Поступь хаоса
Часть 54 из 93 Информация о книге
– Тодд? – озабоченно тявкнул Мэнчи. – Нож, Тодд? – Давай, Тодд, – сказал Аарон, и, клянусь, я почуял знакомую вонь. – Сделай шаг от невинности ко греху. Если посмеешь, конечно. – Я уже делал это, – возразил я. – Уже убивал. – Убить спакла не то же самое, что убить человека, – не согласился он, ухмыляясь моей глупости. – Спаклы – демоны, пущенные в мир искушать нас. Убить такого – как убить черепаху. – Он удивленно расширил глаза: – Хотя ты уже ни того ни другого сделать не можешь, так ведь? Я покрепче сжал нож и чего-то такое прорычал, глядя, как мир качается перед глазами. Нож, однако, не опустил. Раздалось какое-то бульканье, и слизистая кровь запузырилась из прорехи в Аароновой роже. До меня не сразу дошло, што это смех. – Она так долго, долго умирала, – прошептал Аарон. И я вскрикнул от боли… И поднял нож еще выше… И прицелился ему в сердце… А он все улыбался… И я вонзил нож… Прямо Виоле в грудь. – Нет! – закричал я, когда было уже слишком поздно. Она подняла глаза от ножа на меня. Лицо было полно боли и смятенного Шума, и он хлынул из нее, совсем как из того спакла, которого… (Которого я убил.) И она посмотрела на меня истекающими водой глазами, и открыла рот, и оттуда донеслось: «Убийца!» Я протянул к ней руку, но она исчезла в переливчатом блеске… …а нож, чистый, без единой капли крови, все еще был у меня в руке. Я упал на колени, потом вперед и так лежал, растянувшись на земле в выжженном поселении, дыша, кашляя, плача и воя, а мир кругом плавился и таял так откровенно, што вряд ли собирался обратно стать твердым. Я не могу убить его. Хочу. Ужасно, отчаянно хочу, но не могу. Потому што это не я, и я ее теряю. Не могу. Не могу не могу не могу не могу. Я сдался мерцанию и на какое-то время исчез. В чувство меня привел старый добрый Мэнчи, лучший из друзей; он принялся вылизывать мне лицо, поскуливая и што-то обеспокоенно бормоча через Шум. – Аарон, – взвизгивал он, тихо и настойчиво. – Аарон. – Отвали, Мэнчи. – Аарон, – заплакал он и даже перестал лизаться. – Его тут даже нет, – пробормотал я, пытаясь сесть. – Это просто… …просто то, чего Мэнчи не видит. – Где он? – Я слишком быстро сел (все завертелось и стало ярко-розовым и оранжевым) и отшатнулся от того, што увидел. Сотня Ааронов стояла вокруг в сотне разных мест. Там были и Виолы, напуганные, с молящим взглядом, и вдобавок спаклы с моими ножами, торчащими из груди, и все они говорили одновременно, и голоса ревели и подымались гудящим валом. Трус, говорили они. Все они. Трус и снова трус. Но я не был бы мальчишкой из Прентисстауна, если бы не умел игнорировать Шум. – Куда, Мэнчи? – спросил я, подымаясь на ноги и стараясь не обращать внимания, как все подпрыгивает, качается и катится под уклон. – Туда, – гавкнул он. – Вниз по реке. Я зашагал за ним через сожженное поселение. Он повел меня мимо бывшей церкви, на которую я даже не взглянул, и взбежал на небольшой обрыв, где ветер выл уже прямо в голос, и деревья гнулись, и я подумал, это не просто я их так вижу, это на самом деле, и Мэнчи пришлось лаять громче, штобы я услышал. – Аарон! – прокричал он. – С наветренной стороны. Меж деревьев было видно реку. Там стояли тысяча Виол, и все меня боялись. И тысяча спаклов с ножами в груди. И тысяча Ааронов оглядывалась на меня и называла трусом с самой омерзительной улыбкой, какую вы только в жизни видели. А за всем этим, на берегу, был лагерь, и в нем – Аарон, который на меня даже не смотрел. Он стоял на коленях и молился. А перед ним на земле лежала Виола. – Аарон, – пролаял Мэнчи. – Аарон, – сказал я. Трус.