Один день, одна ночь

Наверху сильно грохнуло, лифт вздрогнул, загудел и пошел, и Алекс выскочил на улицу. Было так жарко, как будто он прямо из подъезда ввалился в хорошо протопленную парную. Солнце ударило по глазам, он нацепил очки и пристроился на раскаленную лавочку.

Очки, Манин подарок, были из дорогих. В прошлом году он где-то потерял их, и с Маней почти вышла из-за них ссора. Она расстроилась из-за очков, долго искала по всему дому, пеняла, что он «не смотрит за своими вещами», да так и не нашла их.

Интересно, откуда они взялись сегодня? Он просто вытащил очки откуда-то и сейчас даже не мог вспомнить, откуда именно.

– Але, – сказал очень близко задыхающийся голос. – Але, вы спите?.. Или как?..

Алекс медленно открыл глаза.

Девица Таис Ланко, о которой он только что думал, стояла, нагнувшись над ним, и, кажется, собиралась взять его за плечо и встряхнуть.

Он выпрямился и отодвинулся, довольно резко. Чужих прикосновений Алекс не выносил.

– Здравствуйте.

– Здрасти, – выпалила Таис. – Я вчера забыла у вас телефон, а он мне нужен. Вы можете его отдать?..

Алекс молча рассматривал ее.

Она была все в той же негнущейся тужурке, и бандана повязана туго-туго. Узкий бледный носик блестит от пота, и вид у нее болезненный.

– Вы что, – неторопливо поинтересовался Алекс, – бежали бегом от самой Малаховки?

Таис перевела дыхание, облизнула сухие губы и заявила, что ниоткуда она не бежала и ни в какой Малаховке не была, а только ей нужен телефон, который она вчера у них забыла.

Он рассматривал ее, она переминалась с ноги на ногу, всем своим видом выражая нетерпение.

Что-то с ней было не так, и Алекс никак не мог понять, что именно. Впрочем, он в точности не знал, как должна вести себя женщина, у которой только что убили мужа.

Они вошли в подъезд. На меловой силуэт Таис не обратила никакого внимания, двинулась прямо к лестнице, но Алекс остановил ее, сказав, что на лифте подниматься удобнее.

На втором этаже лифт остановился, и в него вплыли Софья Захаровна и Гарольд. Соседка охватила моментальным взором мизансцену – Алекс со скучающим видом и девица в темных круглых очочках, – сложила губы специальным образом и сухо сообщила, что ей нужно вниз, но она «прокатится».

Алекс поклонился.

Софья Захаровна поспешно достала из шелкового ридикюля с вышитой китайской розой носовой платок и спрятала в него нос – в тесной клетке и впрямь одуряюще воняло потом и какой-то цветочной парфюмерией, одним словом, зверинцем.

Почему в самом деле Таис в негнущейся тужурке из блестящей клеенки в такую жару?..

Покуда он отпирал многочисленные замки на двери, лифт все не уезжал. Открыл, Таис прошмыгнула внутрь, а Софья Захаровна никак не могла как следует захлопнуть дверь, чтоб поехать, и Алекс в конце концов предложил ей свою помощь. Он взялся за холодную металлическую ручку, заставил соседку податься в самую глубину кабинки, резко потянул и так бабахнул старинной дверью, что глухой Гарольд внутри от неожиданности гавкнул – первый раз за много лет.

Зато лифт наконец поехал.

Алекс вошел в квартиру, где пахло кофе и Маней, и постоял, прислушиваясь.

– Анастасия! – Он никогда не называл девчонку Таис. – Вы где?

Никто не ответил, и он пошел по коридору, окунаясь в солнце, падавшее неровными горячими прямоугольниками из открытых комнатных дверей, потом в книжную прохладную тень, а потом опять в солнце.

Таис выскочила ему навстречу из кухни так стремительно, что почти сбила с ног. Он поддержал ее под локоть.

– Вы точно не помните, где именно могли оставить телефон?

– Где угодно, – быстро сказала Таис. – Я же у вас тут ночевала!..

– На кухне?

– Да нет же! Но я у вас ночевала! – Она как будто старалась в чем-то его убедить. – И вообще, где Маня? Мы пытались ей дозвониться все утро, а она трубку не берет.

– Вы ночевали в гостевой комнате, – задумчиво сказал Алекс. – Показать вам, где она? Или вы помните?..

Все же выпито вчера было немало.

– Я помню!

И Таис устремилась в кабинет.

Пока она в растерянности оглядывала Манин стол, заваленный бумагами, Алекс стоял в дверях и наблюдал.

– Может быть, имеет смысл на ваш мобильный позвонить? Мы бы тогда быстрее его нашли!

– Он не работает, – огрызнулась Таис. – Вы что, думаете, я бы сама не догадалась?! Он еще вчера выключился.


