Как убежать от любви

– Нет. Я ничего не хочу. Да ты садись, пожалуйста, не хлопочи так… Садись, я еще на тебя посмотрю…

Она села напротив, глянула ему в лицо. Оно показалось ей вдруг таким… Таким виноватым и потрясенным, что ворохнулось непонятно в груди, прошло искрой от солнечного сплетения к горлу… И в этот же момент окончательно поверила, что перед ней сидит отец. И даже лицо его показалось родным. Может, потому и подумалось вначале, что она его где-то видела? Потому что оно все-таки родное? А что, есть ведь, наверное, у каждого человека какая-то своя внутренняя родовая память… И лица запоминаются те, которые судьбой предназначены – волей-неволей… И почему вдруг это лицо показалось ей поначалу несимпатичным? Лицо как лицо… И необязательно к нему добавлять эту обидную погонялку – кукушачье яйцо…

– Так вот ты какая… – снова повторил он, жадно ее разглядывая. – Моя дочь, стало быть… Никак привыкнуть к этому знанию не могу, все кажется, что это я сплю и скоро проснусь… Надо же, как обухом по голове…

– Значит, вы и впрямь обо мне ничего не знали, да?

– Не знал! Клянусь! Сашка мне позвонил, сказал… Я не поверил… Знал и молчал столько лет… Зачем?.. Не понимаю… Хотя мы с ним с тех пор и не общались… С тех пор как… Наверное, мне все по порядку следует тебе рассказать, да?

– Да. Хотелось бы, конечно. Вы ведь никуда не торопитесь?

– Нет, что ты… Какое там… Некуда мне торопиться, Зоенька. Никто меня нигде не ждет. Разве что мама…

– Как-то вы это слишком грустно сказали – никто нигде не ждет…

– А так и есть. У меня никого нет, кроме мамы. С женой я давно развелся, а детей у меня нет… То есть других, кроме тебя… Ты для меня – как настоящее чудо, Зоенька. Как подарок судьбы… Теперь я знаю, зачем мне жить, для чего работать… Я ведь очень много работаю, знаешь ли. У меня фирма, довольно успешная. А еще три розничных магазина… Но это все не важно, да. Главное, теперь ты у меня есть… Я все, все тебе отдам, Зоенька, я отработаю, отслужу… Все, что не додал с детства… Я ж не знал…

Глаза его вдруг начали заполняться слезами, и она отвернулась испуганно, не зная, как на эти слезы реагировать. Вскочила, засуетилась по кухне, снова включила чайник, зачем-то открыла холодильник и начала пристально вглядываться в его содержимое…

Видимо, ему тоже неловко стало за свои слезы, хотя они так и не пролились, застыли в глазах желтым стеклом. И потому произнес ровным и почти веселым голосом:

– Да ты сядь, Зоенька, сядь, не суетись… Ты только представь, как бабушка твоя обрадуется, а? Правда, я пока ей не сказал… Надо ж ее подготовить как-то… Я и сам чуть с ума не сошел от такой новости… А она так мечтала о внуках, так мечтала! А тут на тебе, как по заказу! Внученька родная!

– Ага… Практически ниоткуда возникла, как Снегурочка…

– Да нет, ты на Снегурочку не похожа! Ты не такая, что ты… Ты ж огонь, ты солнце… Ты такая красавица, глаз не оторвешь! И эти рыжие вихры, и глаза… Такая яркая индивидуальность…

– Ну уж, нашли красавицу… – довольно рассмеялась Зоя. – Не смущайте меня…

– А почему ты на «вы» ко мне обращаешься? Я ж отец… Или тебе трудно пока… Понимаю…

– Да, мне трудно. Привыкнуть надо.

– Ничего, привыкнешь!

– Может быть… Но пока не получается, извините. А кстати, как вас зовут? Я ведь даже не знаю…

– Петр Аркадьевич Куприянов, очень приятно. И как же странно представляться собственной дочери… Да, очень странно… А у тебя какая фамилия? Мамина?

– Да. Я Леонидова.

– Ну, понятно… А по отчеству как записана?

– Алексеевна. Так моего дедушку звали…

– Что ж, понятно. Значит, Таня все концы обрубила… Даже отчества моего не дала…

– Но ее можно понять, правда?

