следующем: чем больше ты гоняешь локомотив, тем лучше он бегает. При частом использовании паровоз начинает двигаться по путям с легкостью и эффективностью, возрастающими будто с каждым кругом. Однако в том, что касалось человеческих контактов, Эндрю можно было бы сравнить не со скользящим по рельсам локомотивом, а скорее с заржавевшим, выпущенным на замену рельсовому транспорту автобусу.

Расставшись с Пегги на станции, Эндрю едва ли не полетел домой, окрыленный внезапно открывшейся возможностью. В какой-то момент он почти решил развернуться, побежать за ней и выдать какую-нибудь потрясающую импровизацию: например, из брошенных вдоль железнодорожных путей коробок «Райбина» выложить фразу: «Я боюсь умереть в одиночестве и думаю, что это, наверно, странно, когда взрослые ищут друзей на склоне жизни, но давай все-таки попробуем?» В конце концов ему все же удалось удержаться от этих безумных порывов и пробежать полпути до дома. В магазинчике на углу были куплены и одна за другой выпиты четыре банки польского лагера, в результате чего утро началось с похмелья. Эндрю заставил себя подняться и поджарить пару кусочков бекона, одновременно прослушав (пять раз подряд) «Ты рядом» в исполнении Эллы и Луи Армстронга в записи 1956 года. Каждый раз, как только вступал вокал, Эндрю пронзало то чувство, которое он испытал, когда Пегги взяла его под руку. Зажмурившись покрепче, он видел ту улыбку, которую она подарила ему, когда они отстранились друг от друга после объятия. Взглянув на часы, Эндрю решил, что есть время для еще одного прослушивания, но, когда подошел к проигрывателю, чтобы опустить иглу, злосчастные звуки «Голубой луны» ворвались вдруг в голову с такой ясностью и чистотой, словно шли от пластинки. Нет, нет, нет! Только не сейчас. Он снова запустил «Ты рядом», поставил иголку на край пластинки и, крепко зажмурившись, прижался ухом к динамику. Но уже в следующее мгновение раздался пронзительный вопль, и Эндрю, открыв глаза, увидел, что по комнате расплывается сизый дым, а сигнал тревоги вызвал безнадежно кремированный бекон.



Идти на работу было еще рано, и Эндрю сел к компьютеру с двумя чашками чаю, рассчитывая облегчить похмельные мучения и делая по глотку попеременно из обеих чашек. Вопрос стоял так: что нужно сделать, чтобы закрепить дружбу с Пегги и поднять их отношения на уровень более высокий, чем простое пребывание на работе. Уже первая мысль – пригласить на кофе или предложить совместный поход в кино – выбила Эндрю из зоны комфорта. А как же он любил эту зону. То был мир, где хрустяшки со вкусом маринованного лука рассматривались как образец кулинарного экспериментирования высшего уровня, а коммуникативные игры карались смертью.

Что вообще до сих пор связывало Эндрю с Пегги? Разговоры о смысле жизни и потерях, идея «клуба». И что? Ворваться с горящими глазами и предложить смотаться в Олтон-Тауэрз и сделать одинаковые татуировки? В основе того разговора лежала попытка Пегги успокоить и утешить Эндрю. Игру в Апокалипсис она использовала как забавное развлечение, имевшее целью отвлечь коллегу от проблем. То был поистине жест неподдельной доброты. И вот теперь из-за Стива Пегги сама оказалась в тяжелой ситуации. Если Эндрю сможет помочь Пегги так же, как она помогла ему, то это уже определенно будет основанием для настоящей связи. Итак, что он может сделать, чтобы взбодрить Пегги, поднять ей настроение?

Здесь требовался совет, и обратиться за советом Эндрю мог только в одно место. Несколько кликов «мышкой», и он уже на форуме. Проблема была лишь в том, что Эндрю не мог вот так с ходу, отбросив робость и смущение, изложить ситуацию и попросить помощи. Придется поимпровизировать и для начала посмотреть, куда это его приведет.


«Привет, парни. Нужен совет. У знакомых возник конфликт с продавцом. Им обещали «Чайна клэй 5 плэнк вэгон трипл пэк», но продавец обманул и в последнюю минуту сговорился с другим покупателем. Ребята очень расстроились, вот я и думаю, как бы их подбодрить. Буду благодарен за любую помощь».

Первым уже через несколько секунд ответил TinkerAl:

«Хмм. В следующие выходные ожидается выставка винтажных моделей «Бекенэм энд Уэст Уикэм». Может, отвезешь их туда?»

BamBam67 написал:

«Какой смысл гоняться за «Чайна клэй 5 плэнк вэгон трипл пэк», когда за те же деньги вполне можно взять «Дейпол Би304 Вестминстер»?»

Хмм. Эндрю побарабанил пальцами по колену. Похоже, чтобы получить действительно стоящий совет, придется рискнуть и сделать решительный шаг. Прежде чем отправить следующее сообщение, он несколько раз писал его и переписывал.

«ОК, сказать по правде, речь идет об особе, у которой сейчас действительно трудный период в жизни, но вот поездами она не увлекается (как на грех!). Сам же я в этом плане навыки подрастерял. Буду признателен за любой совет в плане развлечений».

«Ага! – отозвался BroadGaugeJim. – Не увлекается, значит, да? А я уж думал, не появилась ли на сцене a Mrs Tracker!»

Tracker:

«Нет, нет, ничего подобного!»

TinkerAl:

«Ха. Похоже, Tracker не горит желанием распространяться насчет наставлений. Но в любом случае, приятель, мы к твоим услугам, если тебе и впрямь требуется помощь!»

Эндрю почувствовал, как в груди потеплело от смущения и признательности.

«Спасибо, TA. По правде говоря, человек я не особенно общительный, поэтому и торможу в такого рода делах. Так что приходится обращаться за помощью. Но с ней у меня чуточку по-другому. Мне уже давно ни с кем так хорошо не было. По-настоящему хорошо. И все-таки сомнения терзают: не оставить ли все как есть?»

BamBam67:

«Я этого не понимаю».

TinkerAl:

«Я тоже».

BroadGaugeJim:

«И я. По части общения я не мастер. Иногда думаю так – одному в жизни легче. Меньше драм и всего такого».

Эндрю прошел в кухню и поставил на плиту чайник (на этот раз всего на одну чашку), думая о том, что только что сказал BroadGauge. Комфорт его простой, незатейливой жизни основывался на полном контроле над нею. Пусть не богатая на события, однообразная – Эндрю не имел ни малейшего желания рисковать ею, подвергать опасности. Но случались моменты – в пабе и на улице, где Эндрю видел расположившихся на скамьях компании друзей или держащиеся за руки парочки, когда его накрывала волна стыда: как же так, он, сорокадвухлетний мужчина, даже не пригласил знакомого на чашку чая, не обменялся игривой улыбкой с незнакомкой в поезде, – пугавшие силой желания. Потому что, может быть, на самом деле Эндрю хотел найти кого-то, с кем можно подружиться и даже провести остаток жизни. Эндрю привык отгонять это чувство сразу же, как только оно появлялось, убеждая себя, что ни к чему хорошему это не приведет. Но что, если дать ему шанс, позволить окрепнуть, вырасти и даже поддержать его, подпитать? Может быть, это и есть единственный путь вперед? Прошлое осталось в прошлом, и может быть, теперь раз и навсегда Эндрю сумеет поставить точку, не позволить ему диктовать жизнь.

Эндрю отпил глоток чаю и ответил BroadGauge:

«Не знаю. Может быть, я слишком завяз в привычках, но может быть, и нет! Так или иначе, давай-ка лучше вернемся к нашим поездам, а? Хотя за помощь спасибо. Откровенничать и раскрываться, как случилось сегодня, это не мое. Чувствую себя не в своей тарелке, как будто иду на толчок, не сняв пальто». – Эндрю перечитал сообщение и, прежде чем отправить, убрал последнее предложение.

TinkerAl: «Ладно, приятель, дай нам знать, что у тебя с этим получится!»

BroadGaugeJim: «Обязательно!»

BamBam67: «Непременно».



Решительно вознамерившись выйти из зоны комфорта, чтобы стать частью мира Пегги, Эндрю прекрасно понимал, что в дружбе честность есть данность, и, с точки зрения Пегги, он – счастливый супруг и отец двоих детей, человек, живущий в относительном достатке. Некоторое время он рассматривал вариант, при котором Диана сбежала в Австралию с инструктором по серфингу и детьми. Но даже если бы ему удалось убедить Пегги, что тема эта слишком болезненна, чтобы ее обсуждать, он никогда, даже через десять лет, не смог бы показать ей фотографии детей и объяснить, почему за все годы так и не выбрался навестить их.

Попытка скрепить дружбу началась с неудачного старта. Всю вторую половину вторника Эндрю разбирался со списком контактов из старенькой «Нокии», обнаруженной при осмотре дома. Из всех тех, кому он позвонил, не ответил никто. Набираясь смелости потревожить некоего Большого База, Эндрю решил сочинить забавное, как ему хотелось надеяться, электронное письмишко Пегги. Ввернув парочку шуток из категории «для своих» и приняв легкий, грубовато-приятельский тон, он предложил в конце сбежать из офиса в паб – «к чертям и прямо сейчас!».

Такого сильнейшего сожаления, которое он испытал сразу после того, как нажал кнопку «отправить», Эндрю еще не испытывал. Он даже подумал, что, может быть, успеет найти молоток, чтобы разгромить электрощиток и оставить здание без света или изуродовать собственное лицо, когда получил ответ от Пегги.

«Ха, да».

Ох.

Вслед за первым прилетело второе сообщение. Ну вот, наконец-то она увидела, какой он умный и каким может быть весельчаком.

«Между прочим, я все же отследила судебного исполнителя по завещанию того типа, что умер на Фенам-стрит. Как по-твоему, фразу «Я не хочу иметь ничего общего с этим ублюдком» можно считать «формальным прекращением обязательств»?»

Не все оказалось так просто, как представлялось поначалу. Эндрю понимал, что нужно запастись терпением, но что, если Пегги вдруг по какой-то причине решит, что с нее хватит, уйдет с работы и уедет? Что еще хуже, с каждым днем он все яснее сознавал, какое значение приобретает Пегги в его жизни. И вместе с этим осознанием его собственное поведение становилось все более нелепым и смешным. Как, черт возьми, можно стать человеком, с которым Пегги захочется проводить время, когда, затягивая бессмысленный разговор об артишоках, он едва не довел себя до состояния паники размышлением о том, почему ее левый глаз привлекает его больше, чем правый.

А ведь на самом деле все, что нужно было сделать, это осведомиться – как бы невзначай! – не хочет ли Пегги встретиться с ним вне работы. Если нет – ну и ладно. Тогда ситуация прояснится – коллеги, товарищи и дальше ни-ни – и на этом будет поставлена точка. Значит, нужно одно: спокойно, уверенно и без экивоков спросить, не желает ли Пегги – и, конечно, даже хорошо, если не желает – организовать что-то этакое как-нибудь вечерком или в выходные.

По зрелом размышлении шоу винтажных моделей поездов «Бекенэм энд Уэст-Уикем» стало бы, возможно, весьма амбициозным гамбитом, но более приемлемым выглядело предложение выпить или, скажем, пообедать. А чтобы, поддавшись слабости, не пойти на попятный, Эндрю установил для себя дедлайн – четверг на этой неделе, вполне подходящий день, ничем не хуже других, чтобы в конце его обратиться к Пегги с предложением.