Пиявка голубых кровей

– Чего? – оторопела Маргарита.

Дверь открылась, в комнату вошел мужчина, с виду ровесник Веры.

– Здрассти, – произнес он и сел на свободный диван.

– Познакомьтесь, пожалуйста, – продолжал Александр Михайлович, – Роман Кротов. Маргарита, возможно, вы помните это имя-фамилию. Но могли и забыть, поэтому объясняю. Роман Кротов и Константин Булыгин обнаружили в реке сумку с останками Аллы.

– И что? – вскипела Маргарита. – Как я могу запечатлеть в памяти имена-фамилии подростков, которых никогда не видела?

– Роман, – обратился к новому участнику беседы Сеня, – вы рассказали в милиции, что запутались ногой в кожаном ремне.

– Да, – кивнул мужчина, – его привязали одним концом к сумке, а другим к большому камню. Сделали так, чтобы поклажа не всплыла. Я нырнул, зацепился, как подумал, за веревку и не мог выпутаться.

– Но когда приехала милиция, и торба, и ремень оказались на берегу, – уточнил полковник.

– Верно, – подтвердил Кротов, – мы объяснили сотрудникам, что нам помогла пара: юноша и девушка.

– Но их не было, – не утихал Дегтярев.

– Да, – снова согласился Роман, – мы тогда сказали, что из любопытства открыли сумку. Наши спасатели испугались и убежали. Имен их мы не знали. А мы остались. Не бросать же все вот так… просто… на берегу. Некрасиво. Это мы тогда сказали. Тогда мы сказали так. Вот!

– Соврали? – поинтересовался Собачкин.

Роман кивнул.

– Да.

– Не так обстояло дело?

– Нет.

– А как? – быстро задал свой вопрос Михаил Львович.

Роман почесал шею.

– Ну… я уже один раз докладывал.

– Маргарита нашу беседу с вами не слышала, – улыбнулся Сеня.

Кротов оттянул ворот пуловера.

– Ну… Не так все было. У меня девчонка была, Наташка, старше на девять лет. Мне тогда было четырнадцать. Ну… типа… любовь у нас. Да сейчас понимаю – был просто секс. У Наташки жених имелся, родители их сосватали. Он вообще дед. Ему сороковник стукнул. Натка говорила, что он богатый, с квартирой, машиной, оклад хороший. Но в постели ноль. А ей плевать на бабло, хочется пожара под одеялом. Вот мы и развлекались. Жили в деревне, от Москвы близко, но не город. Домов не много, все друг про друга все знают. Как нам встречаться? Где? Живо глазастые соседи доложат и моему, и ее отцу, чем мы занимаемся. До жениха правда дойдет, свадьба гавкнется. И мы на речку бегали, в такое место, куда никто не ходит. Купаться там опасно. Берег пустой, за ним лес, сбоку кустов полно. Вот в зарослях мы и устраивались. Нас не видно, а мы каждого, кто к реке придет, приметим и затаимся на всякий случай. Не один день там веселились, перестали волноваться, что кто-то нас застукает. Ну, значит, устроились, как обычно, и вдруг!

Рома сделал паузу.

– Я увидел мужика, не молодого такого, и бабу! Вот эту!

Кротов показал на Марго.

– Дядька нес сумку. Здоровенную. А она его ругала. Думала, что они одни тут. Громко ему выговаривала:

– Что ты наделал! Совсем с ума сошел!

Я еще удивился. Она вроде чуть старше меня, а так нагло со взрослым говорит. И мужик девочку офигевшую на место не ставит, оправдывается:

– Я ее не трогал, честное слово, она мой шоколад без спроса съела. Сама взяла его.

И начали они трындеть. Сидят около сумки, она его ругает, он оправдывается. В конце концов, я все понял. У мужика этого наркота с собой была. Не уколы, не таблы. Конфеты. Типа шоколад в коробке, в виде замков сделан. Ну, крепости всякие. Он сожрет пару штук и в хорошем типа настроении.

Пока Роман говорил, глаза Марго раскрывались все шире и шире. А Вера опустила голову и заплакала.

– Ну и чего вышло, – вещал Кротов, – у той, что на мужика нападала, сестра была, младшая, она ее ласково так называла: «Сучонка мерзкая». Девчонка капризная, вредная, всегда получала что хотела, без спроса по чужим вещам шарила, тайком в сумках рылась, в шкафах. Маленькая вредина зашла в спальню к мужику, нашла конфеты и сожрала все. И как только в нее столько сладкого влезло? Когда дядька в спальню вернулся, девчонка была уже мертвая. И че делать? Вызвать врачей? Так шум пойдет. Я понял, что наркоман иностранец, по-русски, правда, лучше многих наших из деревни говорил. И он девку…

Роман показал пальцем на старшую дочь Михаила Львича.

– Как ее зовут?





Глава 36





– Маргарита, – ответила я, – Марго.

– Точно! – обрадовался Кротов. – Мужчина и она вместе улетать собирались. Девка истерила, боялась, что из-за смерти сестры ее в Москве оставят. Потом начала мужиком командовать:

– Давай, топи сумку в реке. Вон там камень подходящий, привязывай его к ремню. Если сумку найдут, то подумают, что ее Верка утопила. Я внутрь бросила ее крестик. Она его всегда на ночь снимает, в ванной бросает, утром забывает. Цепочку разорвала, пусть думают, что она с шеи Верки упала, а та и не заметила. Завтра улетим, отца с матерью нет. Сейчас надо тихо сидеть, не говорить, что Алка пропала. Раньше ужина не станут паниковать. А нам в восемнадцать уже взлетать.

Он пошел делать, что Маргарита велела. Почему мужик девчонку слушался? Фиг его знает. Они сумку утопили и ушли. Мы с Наташкой удрали, дали друг другу слово молчать. Натка, понятно, боялась, что отец узнает, где и с кем она тусовалась. А мне зачем неприятности? Мой папахен выяснит про секс на природе, и так мне всыплет. И ваще, не наше это дело. Маргарита из богатых, с ними лучше не связываться. Всегда виноват окажешься. Рот на замок закрыл. Наташка тоже молчала, в июле ее папаня с парнем каким-то поймал. Шум на все село устроил! Парня поколотил, Наташку выдрал. Народ языками заработал. Дядя Володя сообразил, что зря волну погнал, да поздно. Он дочь отправил к бабке в Калужскую область. Там ее никто не знал. А потом она в ДТП погибла. Я ни гу-гу про то, что видел.

– Однако через некоторое время вы «случайно» нашли сумку, – напомнил Сеня. – Почему решили «обнаружить» тело?

Роман опустил голову на грудь.

– Ну… отец девчонки награду назначил тому, кто скажет, где дочь или ее труп. Большие деньги. Очень. Моим родителям такие за всю жизнь не накопить. Я подумал: если пойду купаться, наткнусь на сумку, никто плохого не подумает. Позвал Булыгина. Для достоверности. Он подтвердит, что торба в воде была.

– Не побоялся приятелю правду открыть? – неожиданно спросил Михаил Львович.

– Не, – усмехнулся Кротов, – я по жизни недоверчивый. Просто позвал его, а потом купаться полез и «нашел» сумку. И вы правильно догадались: не было никого, кто помог меня вытащить. Я Косте сказал: «Давай всем наврем, что я выплыть не мог, а ты меня спасал. Тебе за это мой отец купит телефон. И еще набрешем, что нам незнакомые люди помогли».

– Зачем?

– Для достоверности, – деловито заявил Кротов, – чем больше народу участвовало, тем мои слова правдивее будут.

Дегтярев вздернул брови.

– Интересная мысль. Все у вас получилось. Повезло с сыщиками. Я бы начал вопросы разные задавать. Деньги-то получили?

– С ними засада, – помрачнел Роман.

– Не дали? – уточнил Семен.

– Я отсчитал обещанное до копеечки, – возмутился Михаил Львович, – вручил полностью этому…

– Так в чем проблема? – не понял Кузя.

– Отец Кости к моему папаше пришел, – вздохнул Роман, – потребовал половину себе, потому что мы вдвоем сумку вытащили. Драка у них получилась. Оба в больницу угодили, пришлось моим родителям деньгами делиться. Ступил я. Зря Костю позвал.

– Нет, нет, нет, – ожила Марго, – не так было! Не так!

– А как? – заинтересовался Дегтярев. – Вы не приходили на берег с сумкой? Алла не ела конфеты, в которых содержалось наркотическое вещество?

– Нет! – закричала Маргарита. – Нет, нет!

– Во наглеж! – оторопел Кротов. – Надо же так брехать мне в глаза!

– Мы сумку принесли, – прошептала Марго, – и конфеты Алла слопала. Это правда. А дальше ложь! Она очнулась.

– Простите, не понял, – удивился Сеня. – Очнулась? Алла?

– Да, да, да, – почти закричала Маргарита. – Клод тогда ушел.

– Ушел? – повторила я. – Оставил вас одну с сумкой, где лежало тело?

Марго прижала кулаки к груди.

– Ну, я сама виновата, налетела на него, ругала, не справилась с эмоциями, пощечину влепила! Клод распсиховался, послал меня на три веселые буквы и убежал. Я осталась, зарыдала, испугалась, что Клод меня бросит, один в Париж улетит, все мечты прахом пойдут. Понимаю, надо извиниться, бежать за женихом, а ноги не слушаются. Сижу около сумки, и вдруг! Она шевелиться стала.

Маргарита закрыла глаза.

– Ой, ой! Я молнию приоткрыла… Мама! Алла глаза открыла, моргает, взгляд туманный, ничего не соображает. Боже! Меня ноги сами собой за Клодом понесли. А он уже в доме чемодан застегивает, сказал мне:

– Один улетаю. Зачем мне вздорная истеричка, которая в трудный момент не помогает, а скандал закатывает. Я твоей сестре конфет не давал, сама она их сожрала. Где тут моя вина? Да, я привез свои шоколадки, но и подумать не мог, что в приличном доме кто-то в вещах гостя рыться станет. Прощай.

Я на колени упала.

– Клод, она в себя пришла!

Он обомлел.

– Алла? Ты путаешь. Девчонка точно мертвая. Она не дышала, не шевелилась.

Я зарыдала.