– Конечно. Я же не спорю. Да, все правильно, так и должно быть… Более того – я боюсь, что ты со мной больше общаться не захочешь, когда я тебе все до конца расскажу… Как все на самом деле было…

– Рассказывайте, не бойтесь. По-моему, вам это даже больше необходимо, чем мне.

– Да, ты права… Какая ты умная девочка, надо же. Хотя в кого тебе другой быть… Мама ведь очень умная у тебя была. И я всегда жалел, что… Что так с ней поступил… Да, сейчас я тебе все, все расскажу…

– Рассказывайте, Петр Аркадьевич. Я слушаю.

– Ну что ж… На самом деле это очень грустная история, Зоя. История, выросшая из подлости и предательства. Да, это я подлец и предатель… Я тогда очень жестоко с мамой поступил… И я знаю, что нет мне прощения. Вот как-то так… Можешь меня теперь судить, имеешь право…

Он развел руки в стороны, и во взгляде его появилась такая отчаянная беспомощность, что стало его ужасно жалко. И Зоя произнесла торопливо:

– Да не собираюсь я вас судить, что вы… Я просто знать хочу, как все было… Но если не хотите рассказывать, то…

– Нет, отчего же? Я расскажу… Я все расскажу! Сейчас, только с духом соберусь…

Помолчав немного, он вздохнул и заговорил тихо, глядя куда-то поверх ее головы:

– Знаешь, мы ведь с Сашкой друзьями когда-то были, вместе в политехническом учились, вместе в один год окончили… И вместе устроились на работу в НИИ, и даже в одну проектную группу… А через пять лет к нам по распределению из того же политехнического пришла твоя мама. Она была такая красивая, сразу волну мужского интереса к себе вызвала… И Сашка в нее сразу влюбился, да. Они даже встречаться начали… Ну, и я с ними везде ходил на правах дружбы… И вот однажды мне показалось, что… Что Таня ко мне больше расположена, чем к Сашке. В общем, классический такой треугольник образовался, из которого должен был один из нас уйти. И Таня тогда выбрала меня… Сама поговорила с Сашкой, извинилась. Для него это был удар, конечно. Даже из НИИ уволился, другую работу нашел. А он ведь был на хорошем счету, его хотели руководителем проекта назначить! Таня мне тогда предложила – давай лучше мы с тобой уйдем. Зачем он будет карьеру себе ломать. А я не согласился… И знаешь почему? Потому что я Сашке завидовал… Потому что он умнее меня был. Может, я и маму твою у него отбил, потому что подсознательно больно хотел сделать… Да, теперь уж можно это признать. Столько времени прошло. Теперь все видится так, как оно и было на самом деле… Презираешь меня, да, Зоенька?

– Не знаю. Я просто слушаю вас, и все… А что дальше было?

– Ну, что было, что было… Сашка ушел, с тех пор мы с ним не общались. А на меня вдруг девчонка одна обратила внимание… И не просто девчонка, а дочка генерального директора. Мариной ее звали. Ну, у меня голова и закружилась… И не просто закружилась, а лихорадочно соображать начала, трепыхаться от потенциальных жизненных перспектив. Тут надо еще добавить, что с перспективами в принципе было плохо, потому что везде пошел этот всеобщий раздрай… НИИ стали закрываться один за другим, всех на улицу выкидывали без выходного пособия – живи, как хочешь. А Маринкин отец быстро наизнанку вывернулся и на базе разваливающегося НИИ коммерческую фирму организовал. И мне там тоже местечко светило – не самое последнее… То есть Маринка мне на это обстоятельство намекнула и обещала с отцом сама поговорить. А если, мол, у нас с ней и в дальнейшем все срастется, то любящий папа и гораздо большие перспективы для зятя откроет… А кому ж тогда перспектив не хотелось? Всем хотелось… На фоне всеобщего-то депрессняка? Тут, знаешь, или пан, или пропал… Своя рубашка к телу ближе… То есть я тогда так подумал, что она ближе…

– Значит, вы эту Марину все-таки выбрали, да? А маму…


– А с мамой мне надо было поговорить, да… Хотел как-то по-доброму разойтись, чтобы без обид… Но не успел я с ней поговорить. То есть не получилось по-доброму… Она меня опередила, понимаешь? То есть обрадовать хотела…

– Она вам сказала, что беременна?

– Да, сказала. А я испугался ужасно. Повел себя, как сволочь последняя. Даже накричал на нее… И ведь не признался в том, что у меня с Маринкой отношения завязались, а по-своему всю ситуацию перевернул… Мол, рано нам сейчас ребенка заводить, и все такое… Что НИИ разваливается, что скоро без работы останемся, что кругом бардак и беспредел творится… И визжал, как испуганный поросенок: какой ребенок, ты что, с ума сошла? Чем мы его кормить будем? Как растить? И в конце концов потребовал, чтобы она сделала аборт… Помню, она так отчаянно плакала, просила меня… Говорила, что очень любит, что вместе мы справимся… А я был холоден и жесток. И даже ультиматум поставил – или я, или ребенок. И она согласилась на аборт, сломал я ее тогда… Вернее, думал, что сломал. И даже сам в больницу с вечера отвез… И видел, как она из больничного окна мне рукой помахала… И ушел. Утром ей аборт должны были сделать…

Зоя вдруг представила себя на месте мамы, поежилась. Какую ночь она тогда провела в больнице? О чем думала? И как пришла к решению оставить ребенка? То есть ее, Зою, оставить жить…

– Прости, Зоенька. Наверное, тебе это все очень тяжело слушать… Но я честен перед тобой, рассказываю все, как было. Или не надо больше?

– Почему же? Надо. А потом… Что было потом?

– А потом мама исчезла. Я ведь даже в больницу за ней не пришел. То есть не знал, что она сбежала оттуда… И не приходил… И не звонил… Решил, что она и сама не хочет меня видеть после всего. Подумал – пусть… Так даже лучше. Без объяснений обошлось. А потом до меня дошли слухи, что она вообще из города уехала… С тех пор я ничего о ней не слышал…

– Да, мама тогда уехала на Север, в Надым. Там ее двоюродный брат жил, дядя Женя. И я там родилась, и даже в школу там пошла… А потом бабушка заболела, и мы с мамой вернулись, стали вместе с ней жить, в этой квартире. Потом бабушка умерла…

– Трудно жили, да?

– Не знаю. Трудно, наверное, но я на себе этого не ощущала. Мама как-то не жаловалась, всегда такой веселой была… Я однажды спросила у нее, где мой папа, а она посмотрела так удивленно-весело и говорит: а разве нам с тобой вдвоем плохо? Ведь нет? И ничего так и не объяснила… Да я больше и не спрашивала. Нет папы и нет, подумаешь. Да у нас в школе, помню, у половины класса отцов в семье не было… Нет, я никогда не страдала этим вопросом, правда. Мне как-то мамы хватало. Так что…

– Да, я понимаю тебя, Зоенька. Так мне и надо, что я еще могу сказать… И правильно, что ты меня презираешь, да…

– Но я вовсе не…

– Презираешь. Так и должно быть. Хотя бы за то презираешь, что я вел себя по отношению к твоей маме как подлец и предатель. Что я не хотел ребенка. То есть тебя не хотел… Вернее, хотел, чтобы тебя не было… Да если бы я знал, что ты… Что ты все-таки есть… Фу, глупость сейчас говорю, да? Просто волнуюсь очень. И еще… Я очень счастлив сейчас, Зоенька… Ты не понимаешь даже, как я счастлив… Ведь у меня нет своих детей… Марина сначала не хотела, а потом не могла… И вообще, не сложилось у нас ничего хорошего, не стали мы близкими друг другу. Разбежались в разные стороны.

– А сейчас она где? Снова замуж вышла?

– Нет. Она умерла четыре года назад. Я с мамой сейчас живу, она совсем старенькая. Работаю много… Работой и спасаюсь…

– А отчего снова не женились?

– Не получается как-то. Наверное, я не создан для счастливого брака. И знаешь, я ведь часто твою маму вспоминал… Вот ты говоришь – она веселая была, улыбчивая. И я это помню… И во сне она часто ко мне приходит… Наверное, это была та самая женщина, которая судьбой мне была предназначена… Вторая половинка… А я не понял, не разглядел… Нет, не так, я сам себе сейчас вру! Все я понял, все разглядел, да только совсем другой путь выбрал. Молодой был, амбициозный…

– Ну, зато карьера в гору пошла, ведь так? Это был ваш выбор. Всегда ведь что-то выбирать приходится. А мама и без вас счастливо жила, она по природе такая – просто счастливая. Знаете, как говорят? Если хочешь быть счастливым – будь им… Вот и мама такой была…

– Да. Ты права, наверное. А скажи… Сашку она любила? Ведь они вместе были последние годы, как мне Сашка сказал?

