Мистер

– Да. Коммунисты запретили религию. Албания была первой нацией атеистов.

– Надо же. Я и не знал.

– Они приехали помочь католикам. Привезли из Косова книги. Библии. Ну, ты понимаешь. Опасная работа. Она встретила албанца и… – Алессия умолкает, на ее лице появляется нежная улыбка. – Они полюбили друг друга.

– Опасная работа, говоришь?

– Да. Она рассказывала истории, от которых волосы шевелились на голове.

– Шевелились? Может, вставали дыбом?

Алессия улыбается.

– Какая разница. Вставали дыбом.

– А мать Магды?

– Она переехала в Польшу и вышла замуж за поляка. Они были лучшими подругами. И их дочери стали лучшими подругами.

– Так вот почему ты пришла к Магде, когда сбежала.

– Да. Она всегда хорошо ко мне относилась.

– Я очень рад, что ты была не одна.

«А теперь у тебя есть я».

– Будешь доедать вторую половину своего панини?

– Нет, спасибо.

– А со мой поделишься?

Алессия секунду меня рассматривает.

– Ладно, – говорит она и достает сэндвич из сумки.

– Кусай первая.

Она улыбается и кусает, а потом подает сэндвич мне.

– Спасибо. – Я усмехаюсь. Девушка явно повеселела. – Включим музыку?

Она кивает, пережевывая ветчину и сыр.

– Выбери сама. Нажми вот на ту кнопку и пролистай записи.

Алессия, прищурившись, смотрит на экран и изучает мои списки композиций. Она очень серьезно подходит к выбору мелодии. В призрачном освещении экрана ее лицо сосредоточенно нахмурено.

– Мне все незнакомо, – тихо говорит она.

Я возвращаю ей панини.

– Выбери наобум.

Алессия что-то нажимает пальчиком на экране, и я улыбаюсь, заметив, что она выбрала.

«Бхангра. А почему бы нет?»

Мужчина поет без сопровождения.

– Что это за язык? – спрашивает Алессия и еще раз откусывает панини. Расплавленный кусочек моцареллы выскальзывает у нее из уголка рта. Затолкнув беглеца обратно, девушка облизывает палец. Мое тело тут же отзывается на эту соблазнительную картину.

Я крепче сжимаю руль.

– Пенджаби, наверное.

Вступают музыкальные инструменты, и Алессия передает мне панини. Она слегка приплясывает под музыку, даже сидя.

– Никогда не слышала ничего подобного.

– Я порой ставлю эту композицию, когда работаю диджеем. Еще хочешь? – предлагаю я ей остатки сэндвича.


Она качает головой.

– Нет, спасибо.

Я кладу последний кусок панини в рот и довольно улыбаюсь – хитрость удалась, Алессия съела больше, чем собиралась.

– Работаешь диджеем? Что это значит?

– Ну, в клубе. Где танцуют. Под музыку. Я ставлю музыку пару ночей в месяц в Хокстоне.

Алессия смотрит на меня пустым взглядом.

«Она ни слова не поняла из того, что я сказал».

– Ладно, сходим с тобой в клуб, сама увидишь.

Алессия потихоньку начинает отбивать ритм ногами. Я встряхиваю головой. Как же так? Она совсем не знает жизни!

Хотя, если вспомнить, что она пережила, кое-что знает. Меня снова настигают мрачные мысли.

А потом я вспоминаю признание Алессии на стоянке.

Она сбежала.

«Сбежала!»

«Они хотели, чтобы мы были чистыми… за чистых дали бы лучшую цену».

Я судорожно выдыхаю.

Очень надеюсь, ради самой Алессии, что она избежала самого страшного. Но иногда мне в это не верится. Она шла к Магде одна, ночами. Я пытаюсь осознать, что она преодолела, как спаслась. Нашла место, чтобы жить. Работу. И вновь сбежала сегодня из моей квартиры. У нее ничего нет, зато она очень изобретательная, талантливая, храбрая и красивая. Я гордо улыбаюсь.

– Алессия, ты совершенно необыкновенная, – шепчу я.

Она поглощена музыкой и ничего не слышит.



Уже после полуночи мы въезжаем на гравиевую дорожку и останавливаемся у гаража в «Убежище», одного из фешенебельных коттеджей на окраине поместья Треветик. Я не хочу пугать Алессию видом главной усадьбы, еще успеется. Я хочу, чтобы она была только со мной. В большом доме много народу, а я так и не придумал, что скажу Алессии и об Алессии. Пока она не знает, кто я, чем владею и что получил по праву рождения. И мне это нравится.

Она спит. Наверное, измучилась. Я смотрю на нее – даже в резком свете фонаря черты ее лица такие нежные и мягкие.

«Спящая красавица».

Я мог бы смотреть на нее часами. Она морщится, и я представляю себе, что ей снится.

«Я?»

Отнести ее в дом? Нет, пожалуй, это опасно. Ступеньки здесь крутые, скользкие. Я разбужу ее. Поцелуем. Как принцессу. И да, я помню, что обещал дать ей время и не касаться ее.

– Алессия, – шепчу я. – Мы приехали.

– Привет, – говорит она, открыв глаза.

– Привет, красавица. Мы приехали.




Глава 11


Алессия моргает и всматривается сквозь лобовое стекло, однако видит лишь обжигающе яркий свет над огромной стальной дверью и маленькую деревянную створку сбоку. Остальное скрыто тьмой, а вдали слышится негромкий рокот. Обогреватель выключен, и в автомобиль понемногу проникает зимний холод. Алессия вздрагивает.

Она здесь. С ним наедине.

Сейчас, здесь, в темноте, рядом с мужчиной, о котором она знает так мало, Алессия почти готова пожалеть о принятом решении. Ведь только Магда и ее телохранитель видели, как она уезжала с Максимом.

– Пошли, – зовет Максим.

Выбравшись из машины, он достает из багажника пластиковые сумки, под подошвами его ботинок хрустит гравий.



Прогнав робость, Алессия открывает дверь и выходит из машины.