Она заглянула за диван, на котором вчера лежала и играла на том самом телефоне, попыталась поднять подушки, но из этого ничего не вышло – обтянутые кожей, они весили, должно быть, тонну. Алекс ей не помогал, просто стоял и наблюдал.

Из кабинета девчонка переместилась в столовую, но там тоже никакого телефона не оказалось, а потом в гостевую. Небольшая комнатка, вероятно бывшая когда-то детской, оказалась в идеальном порядке – постель застелена, шторы раздвинуты и прихвачены шелковыми бантами, на трюмо глиняный кувшин с ромашками.

Маня очень любила ромашки и еще какие-то летние цветы, Алекс все время забывал, какие именно.

– Здесь ничего нет, – сама себе сообщила Таис. – Все убрано.

– Может, имеет смысл посмотреть под кроватью? Или в ванной?

Она нервничала с каждой минутой все сильнее, и узкий бледный носик блестел лихорадочно. Она заглянула под кровать и за шторы, все без толку, конечно. Утром Маня, проводив гостью, прибиралась в этой комнате и непременно нашла бы телефон.

– Мне нужно его найти, понимаете, – сказала Таис с отчаянием, когда они вышли в коридор, и оглянулась по сторонам, как будто телефон мог выйти из какой-нибудь двери. – Очень нужно.

– Вполне возможно, вы забыли его где-то еще.

– Я нигде больше не была!

– А приятелю не отдавали?

– Какому приятелю? Ах, Артему!.. Нет, зачем ему...

Она еще постояла в совершенной растерянности, а потом заявила, что должна ехать.

Покуда она обувалась, Алекс принял решение.

– Я вас подвезу, – сказал он. – Вы без машины?

– Послушайте, где Маня, а?.. Я-то думала, она дома! Она бы мне помогла. Я была уверена, что она дома...

Девчонка выпрямилась, засовывая ногу в какое-то немыслимое сооружение, состоявшее из ремней и гигантской тяжелой подошвы, покачнулась и схватилась за вешалку.

С верхнего яруса, предназначенного, должно быть, для шляп, поехала какая-то коробка, и Алекс в последний момент ее подхватил. И заглянул внутрь.

– Как это я забыл, – произнес он задумчиво. – Я же вчера привез малину.

– Небось прокисла вся, – равнодушно заметила Таис и потопала ногой. – Надо в холодильник убрать.

Алекс еще раз заглянул в коробку, подумал и отнес в холодильник.

...Все это странно. Очень странно. Или я на самом деле схожу с ума?..

Возле подъезда Таис заявила, что подвозить ее никуда не нужно, ей здесь близко, и побрела по переулку в противоположную от бульвара сторону.

Не только от бульвара, но и от метро.

Алекс долго смотрел ей вслед. Длинная цыганская юбка развевалась вокруг худых щиколоток, и казалось, что они вот-вот подломятся от пудовой тяжести странной обувки.

Когда подъехала машина, щеголеватая и ухоженная, как все в хозяйстве Анны Иосифовны, Алекс сидел на лавочке, вытянув ноги и свесив набок голову. Водитель решил, что он спит.

А что с него возьмешь?.. Чокнутый же!..





Вчера




...Конечно, все стало ясно в ту минуту, когда Береговой кое-как затолкал в машину здоровенную мокрую собаку, а Митрофанова, слава богу, сухая, уселась сама.

Никто не посмел ослушаться Анну Иосифовну, и собаку помыли во дворе из шланга. Для этого из хозяйственной службы были присланы двое рабочих, и водитель Коля стоял наготове, вооруженный разнообразными банками и бутылками с собачьими шампунями, привезенными из ветеринарной аптеки. Все издательство вновь сбежалось во двор, и все давали советы.

Береговой сначала изнывал от неловкости, а потом стал злиться всерьез. Подумаешь, какое дело затеялось! Он всего-то собирался отвезти собаку к себе домой, а не устраивать показательных выступлений при всем честном народе. Да еще директриса вмешалась с ее навязчивой, чрезмерной, избыточной помощью – вон людей прислала, дворника подключила, хорошо хоть не распорядилась вынести из буфета столы и скатерти и организовать пикник с чаями, кофеями и плюшками, раз уж сотрудники все равно не работают, а участвуют в спасении животного.

В конце концов, это личная собака Берегового, его докука и добровольная обязанность, и остальные тут ни при чем!..

И Митрофанова его раздражала. Она распоряжалась, очень категоричным голосом давала указания, посылала кого-то за бумажными полотенцами и тряпками и окончательно все испортила.

Когда она бросилась ему на шею и сказала, что поедет с ним и собакой, все, что было раньше – так давно и совсем недавно, – вдруг вернулось и стало возможным, несмотря на всю невозможность.

Он ведь на самом деле верил какое-то время, что у них все может получиться.