– Конечно, любила. И он ее любил. Им хорошо было вместе.

– Надо же… Что ж, лучше поздно, чем никогда… И еще… Спасибо тебе, Зоенька, что ты решила меня найти. Мне Сашка сказал, что ты сама так решила… Спасибо.

– Мама, когда умирала, просила вас найти. Может, я сама бы и не решилась.

– Жалеешь теперь, да?

– Честно? Не знаю… Не поняла пока. Ничего внутри не ощущаю. Никаких волнительно горячих дочерних чувств. Ничего, кроме неловкости и неудобства. Но, наверное, это первое время… Потом все само собой придет… Не обижайтесь, что я все это говорю, ладно?

Она и сама понимала, что слишком жестока сейчас. Что ему очень тяжело слышать про отсутствие «горячих дочерних чувств». Но ничего другого сказать не могла. Почему так обидно стало за маму, так больно…

Он отвел глаза в сторону, вздохнул тяжело. Показалось, черная тень пробежала по его лицу, но он заставил себя улыбнуться, заговорил тихо и виновато:

– Да, я понимаю, все понимаю… Да и не претендую, в общем… Права не имею… Одно тебе могу сказать – я счастлив! И все сделаю для того, чтобы… Чтобы стать тебе настоящим отцом… Компенсировать, так сказать…

– Компенсировать? Чем компенсировать? Странно как звучит, не находите?

– Не знаю. Может, и странно. Но я не бедный человек, Зоенька… И хотя бы материально я могу в твоей жизни поучаствовать? А иначе – для кого это все… Выходит, я для тебя старался… Ты по специальности кем будешь, скажи? Ведь ты учишься еще, да? В каком институте?

– В юридическом. Летом уже диплом получу.

– О, так это отлично, Зоенька! Придешь на мою фирму, я тебя всему научу… А потом тебе все дела передам… И вообще – все… Все на тебя перепишу… А сам на покой уйду, у меня ведь сердце больное.

– Хм… А если б я в вашей жизни не объявилась… Неужели больше бы передать некому было? Так не бывает…

– Да, ты права… Есть у меня племянники, дети моей двоюродной сестры. Они уже давно навострились на правопреемство, я знаю. Ребята, в общем, неглупые, тоже у меня работают, на хлебных должностях… И про здоровье мое все знают. У меня ведь кардиостимулятор стоит, пять лет уже. Так что в любое время могу на тот свет отправиться. Да я и готов был в принципе… А теперь уже не хочу… Теперь у меня ты есть! Так что давай, успешно окончи свой институт, и за работу! А завещание надо будет в ближайшее время переписать, я этим займусь… Правда, племянники не обрадуются, но ничего не попишешь, не судьба им, значит! Свои хлебные места на фирме они все равно не потеряют! Но это уж ты сама решишь потом, как захочешь. Все, все тебе отдам… Все будет твоим…

– Так и не надо, наверное? Пусть они… Если уже навострились, как вы сказали?

– Ну уж нет! Я хочу уйти с осознанием того, что все родной дочери оставил! А племянников не бойся, они вообще-то ребята хорошие, понимающие. Тем более родственники… Кстати, завтра ты с ними и познакомишься! Завтра у моей мамы день рождения, все за одним столом соберутся! А мама как рада тебе будет, ты не представляешь! Я уже тебе это говорил, но повторюсь… Она всегда внучку хотела… Зря, наверное, я ей сразу не сказал… Побоялся. Надо ведь как-то подготовить ее к такому… потрясению. Придешь завтра, надеюсь?

– Не знаю… Для меня ведь все это тоже как потрясение… Может, пока мне не надо со всеми знакомиться, а? Может, потом как-нибудь?

– Нет-нет! Даже не думай отказываться! Непременно приходи завтра! И чтобы ты не передумала, я сам завтра за тобой заеду… Часам к пяти будешь готова?