Маленький друг

– Да. Ах, нет… погоди. “О” не в том месте.

Они наморщили лбы.

– Ага! – воскликнула Либби. – “Дислокация!”

Синим карандашом она аккуратно вписала слово в квадратики.

– Готово, – довольно сказала она, снимая очки. – Спасибо, Гарриет.

– Пожалуйста, – сухо отозвалась Гарриет, слегка досадуя на то, что это Либби, а не она отгадала последнее слово.

– Не знаю, и чего уж я столько сил трачу на эти глупые кроссворды, но, по-моему, для мозга это хорошее упражнение. Правда, обычно я от силы две трети угадываю.

– Либби…

– Мне кажется, я знаю, что у тебя на уме. Пойдем-ка, проверим, готов ли у Одеан пирог.

– Либби, почему мне никто ничего не рассказывает про то, как умер Робин?

Либби отложила газету.

– Что-нибудь странное случалось перед тем, как он умер?

– Странное, милая? Что значит – странное?

– Ну, что угодно. – Гарриет никак не могла подобрать верное слово. – Хоть какая-нибудь зацепка.

– Не знаю я ни про какие зацепки, – сказала Либби, помолчав – на удивление спокойно, – но раз уж мы заговорили о странностях, то самая странная вещь в моей жизни приключилась со мной как раз за три дня до смерти Робина. Знаешь историю о том, как я у себя в спальне нашла мужскую шляпу?

– А-а… – разочарованно протянула Гарриет.

Историю про шляпу у Либби на кровати Гарриет знала наизусть.

– Все думали, что я с ума сошла. Черная мужская шляпа! Восьмого размера! Стетсоновская! И как новенькая, без пятен от пота внутри на подкладке. Раз – и она висит у меня на спинке кровати – прямо посреди бела дня!

– Ну, то есть ты не видела, кто ее туда повесил.

Гарриет заскучала. Историю про шляпу она слышала раз сто. Одной Либби казалось, что тут есть какая-то великая тайна.

– Моя дорогая, это было в среду, в два часа дня.

– Да просто кто-то вошел и положил ее туда.

– Никто не входил, никто и не мог войти. Мы бы точно услышали. Мы с Одеан все время были дома: папочка умер, и я как раз недавно переехала, а всего за две минуты до этого Одеан заходила в спальню, убирала в шкаф чистое белье.

– Так, может, Одеан шляпу и повесила.

– Не вешала Одеан туда эту шляпу! Хочешь, сама у нее спроси.

– Ну, значит, кто-то все-таки пробрался в дом, – нетерпеливо сказала Гарриет, – просто вы с Одеан ничего не заметили.

Обычно из Одеан было слова не вытянуть, но Таинственную Историю про Черную Шляпу она не меньше Либби обожала пересказывать и повторяла то же самое, что и Либби (хотя в совершенно другой манере – Одеан любила говорить загадками, то и дело покачивая головой и надолго умолкая).

– Знаешь что, милая, – Либби даже распрямилась в креслице, – Одеан ходила туда-сюда по всему дому и раскладывала чистое белье, я была в коридоре, говорила по телефону с твоей бабушкой, а дверь в спальню была открыта, и мне все было видно. Нет, окна я не видела, – перебила она Гарриет, – но окна были закрыты, и все ставни – заперты. Никто не мог пробраться в спальню, или я, или Одеан обязательно бы что-нибудь заметили.

– Кто-то тебя разыграл, – сказала Гарриет.

К такому выводу пришли Эди с сестрами – Эди не раз уже доводила Либби до слез (да и Одеан всякий раз страшно надувалась), шутливо намекая на то, что на самом деле Либби с Одеан на кухне потягивали херес, который использовали для готовки.

– Ну и что это за розыгрыш такой? – Либби разволновалась. – Зачем вешать мне на кровать черную мужскую шляпу? И притом дорогую шляпу. Я отнесла ее в галантерею, и там мне сказали, что в Александрии такими шляпами никто не торгует, и вообще такую шляпу разве что в Мемфисе сыскать можно. И подумать только – нахожу я эту шляпу, а через три дня умирает малыш Робин.

Гарриет задумалась, помолчала.

– А как это связано с Робином?

– Моя дорогая, нам многого в этом мире не дано понять.

– Но почему именно шляпа? – озадаченно спросила Гарриет. – И зачем оставлять шляпу у тебя дома? Не вижу тут никакой связи.

