Первый Ангел

Когда критические точки личности были выявлены, он составлял особое «Слово Силы» на тайном языке пациента. Телепатический, словесный или визуальный сигнал, который обращался к самым глубоким переживаниям и ценностям, звучал как призыв на последний бой за Родину, за маму, за честь, за жизнь – что дороже всего для пациента. Внушал страх за эти ценности и абсолютное доверие. Мефистон заслуживал доверия и своими поступками, и помощью в болезни. Но лишним стимулом не пренебрегал. Добрым словом можно достичь многого. Добрым словом и пистолетом - всего.



Чтобы выявить критические точки приходилось подвергать людей неприятным испытаниям, не всегда связанным с лечением. И даже после выздоровления. Кому-то показывать гибель близких, кому-то одиночество перед Бездной, кому-то внушать перспективу жестокой боли. Ведь если человек не победил саму болезнь, значит, она и не является смертельным вызовом, не мобилизует. Безумие это не медведь, где нужна храбрость или хитрость. Оно крадется незаметно, забирает даже лучших. Мефистон талантливо находил «мобилизующие » кризисы. Выглядело порой как искусная пытка. Искусная вдвойне потому, что она должна была закалить человека, а не сломать. Найти ровно ту степень страха и опасности, где он сожмется, как пружина, оскалит зубы и бросится в бой . Он совсем не любил этого делать. Или так себе говорил. Но делать надо на совесть.

Далеко не все интересные пациенты, чувствительные к Нави, были достаточно крепки и подходили ему. Были слишком трусливые, или пассивные, или просто не заинтересованные в его планах, не пассионарные. Обычные люди тоже попадают в психиатрию, знаете ли. И обычны люди порой наделены мощным даром. В таком случае, перед Мефистоном стоял выбор: отпустить одаренного пациента, который не хочет участвовать в его борьбе, или «помочь ему измениться».



Телепатия вторжения , глубокая и основанная на согласии, хотя бы изначальном, способна творить чудеса . Кто скажет, сколько Ваших детских страхов должно уйти, чтобы Вы стали другим человеком? Какие чуланы подсознания должны открыться, чтобы изменить Вас навсегда? Какие открытия о себе и мире заставят Вас «взглянуть другими глазами»? Мефистон пробовал всё. Сложно было сказать, где лежат грани между манипуляцией, воспитанием и закалкой. Кто-то сказал «зомбирование»? Но, как и в случае с насилием, доброе намерение должно оправдать многое. Так ведь?



конечном итоге, даже чудеса не всесильны. Некоторые просто не рождены для борьбы. Сколько людей, столько судеб. Большинство выходили из под «психического ножа» доктора Мефистона здоровыми – медицински, сильными – как правило, верными – без сомнений. Иногда с новыми шрамами на душе, провалами в памяти, внезапной тоской или буйным темпераментом. Что только не спишешь на загадку русской души. Они пережили путешествие в безумие и обратно. В глазах общества это было чудесным исцелением, счастьем, даром Божьим. За такое многое можно простить. Они прощали, и благодарили, и доверяли своему избавителю. Очень редко понимая даже малую долю того, что он с ними сделал.



«Незнание – сила», грустно улыбался Мефистон, пожимая руку пациенту на выписке. Он испытывал смешанные чувства. С каждым пациентом он становился близок, иначе нельзя было понять и исцелить. Каждого он знал, как родной отец, и даже больше. Каждому отдавал своё время, силы и боль. Нельзя сказать, что он их любил. Но привязанность, товарищество, забота, всё это было ему не чуждо. Ведь вся

Долгая Война была задумана ради счастья, могущества , жизнеспособности всех людей. Могов и обычных вместе. Он не играл романтика, он был им. Невзирая на годы затворничества, ночных демонов и постоянного самоконтроля. Ради своих сильных и слабых пациентов, воспитанников, соратников, он и старался.



Ирония в том, что ради них же он ходил по лезвию бритвы. Изобретал каждому свои пытки и стрессы, жестокие уроки и встряски. Когда нужны бойцы, не до нежности. «Железной рукой загоним человечество в светлое будущее, как говорили большевики», думал он про себя . Может быть, потому у него и получалось хорошо, по-настоящему. Потому что ему было не всё равно. Высшая цель не пустые слова. Нельзя передать больше веры, чем имеешь сам. Сомневался ли он? Постоянно. Когда перестаешь сомневаться, люди становятся только дровами.



«Мягко стелет, да жестко спать» – неизбежно приходил к нему Синий голос.

И вам не хворать.

Ты понимаешь, что создаешь свой «Круг», только более лицемерный?

Это еще почему?



Тебя хотя бы спрашивали, прежде чем нанести клеймо. Ты даже это опустил.

Вот именно, «клеймо», Круг помечает нас как скот, а потом разводит каждого в своем загоне, периодически тыкая палкой «уроков» в нужном направлении.



