Пиявка голубых кровей

– Супериссимо. Леха, очнись, хватай фигню!

Через пять минут юноши пошли к двери.

– Мальчики, вы гробик забыли, – засуетилась Нина, – и крышечку от него.

– Не-а, упаковка ваша, – пояснил Алексей.

– Дорогая вещь, – объяснил Павел, – многоразового использования. Вы можете кому-то в ней подарок отправить. На юбилей, свадьбу. Только батарейки в крышке поменяйте, чтоб пело без остановки.

– Есть у меня один товарищ, – оживился Дегтярев, – у него скоро пятидесятилетие.

Я отвела парней в прихожую и вручила каждому красивые купюры из своего кошелька.

– Спасибо, хозяйка, – обрадовался Паша, – вот вам моя визитка. Звоните. Доставлю что угодно и кому угодно. Отвезу все. Животных. Еду. Лекарства. Приятно с вами дело иметь.

Павел выскочил за дверь.

– Он не жадный, – сказал Леша, – у него дочка полгода назад родилась. Павлуха ей все самое лучшее и дорогое покупает. Коляску приобрел за такую сумму, что машину купить можно. Сейчас собирает на спальню в стиле «Маленькая принцесса». Кровать в виде единорога, шкаф-дворец. Ну, вот просто с ума сошел!

Алексей вздохнул и тоже ушел. Я вернулась в столовую. Вот не надо никогда составлять мнение о человеке, пообщавшись с ним пять минут. Я решила, что Павел алчный парень, который любит вкусно поесть, мечтает приобрести себе новый мобильный, компьютер или собрался модно одеться. А он, оказывается, собирает деньги на спальню «Маленькая принцесса». Узнав об этом, перестаешь упрекать парня в жадности, понимаешь, что он обожает свою девочку, и начинаешь относиться к нему с сочувствием.





Глава 26




– Спасибо, что быстро согласились встретиться со мной, – сказала я, усаживаясь в кресло.

Хозяйка дома, очень красивая, ухоженная, элегантно одетая дама, светски улыбнулась в ответ.

– Мало кто знает, что у меня есть сестра Вера. За годы постоянного общения с прессой разных стран я научилась открытой закрытости. Охотно и подробно отвечаю на разные вопросы, а вот на некоторые нет. «У вас есть семья? Из кого она состоит?» «Да, да, я счастлива в браке. Мой муж…» Дальше только про Клода, о котором и так все знают.

Я молча слушала Маргариту. Кузя всю ночь, не смыкая глаз, искал возможность поговорить с бывшей моделью, а сейчас владелицей собственного скаутского агентства, женой очень богатого человека, госпожой Корсе, в девичестве Губаревой. Уж не знаю, как наш компьютерный гений умудрился узнать, что муж Марго приобрел дом в поселке, семья Корсе часто прилетает в Россию. Сейчас супружеская пара пребывает в Подмосковье, и Марго любезно согласилась принять меня.

– Обозначьте, пожалуйста, тему интервью, – попросила Маргарита и рассмеялась. – Ох, простите. Постоянные контакты с журналистами накладывают отпечаток на человека. Вы детектив?

– Частный, – уточнила я, – совладелица сыскного агентства.

– Ну, раз ко мне приехали вы, значит, дело совсем деликатное? – предположила хозяйка. – Если б речь шла об элементарной краже, хватило бы простого сотрудника.

Дверь в комнату бесшумно отворилась, появилась горничная, она поставила на стол поднос и исчезла.

– Вам налить? – предложила Марго, взяв фарфоровый чайник.

– Спасибо, – улыбнулась я, подняла молочник и налила в свою пустую чашку немного сливок.

На лице Марго появилась настоящая, а не протокольная улыбка.

– О! Вы живете в Англии? В Европе не любят чай с молоком, а уж если и пьют его, то доливают сливки в напиток. А вы поступили как знаток английского чаепития: сначала молоко, а потом уж чаек.

– Я бываю в Лондоне, но редко, у нас дом в Париже, – сказала я чистую правду, а дальше начала вдохновенно врать: – У нас в соседях там леди Маунтбеттен. У нее я научилась правильно пить чай. У Кейт еще всегда подают сэндвичи с огурцами, ну и кексы, конечно.

– Сэндвичи с огурцами, – рассмеялась Марго, – это классика. Я попала в Великобританию почти ребенком и от всей души возненавидела бутерброды с кружочками этих овощей. Москвичке хотелось колбаски, пирогов с капустой. А в доме моего будущего мужа подавали нечто, на мой взгляд, отвратительное: хлеб с огурцами! Потом я привыкла, и нынче у меня вызывает отторжение ломоть батона с докторской. Интересно, кто из Маунтбеттенов живет в Париже? Спрошу у Дианы, она носит ту же фамилию. Ди – владелица прекрасного журнала моды.

Я начерпалась знаний об английском чаепитии из романов Агаты Кристи и там же узнала о Маунтбеттенах, поэтому продолжила:

– Мы с Кейт беседуем только о собаках. У нее три корги. А у нас целая свора.

– Ох уж эти англичане, – покачала головой Маргарита, – можно дружить с ними сорок лет, но разговоры будут вертеться вокруг охоты, собак, живописи, театральных постановок. Но раз леди принимает вас дома, то это показатель того, что она считает вас своим человеком.

– Очень ценю ее отношение ко мне, – воскликнула я.

В беседе повисла пауза. Мы с Марго сидели молча и улыбались друг другу. Спустя мгновение хозяйка дома воскликнула:

– Ну, хватит. Соблюли приличия, поболтали на отвлеченную тему. Рассказывайте, зачем пришли.

– Это займет немало времени, – предупредила я и начала вводить Марго в курс дела.

– Вы меня шокировали, – призналась Маргарита, когда я завершила рассказ. – Вера! Больше всего мне хочется о ней забыть.


– Вы считаете Веру убийцей Аллы? – откровенно спросила я.

Маргарита поправила небольшое жемчужное ожерелье.

– Да. Тому есть доказательства.

– Какие? – полюбопытствовала я. – Почему она убила сестру? Или произошел несчастный случай?

Марго сделала брезгливый жест рукой.

– Право, смешно. Если бы Вера примчалась домой в слезах, с криком: «Алла упала в воду и утонула», ей бы ни разу в жизни не напоминали, не говорили многократно: «Подходить к Алле строго-настрого запрещается». Ни отец, ни мать, ни уж тем более я не стали бы кричать: «Зачем ты поперлась к воде, почему не остановила Аллу?» Нет, Веру бы жалели, ведь она пережила тяжелый стресс. Но все было иначе.

Маргарита откинулась на подушку.

– Придется вам подробно объяснить, что произошло. Мои родители хотели иметь много детей. После того как первой дочке исполнилось три, они перестали предохраняться, но беременность не наступала. Врач обнаружил у мамы проблемы со здоровьем. Ксения Петровна долго лечилась. Но Вера не сразу появилась на свет.

Марго спросила:

– У вас есть дети?

– Двое, – кивнула я, не вдаваясь в подробности. Незачем рассказывать, что я получила их уже готовыми, воспитываю с малолетства.

– Кого из них вы любите больше? – задала неожиданный вопрос Маргарита.

Я сделала глоток чая.

– И Маша, и Аркадий всегда получали по одинаковому куску пирога. Конечно, случалось разное. Когда Кеша сильно заболел, на него посыпались подарки, ему досталась основная часть моего внимания, но в тот год, когда Маруся поступала учиться на ветеринара, весь мой пыл обратился на девочку. В нашей семье никогда не было ревности. Аркадий сейчас живет с женой и детьми за границей, Маша в Москве и Париже, но дети любят друг друга, дружат, постоянно общаются. Теперь это легко, есть интернет.