– Я тебе вот еще что расскажу. Когда я еще жила в “Напасти”, – начала Либби, сложив ручки, – в детском садике воспитательницей работала очень милая женщина, звали ее Виола Гиббс. По-моему, ей было что-то около тридцати. Ну и вот. Приходит миссис Гиббс однажды домой и, как потом рассказывали ее муж и дети, как подпрыгнет, как давай размахивать руками, будто отгоняя кого-то, и – они и опомниться не успели – а она как рухнет на пол в кухне. Замертво.

– Наверное, ее паук укусил.


– От укуса паука вот так не умирают.

– Ну или у нее случился сердечный приступ.

– Нет, нет, она же была еще совсем молодая. Она в жизни ничем не болела, и на пчелиный яд у нее аллергии не было, и никакая это была не аневризма, ничего такого. Она просто вдруг ни с того ни с сего упала и умерла, прямо на глазах у мужа и детей.

– Похоже на отравление. Наверняка это муж.

– Да не травил ее муж. Но, моя дорогая, это не самое странное, – Либби вежливо поморгала, сделала паузу, чтобы убедиться, что Гарриет ее слушает. – Видишь ли, у Виолы Гиббс была сестра-близнец. И самое-то странное то, что за год до этого, день в день… – Либби постучала пальцем по столу, – эта сестра-близнец вылезала из бассейна в Майами, и люди потом рассказывали, что у нее лицо исказилось от ужаса, так и говорили: исказилось от ужаса. Это многие видели. Она стала кричать и размахивать руками, как будто отгоняя кого-то. А потом никто и опомниться не успел, как она упала замертво.

– Почему? – растерянно спросила Гарриет.

– Никто не знает.

– Не понимаю.

– Никто не понимает.

– Не бывает так, чтоб на людей нападало что-то невидимое.

– А вот на этих сестер напало. На сестер-близнецов. С разницей ровно в год.

– У Шерлока Холмса было очень похожее дело. “Пестрая лента”.

– Я помню этот рассказ, Гарриет, но тут другое.

– Почему? Ты думаешь, дьявол за ними гнался?

– Я хочу сказать, моя сладкая, что мы очень многого еще не знаем и не понимаем, нам может казаться, что две вещи между собой никак не связаны, а связь есть – просто мы ее не видим.

– Думаешь, дьявол убил Робина? Или призрак?

– Господи боже, – встрепенулась Либби, нашаривая очки, – это что там такое творится?

И впрямь, внизу что-то случилось: послышались взволнованные голоса, Одеан испуганно вскрикнула. Гарриет с Либби бросились в кухню и увидели, что у них за столом, закрыв лицо руками, рыдает грузная старая негритянка с веснушчатыми щеками и рядком седых косичек. У нее за спиной заметно расстроенная Одеан наливала пахту в бокал с кубиками льда.

– Это моя тетенька, – сказала она, не глядя Либби в глаза. – Она напугалась. Сейчас успокоится.

– Да что стряслось? Может, позвать врача?

– Не. Она не поранилась. Просто напугалась. Какие-то белые мужчины по ней на реке из ружья палили.

– Из ружья? Да как же это…

– На-ка вот, покушай пахты, – сказала Одеан тетке, у которой грудь так и тряслась.

– Ей сейчас стаканчик мадеры куда полезнее будет. – Либби заковыляла к задней двери. – Я ее дома не держу. Сбегаю сейчас к Аделаиде.

– Нееее, – провыла старуха, – я непьющая.

– Но.

– Пожалста, мэм. Не надо. Не надо мне виски.

– Но мадера – это не виски. Это просто. ох, господи, – Либби беспомощно поглядела на Одеан.

– Она сейчас успокоится.

– А что случилось? – Либби прижала ладонь к горлу, тревожно глядя то на Одеан, то на ее тетку.

– Я никому не мешала.

– Но почему.

– Она говорит, – сообщила Одеан, – два, мол, белых мужчины залезли на мост и давай оттуда по людям из ружья палить.

– Кого-нибудь ранили? Позвонить в полицию? – выдохнула Либби. Тут тетка Одеан взвыла так, что даже Гарриет вздрогнула.

– Да что такое-то, господи? – Либби раскраснелась и уже сама была на грани истерики.

– Ох, пожалста, мэм. Не надо. Не зовите полицию.

– Да отчего же их не позвать?

– Да боюсь я их, господи ты боже.