Иногда соблазняя красивой женщиной. – скалили невидимые зубы Красный.

Точно. У меня другие цели. И в этом вся огромная разница.

Уверен, Куратор со временем расскажет тебе такие же красивые оправдания.



Расскажет, увидим. Сейчас даже не притворяются. Дама знает, что живет в загоне, просто боится выйти. Пока.



А у тебя, значит, благородная борьба за свободу, равенство и братство?

Равенства не будет. Свобода - иллюзия. А вот за братство точно, чтобы моги были не изгоями, а частью нового мира, который сами тоже строят. И да, черт возьми,



своим ученикам показываю возможности этого мира. И то, за что мы боремся.Хотят они этого, или нет – Красный продолжал улыбаться.



Чтобы хотеть, надо хотя бы знать. Глаза открыть. Для одаренных это уже подвиг. Признать свои силы, развивать их, а не таблетками глушить.



Тогда зачем ты внедряешь «Слова Силы»? Это разве честно?




Я понимаю, что у вас такая работа, совести моей дублёры. Но позвольте уже я поспрашиваю. Ни у кого из своих учеников я не видел чего-то, подобного вам. Голосов-наставников. Насколько это распространено? Или я уникальный, «избранный»?

Мы точно больше никому не помогаем. Других таких же Голосов не знаем. Раз и ты не встречал, вывод напрашивается.



Хорошо. Все мои задумки, «Слова Силы», тайный язык, редкие встречи, сеансы связи, они вообще имеют смысл? Или Круг через печать может волшебным образом знать про меня всё?



Тебе не кажется, что слова «волшебным образом» в твоих устах лишены смысла? Сам убедился, что волшебства нет, есть лишь разная глубина знания и воли. Разная степень безумия, если хочешь.



Другими словами?

Есть ли более глубокие уровни силы, чем доступные тебе? Чем то, от чего ты скрываешь свои действия? Наверняка. Знание бесконечно. Обладает ли ими Круг? Насколько нам известно, нет. Если ты внимательно посмотришь на все свои

приключения, то никакой особой силы за Кругом и не было видно . Больше тайны, манипуляции, умения раскрыть твои собственные крылья и подрезать чужие.



Вот это хороший взгляд, «одна голова хорошо, а три лучше» – Мефистон, наконец, улыбнулся.



Его распирало поделиться своими находками с Анастасией, но делать этого было нельзя, конечно. Смотря в её горящие синие глаза, он чувствовал, будто она уже всё знает, такое в них было ведьмино лукавство. Сначала скрывать свои планы, а затем выдавать их известному агенту Круга, пусть и близкому человеку? Нет, это против логики. Необходимость скрывать и тяга делиться создавали между ними только больше романтического напряжения. Оно находило эротическую разрядку, но после буйства ощущений всё возвращалось на круги своя.



Мефистону хотелось с ней разговаривать про Навь, про демонов, про его эксперименты, про телепатию, про Круг. Даже не столько разведать секреты, сколько просто делиться как дамой сердца. К его удивлению, ранее красноречивая Дама предпочитала запечатывать его уста поцелуем после первых же серьезных слов. Однажды, когда она лежала рядом, положив голову ему на грудь, он решил спросить об этом прямо.



Насть, скажи, пожалуйста, почему мы не разговариваем как раньше с тобой? Она отвечала, не открывая глаз и не отрываясь от него.



А ты хотел бы вернуться к строгой учительнице и кроткому ученику? Ролевых игр хочешь, негодник? Можем устроить! – она провела ногтями по его ребрам.



Я серьезно. Кроме твоих женских чар, которые безграничны в своей шикарности, порой мне важно просто поговорить. Много лет этого не хватало.



Понимаю. А ты пойми меня. Много лет я только и делаю, что говорю. Я хочу того, с кем можно помолчать. Кому нужна только я. Как ты сам говорил: «ничего, кроме личного».



Я ведь точно у тебя не первый…

Тут она подняла голову и даже в темноте посмотрела ему в глаза.



А ты хочешь обязательно это услышать? Не первый, точно. Но первый из могов,

котором я уверена. Уверена в том, что это не действие моих чар, телепатии, не задание Круга. Уверена, что ты сам хотел именно меня, ради меня. А не ради знаний, опыта, или доступа к высшим сферам… - тут она запнулась.



Мефистону вновь стоило обратить внимание на детали. Только вопрос был чувствительный и он испытывал смущение от того, что не мог назвать своё отношение



Анастасии совершенно беззаветным. Эту эмоцию надо было спрятать. Он справился.Хорошо, конечно, теперь я понимаю. Благодарю, что прямо сказала. Помни, я тебя продолжаю узнавать и далеко не всё мне очевидно. Думаю, это к лучшему.



Она молча подтянулась к нему, накрыла его сверху и вновь запечатала собой дыхание. А затем, и всё остальное.