Royals

– А что будет, если нарушишь? – спрашиваю я. – Тебя арестуют? Или королевские особы неприкосновенны? Если…

– Дэйзи! – резко говорит Эл, гневно воззрившись на меня. – Нам ехать четыре часа, и если ты всю дорогу будешь задавать глупые вопросы, я сойду с ума!

Я поднимаю руки и откидываюсь на спинку сиденья.

– Извини.

Алекс слегка хмурится, переводя взгляд с Элли на меня. Наверняка он был свидетелем уймы ссор, пока Себ и Флора росли, и я очень хочу его об этом расспросить, но вспоминаю, что мне нельзя задавать вопросы. Раньше Эл требовала, чтобы я проявляла интерес к жизни ее будущих родственников, а теперь, когда я начинаю любопытствовать, она желает, чтобы я молчала. Как всегда.

Честно говоря, я думала, что легкая дружеская беседа хотя бы отчасти снимет возникшее между нами напряжение. Я думала порадовать Элли добровольным участием в планах «дворца», но, очевидно, моих усилий вновь оказалось недостаточно, и я с трудом подавляю гнев. Просто… я отказалась ради нее от дома Винчестеров, от поездки в Ки-Уэст, позабыла про собственную гордость после Инцидента с Лошадью – а сестра по-прежнему ведет себя так, как будто всё это моя вина.

Рядом со мной на сиденье лежит сумка, и я притягиваю ее ближе, наслаждаясь удивительной мягкостью кожи. Глиннис потребовала, чтобы я перестала носить свой потрепанный рюкзак и завела что-нибудь получше, на случай, если поблизости окажутся фотографы. Я хотела возразить из принципа, но она вручила мне эту прелестную сумочку, такую мягкую и дорогую, с шикарной фиолетово-зеленой клетчатой подкладкой и вышитым снаружи чертополохом – и я пропала.

Я вынимаю из сумки «Женский портрет», и Алекс, улыбнувшись, кивает при виде книги.

– Генри Джеймс? Одобряю.

Это мое программное чтение на лето, и я бы предпочла почитать что-нибудь про драконов. Но я улыбаюсь Алексу в ответ и помахиваю книжкой.

– Ты же знаешь, мы, Винтерсы, всегда стремимся к большему.

– В смысле? – уточняет Элли, выпрямившись, и мгновенно делается тверже камня.

– Я пошутила, – огрызаюсь я – и чувствую, как Алекс собирается с духом, чтобы пережить нашу очередную ссору.

Но он прирожденный дипломат – это очень полезный навык. Кашлянув, Алекс спрашивает:

– Элеонора рассказала тебе, куда мы едем, Дэйзи?

– На север, – отвечаю я. – Глушь. Горы. Килты. Лохматые коровы.

Эл по-прежнему глядит в окно, но уголок губ у нее приподнимается. Алекс посмеивается.

– Да, это ключевые моменты, конечно. Но место, куда мы едем, имеет особое значение для нашей семьи, в основном потому, что оно принадлежит нам.

Я опускаю книгу и смотрю на него, подняв брови:

– В отличие от Холирудского дворца?

Алекс кивает:

– Именно. Холирудский дворец и Эдинбургский замок принадлежат Шотландии. Конечно, мы живем там, но мы просто распорядители. А Бэрд-хаус – частная собственность. Мой прадедушка Александр выкупил его в тридцатые годы, чтобы было где отдохнуть с семьей… почувствовать себя обычными людьми.

– А, Малый Трианон, – говорю я, и теперь очередь Алекса удивленно поднимать брови.

Элли косится на меня, и я пожимаю плечами.

– Я читала про Марию-Антуанетту. Кстати, она вовсе не говорила: «Пусть едят пирожные»… но неважно. Малый Трианон – это был домик неподалеку от Версаля, где Мария-Антуанетта могла представить, что она обычный человек. Она доила коз, кормила овец и делала всё остальное, что, по ее мнению, делали крестьяне.

Алекс подавляет смех, превратив его в самый фальшивый на свете кашель.

– Э… да. Но клянусь, мы едем туда не для того, чтобы изображать крестьян.

– А вы наденете килт? – спрашиваю я, и Алекс кивает.

– Нас не пустят в горы, если я этого не сделаю.

– Ну и славно, – отвечаю я.

Алекс улыбается – настоящей улыбкой, которую я нечасто вижу на лице у него и у Эл. И это здорово. Еще одно напоминание о том, что без нелепого королевского антуража Алекс – просто славный парень, который приносит радость моей сестре и, кажется, не приходит в ужас от меня.

Мы едем на север, и хоть я и пытаюсь читать, но постоянно отвлекаюсь на виды за окном. Сначала всё выглядит самым обычным образом. Шоссе, указатели, придорожные кафе. Но постепенно холмы делаются выше и скалистее. На вершинах самых высоких гор даже лежит снег. Вскоре я уже сижу, буквально прижавшись носом к стеклу. Это Шотландия, которой я ждала. Раньше, когда мы сюда приезжали, то бывали только в городах. Эдинбург, Глазго… я никогда не видела настоящую Шотландию.

Подскакивая на длинной гравиевой дорожке, машина замедляет ход, и за поворотом появляется дом.

Автомобиль останавливается, и я рассматриваю стоящее передо мной здание. Алекс, конечно, сказал, что это частная собственность, но тем не менее я не ожидала увидеть нечто настолько… уютное.

Конечно, это не вполне обычный дом. Бэрд-хаус огромен, сплошь из красного кирпича, с подъездной аллеей и так далее, но всё-таки он далеко не такой внушительный и грозный, как Шербурнский замок или Холируд. Или как большой отель, в котором мы жили по приезде в Эдинбург. И он гораздо более уединенный, чем всё вышеперечисленное, потому что стоит далеко в горах.

