Мир и война

Наедине с другом Мишель говорил по-другому – увлеченно и серьезно.

– …Послушай меня, Деметрус. Ты ужасно отстал от нашей жизни со своими допотопными сетованиями о русской косности. За годы, что тебя не было, у нас тут решительно всё переменилось. Общество не то, что прежде. Есть люди, много людей, которые не намерены бездеятельно наблюдать, как эти (палец майора показал на потолок) тащат Россию обратно в восемнадцатое столетие. Тебе бы послушать наши обсужденья! Мы знаем, что надобно сделать, дабы наша держава стала великой не только размером, но и довольством своего народа!

– Известно чтó, – перебил Ларцев. – Я тебе о том неоднократно писывал. Чтобы страна, раскинутая на тысячи верст, жила здоровой жизнью, а не дожидалась на каждую свою нужду решения из Петербурга, нет иного способа, как переделать ее в Соединенные Штаты России. Пускай каждая область живет своим умом. Местным жителям виднее, в чем их польза. А столица пускай ведает защитой от неприятелей и иностранными делами, как в Америке.

– Так оно и записано в нашей «Конституции»! – вскричал Бобрищев. – Ее составил капитан Генерального штаба Никита Муравьев. Ах, какой это ум! Россия превратится в федерацию из тринадцати держав – по-вашему «штатов» – и двух особых областей, Московской и Донской. Император становится хранителем верховной власти, символом государственного единства, не более. Сама же власть делится на исполнительную, судебную и законодательную. Последнюю являет Народное Вече, куда народ избирает депутатов. Все граждане равны, крепостничество упраздняется. У нас там сказано: «Раб, прикоснувшийся земли Русской, становится свободным».

– Превосходные слова! – в волнении вскочил Дмитрий. – Ах, как это всё прекрасно! Какие вы молодцы! И как я жалею, что я покинул Россию, что я в ней разуверился!

– Но ведь ты вернулся, яко Лазарь с того света, – хлопнул приятеля по локтю майор. – И ты даже не представляешь, в сколь судьбоносный миг. Послушай, я ведь к тебе заглянул по дороге в некое место. Мне уже следовало там быть, мы сговорились, но я не мог не повидать старого друга. Пойдем со мной! Наши там будут всю ночь, до самого утра.

Здесь он заметил стоявшую на пороге Александру, осекся. Лицо снова сделалось приторно-фальшивым.

– Я зову вашего супруга на дружескую мужскую вечеринку. По старой памяти. Многие его помнят и будут рады повидать. Бог весть, доведется ль еще свидеться. Право, Деметрус, идем! Добеседуем по дороге, не будем утомлять твою супругу скучными материями.

Александра действительно не была любительницей разглагольствований об общественном благе, почитала их верхоглядством. Потому что глядят сверху, с облаков, и мир им кажется вроде шахматной доски. Однако всё самое важное, управляемое и исправляемое, находится внизу, на земле, куда может достать рука. Правильно посади правильное семя в правильный момент, и оно само потянется к небу. А наоборот, сверху вниз, отродясь ничего не вырастало.

Но отпустить Митю к приятелям, пожалуй, было бы и неплохо. Вон как он порозовел. Соскучился по мужским разговорам. Пускай развеется.

– К кому вы хотите его вести?

– К Рылееву. Вы не беспокойтесь, Александра Ростиславовна. Там все пристойно. Это превосходнейший человек, примерный семьянин и к тому же отчасти тоже американец. Он служит правителем канцелярии «Российско-американской компании». Тоже всё о русских соединенных штатах толкует, – подмигнул майор Дмитрию.

– Знаю я ваши пристойности. Мужу много пить нельзя, он назавтра болеет, а нам ехать, – явила строгость Александра.

– Саша, это низко – столько лет поминать один случай! – возмутился Дмитрий.

А Бобрищев приложил ладонь к груди:

– Уверяю вас, сударыня, это совсем не такая компания. Пьем умеренно, беседуем мирно – как у Пушкина, «за чашей пунша круговою», но без излишеств.

– Ладно, ступайте, – смилостивилась она. – Мне надо готовиться в дорогу.

Проводила, села к столу, надела очки, принялась за работу: подвела итог дорожных расходов, составила на завтра список необходимых покупок. Было даже кстати, что Митя ушел и не мешает сосредоточиться. А будет маяться завтра похмельем, на то в аптечке есть порошок от дегидратации и мигрени.

Покончив с хозяйственным, Александра еще долго, до глубокой ночи писала дневник – на корабле из-за качки не получалось, а мыслей накопилось много.

Последние строчки, дописывавшиеся уже в полудремоте, с позевыванием, были такие: «Должно быть, это и есть счастье. Быть всегда вдвоем, совершенствоваться в любимом деле, иметь возможность спасти того, кого любишь».

Только бы бабушка меня дождалась, подумала Александра, уже лежа в кровати. Ничего. Если обещала – дождется.

С этой успокоительной мыслью и уснула.

А проснулась уже при свете, то есть по-декабрьскому очень поздно. Поглядела на мужнино место, удивилась, что там пусто. Вспомнила: он ушел в гости к правителю какой-то канцелярии. Должно быть, все же выпил там лишнего и уснул.

Встала недовольная и Митей, и собой. Даже адрес вчера не спросила! Куда отправлять посыльного? Как, бишь, фамилия-то? Пыляев? Пылеев?

Но сильно не беспокоилась. Все равно снаряженный возок с лошадьми и ямщиком обещались доставить только к трем часам пополудни. Отправляться придется уже в сумерках, но к ночи Александра рассчитывала быть в Чудове. Там сменить упряжку и без промедления ехать дальше. Накатанный снежный путь укачает лучше колыбели.

Вышла на Невский со своим списком и тут уж разозлилась нешуточно. Гостиный Двор закрыт, магазины и лавки на проспекте тоже заперты, хотя понедельник и время самое торговое. Сиеста у них тут, что ли, как в Мексике?

И людей на широкой улице мало, а те, что были, все двигались в одну сторону, к Адмиралтейскому шпилю. Отправилась туда и Александра. Там петербургский downtown: справа царский дворец, слева Сенатская площадь. Может, хоть в самом центре что-нибудь открыто?

Спереди донесся громкий треск, словно стали палить из ружей. Раздались крики толпы. Еще и пушки загрохотали.

Салют, догадалась Александра. У военной державы куча военных праздников. Годовщина какой-нибудь дурацкой победы или еще что-то подобное. Оттого и магазины закрыты. Вот некстати.

Выругалась по-английски крепкими морскими словами, повернула обратно вся кипя.

Придется, видно, покупать провизию и прочее уже завтра, в Новгороде. Муж бы только вовремя вернулся. Если возок прибудет, а Дмитрия нет, пусть потом пеняет на себя. Будет ему и пунша чаша круговая, и пруд с крокодилами.




* * *





notes


Сноски




1




Горе побежденным (лат.).





2




Чертовски странно. Почему это должно длиться столько времени? (англ.)





3




Я соверрршенно обворррожен, мадам… (фр.)





4




Что? (фр.)