– У нас так не получилось, – грустно заметила Маргарита, – когда Верочка родилась, я ее полюбила. Она мне казалась куколкой, хорошенькой. Мне нравилось катать коляску в саду, возиться с младенцем. Ни у меня, ни у Верочки не было няни. Мама сама воспитывала нас. Она считала, что строгость необходима. Меня часто наказывали, и Веру тоже. Нет, нас не били. Лишали сладкого, не покупали игрушек, один раз не поставили елку на Новый год.

– Ну, это уж совсем жестоко, – поморщилась я.

– Лично мне мамина холодность, придирчивость, требование: «Ты обязана делать все только на отлично», все это пошло на пользу. Мать привила мне трудолюбие, умение переносить трудности. И в моей голове не возникало мысли, что мама любит меня меньше, чем Веру. С ней мать вела себя так же. Но все поменялось, когда появилась Алла. Я сразу поняла: мама обожает новорожденную так, как никого другого. Она на младшую дочь надышаться не могла. Обиделась ли я? Нет. Тогда я уже была вполне разумной девицей и понимала: новорожденная требует особой заботы. И уж если совсем откровенно, я радовалась, что мать на меня внимания почти не обращает. Я наконец-то перестала быть объектом постоянного воспитания, получила свободу, могла одна долго гулять. А вот Вера очень переживала. Совсем трудно стало, когда Алле исполнилось два года. Вера буквально затерроризировала маму. Она отказалась сама есть из тарелки, требовала кормить ее из бутылочки, стала писать в штаны. Право, это было уже слишком. Вера-то уже была не крошка неразумная.

– Ревность, – вздохнула я.

– Патологическая, – подтвердила Маргарита, – объективности ради следует отметить: Ксения Петровна, наша мать, сама ее спровоцировала. «Аллочка, чмок, чмок, обожаю тебя. Вера, отстань». Ну не надо так себя вести. Да мать не смогла полюбить старших, а на младшей плотину любви прорвало. И это очень больно стукнуло по средней дочери. Вера же хорошо понимала: в отношении Аллы никакой строгости нет. Полная вседозволенность и восторг от любых действий младшенькой. Нарисовала малышка каляку-маляку? Она Босх! Два раза топнула ножкой под музыку? Галина Уланова. Любое желание младшей исполнялось на щелчок. И вырос дивный цветок. Очень скоро Алла превратилась в феноменально избалованную капризницу, королеву, перед которой падали ниц вся прислуга и родители. Справедливости ради замечу, что Алла меня не задевала. То ли боялась, то ли понимала – мне на нее плевать. У нас никаких отношений не было. В коляске я ее, как Веру, не возила, не играла с ней. Мать запретила мне даже приближаться к своей любимице. Да я и не рвалась. Капризы Аллы никак меня не трогали. А вот Вера! Она опускала градусник в чай, потом показывала термометр маме: «Я больна!» Несколько раз это сработало, ее укладывали в постель, потом доктор понял: это симуляция, сестру отменно наказали. Спустя какое-то время Веру стало тошнить. Поест и рысью в туалет, а оттуда раздаются характерные звуки. Родители забеспокоились, Веру положили в больницу на обследование. Ясное дело, маму с ней. Алле временно наняли няню. Адское время! Младшенькая закатывала художественные скандалы, каталась по полу! Требовала:

– Выгоните няньку! Пусть мама вернется.

Отец совершил ошибку, сказал нахалке:

– Мама у Веры, твоя сестра очень больна.

Ой, что началось! В конце концов няня отправилась в клинику, а мама вернулась к Алле. Младшая дочь победила. И так во всем. Апогея ситуация достигла незадолго до моего отлета в Париж. Комната…





Глава 27




– Комната? – не поняла я.

Маргарита кивнула.

– Алла захотела переехать в спальню Веры, потому что там был выход на небольшую террасу. Объявила матери: «Я маленькая, мне нужен балкончик. Пусть Верка в мою спальню переселяется».

Мама позвала Веру и заявила:

– Ты теперь живешь в детской Аллы.

– Почему? – возмутилась девочка.

– Потому что я так велю, – отрезала мамаша.

Вера кинулась жаловаться отцу.

Маргарита улыбнулась и спросила:

– Ваш папа активно участвовал в воспитании детей?