В первый раз с момента приезда мне кажется, что я могу дышать – и я немедленно делаю глубокий вдох. Да, это именно то, что нужно. То, чего недоставало нам всем. Возможность поближе сойтись друг с другом в менее устрашающих условиях, и чтобы ничего не мешало.

Я выхожу из машины и вижу, как подъезжает второй лимузин. Из него вываливаются Мародеры.

Кое-что все-таки будет мешать.


Я не видела Мародеров после истории с клубом. И теперь Себ и его приятели, хлопая друг друга по спине, устремляются к дому, а Майлз слегка отстает и смотрит на меня.

Я гляжу на него, гадая, не заставят ли нас и здесь изображать парочку. В конце недели состоится бал – хотя я стараюсь о нем не думать, – но это же не значит, что до тех пор нам придется ходить за ручку и всё такое?

К моему облегчению, Майлз следует за остальными, и я тоже собираюсь отправиться в дом, когда подъезжает еще один автомобиль, чуть более изящный, чем тот, который привез парней. Я знаю, что это не мама и папа – они решили провести несколько дней в Эдинбурге, прежде чем приехать на бал – но к зрелищу девушек, которые вылезают из машины, я совсем не готова.

Они, без сомнения, замечательные красотки.

Одна – высокая, с темными волосами, которые блестящей завесой покачиваются вдоль спины, когда девушка надевает на плечо дорогую кожаную сумочку и сдвигает солнечные очки на затылок. На ней самые обычные джинсы, ботинки и свитер, но она такая длинноногая и изящная, что выглядит как профессиональная модель.

А кто другая?

Принцесса Флора.

Я, конечно, видела ее раньше – в интернете и в журналах, но все-таки не думала, что вживую она так прелестна. Наверное, не следовало удивляться, учитывая сногсшибательную внешность Себа, но тем не менее я понятия не имела, что Флора настолько красива. Она ниже своей спутницы и чуть полнее, золотисто-каштановые волосы касаются плеч. Увидев Алекса, Флора бросает сумочку прямо наземь и издает взвизг, который вряд ли подобает принцессе.

– Алекс! – кричит она и повисает на брате, который смеется, обнимает ее и кружит.

Элли стоит рядом со мной, скрестив руки на груди. Солнечные очки мешают понять выражение ее лица, но, судя по позе, сестре… неуютно.

И, когда Алекс отпускает Флору, я понимаю почему.

Принцесса едва удостаивает взглядом меня и мою сестру. Она поворачивается и кричит через плечо:

– Тэм! Пошли, пока дождь не начался!

Небо абсолютно чистое, буквально до боли синее, лишь там и сям плывут маленькие пушистые облачка.

Когда Флора и Тэм – это, очевидно, леди Тэмсин, которую королева предназначила для Себа, – проплывают мимо и скрываются в доме, я смотрю на Эл, вытаращив глаза.

– Нас игнорят.

– Дэйзи… – начинает Элли, но я жестом указываю на дверь, за которой скрылись девушки.

– Ты что, не читала Джейн Остен и не понимаешь, что произошло? Она всегда так с тобой обращается?

– Флора бывает обидчива, – говорит Алекс, обвив рукой талию Элли. – Но она поймет.

Пусть даже на ней по-прежнему очки, мне кажется, что сестра мельком взглядывает на меня. А затем Алекс направляет ее к каменной лестнице, ведущей в дом.

Я стою во дворе и размышляю. Себ – пороховая бочка с зажженным фитилем, его мать – настоящая Снежная королева, которая устраивает для детей династические браки, а Флора – просто стерва. Чего еще Элли не рассказала мне о своих будущих родственниках?

Через полчаса я уже в своей комнате, которая напоминает спальню в Шербурнском замке – она тоже изысканная, полная антикварной мебели и зверски холодная. И в ней всё клетчатое. Покрывало на кровати, полог… даже на ковре выцветший тартановый узор. Повезет, если я не заработаю тут мигрень.

Через несколько минут я должна спуститься к чаю, но до тех пор мне нужно сделать кое-что еще.

Я плюхаюсь на кровать, достаю ноутбук и включаю Скайп.

Спустя несколько секунд на экране появляется лицо Изабель, и я облегченно вздыхаю.

– Вот и ты!

Вряд ли Иза сердится за то, что произошло во время ее визита, но в глубине души я подозреваю, что, возможно, она предпочла бы немного отдохнуть от всего связанного с Шотландией (и, следовательно, от меня тоже). На прошлой неделе ей, кажется, уже не терпелось вернуться домой.

Но нет, она улыбается, сидя на полу у кровати, в своей комнате. Я вижу край одеяла – ярко-розового, с маленькими желтыми цветочками. Иза купила его в детском отделе, просто потому что постельное белье для взрослых такое скучное.

– Естественно, – отвечает она и прихлебывает диетическую колу.

А потом вздыхает и отводит с лица густые темные волосы.

– Слушай, я думала, что будет весело и клёво, но, кажется, получилось больше проблем, чем удовольствия? Телохранители, фотографы… и Себастьян.

Я поднимаю брови:

– Да уж.

Пожав плечами, Иза прислоняется к кровати:

– Он какой-то стремный. Мне показалось, он вел себя так, как, по его мнению, должен. А не так, как ему свойственно. Понимаешь?

О да. Элли иногда проделывает то же самое. Я помню, как она разговаривала с окружающими на скачках, как улыбалась фальшивой лучистой улыбкой, как наклоняла голову набок всякий раз, когда кого-то слушала, и принимала внимательный вид. И Алекс тоже.

Я киваю: